К тому же Бисмарк увидел перед собой более опасного, по его мнению, противника — социал-демократию. Воспользовавшись двумя покушениями на императора Вильгельма, канцлер в 1878 г. добился от рейхстага принятия закона «Об общественно опасных устремлениях социал-демократии». Но этот «исключительный закон» не смог подавить социал-демократическую партию, которая при каждых выборах в рейхстаг получала все больше голосов и проводила в парламент все больше депутатов, выступавших как независимые кандидаты. Для того чтобы ослабить влияние социалистов на рабочих, Бисмарк с 1880 г. начал проводить политику государственного социального страхования, что способствовало зарождению немецкого социального государства.

В этом отношении Германская империя была пионером. Введение страхования от болезней и несчастных случаев на производстве, скромных пенсий по старости и инвалидности означало создание первой в мире системы социального обеспечения. Но государственное социальное страхование явилось не просто естественным ответом на вызов индустриализации и урбанизации. Иначе оно должно было возникнуть в более развитых индустриальных государствах — в Англии, Бельгии, во Франции, а не в Германии.

Сыграли свою роль специфические немецко-прусские традиции и условия. Главными среди них являлись изначально большая роль государства и его бюрократии, глубоко укоренившаяся традиция реформ, «сверху», слабость политического и экономического либерализма, а значит, преобладание психологии и принципа индивидуализма. Бисмарк понимал, что политически уже ангажированный социал-демократией пролетариат в Германии необходимо привлечь на сторону государства социальными уступками и превратить неимущих приверженцев социализма в консервативных подданных империи. Социальная политика стала необходимым дополнением к «исключительному закону». Свою роль сыграли присущий Бисмарку социально-христианский патернализм и надежда ослабить с помощью социальной политики не только социал-демократию, но и либерализм, который отвергал вмешательство государства в социальные отношения и рассматривал его как «ночного сторожа», охраняющего безопасность своих граждан.

Проникнутый патриархально-патерналистскими мотивами расчет Бисмарка не оправдался. Оставляя рабочих в положении париев общества, он в краткосрочном плане не помешал росту влияния социал-демократии. Но в долгосрочной перспективе такая политика закладывала основы медленной интеграции рабочих в капиталистическое государство и общество.

Молодая империя нуждалась не только во внутренней стабилизации. Ее геополитическое положение в центре Европы заставляло добиваться прочных позиций на мировой арене, тем более что другие страны рассматривали возрастание экономической мощи Германии как потенциальную угрозу своим интересам. Поэтому Бисмарк настойчиво пытался убедить остальные державы в том, что империя «насытилась», а бурный и агрессивный немецкий национализм находится под контролем государства, что с появлением единой Германии европейская система только укрепилась, а не ослабла.

Со своей стороны Бисмарк, которого всегда мучил «кошмар коалиций», направленных против Германии, усиленно плел весьма хитроумную и сложную систему союзов. В 1879 г. был заключен австро-германский союз, к которому позднее присоединились Италия и Румыния. Бисмарк понимал, что жаждущая реванша Франция является готовым союзником любого нового противника Германии. Поэтому его внешняя политика была направлена на изоляцию Франции, а Германия должна играть роль «честного маклера» между остальными европейскими державами. Апогеем этого курса стал Берлинский конгресс 1878 г., на котором при определяющем влиянии германского канцлера был закреплен статус-кво, сложившийся в Европе после русско-турецкой войны, и предотвращена опасность новой большой войны за влияние на Балканах.

Но такая позиция требовала политического самоограничения, которого было трудно придерживаться в атмосфере нарастания экспансионистских тенденций эпохи, шла ли речь о националистических силах или о промышленных союзах, интересы которых простирались далеко за пределы Европы и требовали захвата новых колоний и сфер влияния.

Австро-германский союз был расширен привлечением к нему России и созданием в 1881 г. Союза трех императоров. В 1887 г. Германия заключила с Россией двусторонний «договор перестраховки», по которому стороны обязались сохранять дружественный нейтралитет в случае войны какой-либо из них с третьей страной, за исключением случаев нападения России на Австрию, а Германии — на Францию.

Внешняя политика Бисмарка являлась чрезвычайно сложной «игрой пятью шарами», т. е. пятью европейскими державами. Но противоречия между ними становились все заметнее. Во Франции идея реваншистской войны за возвращение Эльзаса и Лотарингии была настолько популярной, что ни одно правительство не могло отказаться от этого. В России панславистское движение вызывало растущие опасения со стороны Австрии и Турции. А для Германии главной задачей оставалось избежать войны на два фронта.

20 марта 1890 г. после почти 20-летнего пребывания у власти Бисмарк был отправлен в отставку новым императором Вильгельмом II, вступившим на престол в 1888 г., после стодневного правления своего отца, уже смертельно больного Фридриха III. Молодому и самоуверенному монарху всесильный «железный канцлер» казался тяжкой обузой. Резкие расхождения между кайзером и канцлером обнаружились прежде всего в социальной сфере. Стараясь завоевать популярность, Вильгельм стремился сгладить социальные противоречия, а крайняя враждебность Бисмарка к социал-демократии казалась ему излишней. Когда в 1890 г. рейхстаг отказался продлить «исключительный закон», это означало крупное внутриполитическое поражение канцлера. В последние дни его правления возник вопрос о возобновлении русско-германского договора, этого стержня системы союзов Бисмарка. Поскольку кайзер не проявлял ни малейшего интереса к продлению договора, его отношения с канцлером испортились окончательно, что и привело к отставке последнего. С уходом Бисмарка закончилась целая эпоха немецкой истории.

Вильгельм II воплощал дух новой эпохи во многих отношениях. В отличие от своего деда, Вильгельма I, он был большим позером. Учась в Боннском университете, Вильгельм запомнил, что знание — это сила, а будучи потсдамским кадетом, он приобрел склонность к трескучим выступлениям. Человек незаурядный, обладающий острым умом и превосходной памятью, Вильгельм вместе с тем был воспитан крайне религиозно и в духе романтических идеалов.

Скорее всего, он страдал комплексом неполноценности, поскольку его поврежденная при рождении левая рука была короче правой и полупарализована. Многие историки полагают, что этим и объясняется крайняя неуравновешенность характера Вильгельма II, его самоуверенность, тщеславие и бестактность. Современники злословили, что он стремится всюду быть первым: на всяких крестинах — отцом, на каждой свадьбе — женихом, на любых похоронах — покойником.

Восшествие Вильгельма на престол означало перелом в развитии Германской империи. Символичный переход от по-солдатски простого и скромного Вильгельма I, который всегда чувствовал себя прусским королем, а не германским императором, к экзальтированному и высокомерному внуку, считавшему себя преемником средневековых кайзеров, соответствовал коренному изменению психологической атмосферы в империи. Конечно, при желании это можно объяснить экономическими переменами. После десятилетий системы свободной торговли, одного из важнейших принципов либерализма, магнаты рейнско-рурской тяжелой промышленности в середине 1870-х гг., пережив крах грюндерской горячки и экономический кризис, потребовали введения таможенной защиты от иностранной конкуренции. Их поддержало ост-эльбское юнкерство, продукция латифундий которого пользовалась все меньшим спросом, поскольку в Европу хлынул поток дешевого американского, канадского и австралийского зерна. После долгой борьбы в прессе и рейхстаге верх взяли сторонники протекционизма. Национал-либералы, которые в первые годы после создания империи были главной опорой Бисмарка, постепенно перешли в оппозицию, а на политическую авансцену вышли консервативные партии. Либеральная буржуазия, несмотря на свой растущий экономический вес, утратила политическое влияние. Напротив, прусское дворянство упрочило свои политические позиции, хотя его аграрная экономическая база становилась все слабее.