Пятая змея шипела своей хозяйке на ухо:

— Зачем тебе работать? Пускай мать за тебя спину гнет, а ты лучше понежься в мягкой постели.

Керста валялась в постели, пока шестая змея не начинала сновать язычком по ее губам и подначивать:

— Там соседи уж больно согласно живут. Попробуй-ка перессорить их.

И Керста вставала и шла к легковерной и болтливой Бабенке, у которой язык висел на одной ниточке.

— Слушай, Бабенка, я видела, как муж нашей соседки ночью к Роте в окно лазил.

Стоило Бабенке только услышать это, как язык ее сразу начинал метаться из стороны в сторону. Она рысцой кидалась в соседний дом.

Самой страшной была седьмая змея. Та шипела Керсте в ухо:

— Постарайся испортить людям жизнь. Сделай так, чтобы они ни днем ни ночью покоя не знали.

И Керста придумала. Привязала собаку на коротком поводке и так поставила кормушку, чтобы той не дотянуться.

День-деньской собака отчаянно лаяла, а по ночам так жутко завывала, что у соседей мурашки по спине бегали.

Такова была змеиная хозяйка, которой Рота не давала ни одного цветка.

Может, Рота счастливо прожила бы свою жизнь, вышла бы замуж, вырастила бы детишек, если бы в те времена не началось поветрие — охота на ведьм. Волна его прошла по всем землям, начиная со страны, где солнце заходит, и кончая страной, где оно встает.

И знатным господам, правившим в том поселке, где жили батрачка Мадара с дочерью Ротой, пришла грамота с печатями от еще более знатных господ, приказывавших доложить, сколько изловлено в поселке ведьм.

Господа долго ломали себе головы над тем, где взять ведьм, ибо не было замечено, чтобы кто-нибудь летал на помеле красть месяц, и не слышно было, чтобы у кого-нибудь сглазили скотину или ребенка. Но хочешь не хочешь, а ведьму подавай. И господа объявили крупную награду тому, кто укажет ведьму.

Тут-то все семь Керстиных змей враз зашипели ей на ухо:

— Ну, наконец, ты можешь отомстить этой гордячке Роте. Сходи к господам, скажи, что она ведьма, и тебе еще денежек за это дадут.

Змеиная хозяйка словно только того и ждала. Очертя голову она побежала к господам и чего только не наплела им о Роте:

— Почему цветы у нее так растут? Колдовство! Почему птицы ей служат? Колдовство! Почему она всегда песни поет? А почему бы ведьме не петь!

Господа обрадовались, что нашлась ведьма, и тут не помогло даже заступничество всего поселка. Господа не поверили ни одному честному человеку, а поверили змеиной хозяйке.

Роту сожгли на костре, и господа смогли доложить, что в их владениях наведен полный порядок.

Весною из дальних стран прилетели птицы и постучались в окошко Роты. Они принесли семена и очень удивились, когда, вместо их доброй Роты, им открыла согбенная старушка.

Мадара, мать Роты, посадила семена в цветочный горшок, и из них выросли огненно красные цветы.

— Милые цветики, вы точно как щечки моей Роты. Будете бальзамом для моего больного сердца.

Каждого, кто сочувствовал ее тяжкому горю, мать Роты наделяла семенами бальзама. И так вскоре на окнах всех батрачек засияли красные цветочки — бальзамины.

Пиония уже собралась выйти замуж, когда умерла ее мать, оставив шесть душ детей. Что делать, как быть? Любовь влекла к суженому Симеону, но обещание, данное матери, и забота о меньших братьях и сестрах крепко держали ее в отцовской лачуге. Неужто Симеон не поймет этого?

— Потерпи год-другой, скоро сестра подрастет и будет за меньшими ходить, — сказал отец Пионии, и она покорилась. Но когда сестра подросла, у нее оказался верный жених, и она так плакала и молила Пионию не разбивать ее счастья, что старшая сестра согласилась еще несколько лет повременить.

— Эти несколько лет пролетят как на крыльях, а неумолимое время испытает нашу любовь, — утешала Пиония Симеона.

— Ждать так ждать, — сказал Симеон. Но его отец и мать были другого мнения и выгнали холостого сына из дому.

И пошел Симеон скитаться по белу свету, обещав Пионии через два года прислать почтового голубя за ответом.

Прошел год-другой. Наконец прилетел голубь с письмом от Симеона и белым цветком в клюве.

— Спасибо, мой милый друг, — написала Пиония Симеону. — Вижу, не забываешь ты меня. И я эти годы не забывала тебя, но нам еще два года ждать, покуда подрастет мой брат.

А когда брат подрос, ему представилась выгодная оказия пойти в примаки, и он никак не мог упустить ее.

И опять Пиония послала Симеону весточку, прося подождать еще два года. Когда прошли и они, Пиония все равно не могла оставить дом, ибо средняя сестра и дня не хотела ждать своей свадьбы.

— Я отправляюсь за море искать счастья, — писал Симеон. — Напиши мне, что привезти тебе в подарок.

— Привези мне цветок, чтобы посадить в саду, — ответила Пиония, ибо не верила, что Симеону удастся в заморских странах разбогатеть, привезти оттуда серебро и золото.

А годы летели на крыльях… Через два года Симеон опять справился, когда они наконец поженятся. И Пиония снова велела ему передать, что им ждать еще два года, ибо подросшему брату захотелось повидать свет. А ей теперь осталось только последыша вырастить, и тогда уж они с Симеоном начнут наконец совместную жизнь.

Не могла же Пиемия предвидеть, что злая болезнь сведет в могилу сестру, которая первой вышла замуж, и та оставит трех малолетних сироток? Кому их нянчить, кому ходить за ними, если отец их весь день в поле пашет и сеет? И как Пионии не взять их под свое крылышко, когда он грозится отвести детей в лес и оставить на съедение волкам?

И опять Пиония послала своему другу весточку, чтобы еще не ехал, пока зять не подыщет себе другую жену и не возьмет детей обратно.

Прошло время траура, и зять женился на другой, но новая жена и слышать не захотела о чужих детях. Хватит у нее забот и без них, когда у самой дети пойдут.

Неизвестно, продолжали ли Пиония с Симеоном вести счет годам, оставшимся до их свадьбы. Но когда сиротки подросли, Пионии пришлось нянчить детей младших братьев и сестер. Годы мчались, точно резвые жеребцы, работа согнула Пионию, печаль и тоска выбелили ее волосы. И когда она уже никому не была нужна, все ее питомцы забыли дорогу к бедной лачуге одинокой старушки. Опираясь на палочку, она каждое утро ковыляла к калитке и долго стояла перед ней и ждала голубя, чтобы передать несколько слов, выведенных неверной рукой:

— Я жду тебя, мой милый!

Когда голубь отнес письмо, Пиония начала готовиться к свадьбе. Надела сшитое еще в молодости подвенечное платье и миртовый венок на голову и в таком виде целые дни простаивала перед калиткой.

Прохожие показывали на нее пальцем и усмехались:

— Гляньте, тронулась, наверно, старая.

А тот, кого она ждала всю жизнь, все не шел. Не шли и те, кого она вынянчила. Зато непрошеная и нежеланная явилась Смерть с косой на плече и поманила Пионию.

Чужие люди отнесли Пионию на кладбище, накидали над ней желтый песчаный бугорок. Когда они ушли, к кладбищу прибежал какой-то человек, по виду чужеземец, перелез через вал и нашел свежую могилу.

— Так вот где мы встретились, моя Пиония, — сказал незнакомец, словно та, что покоилась под песком, могла услышать его. — А я так спешил, переплывал на кораблях моря, пересекал на верблюдах пустыни, шел по болотам, чтобы скорее увидеть тебя. Я привез тебе цветок, в честь тебя назвал его Пионом, и запах у него такой же сладостно-горький, как наша любовь.

И, наклонившись, Симеон посадил на могиле привезенный из дальних стран корешок.

Когда родственники Пионии прослышали о красивом, невиданном в этих краях цветке, что растет на ее могиле, они поспешили на кладбище, вырыли себе по корешку и посадили его в своих садах, сказав:

— Будет у нас память о старой Пионии.