Любезный тон, каким были произнесены эти слова, возымел желаемое действие на господина Юрбена: он встал, напыжился, дернул себя за бороду, похлопал по животу и кивнул в знак согласия; затем с поразительной легкостью обернулся к господину Аньелю и, нахмурив брови, приблизил свое лицо к лицу старика; удовлетворенный страхом, светившимся в глазах старого служителя, засунул руки в карманы и пошел к двери вразвалку, как ходят все, кто страдает плоскостопием.

— Друзья мои, к нам пришло счастье, — возгласил господин Эдм, как только его кузен скрылся за дверью. — Та, которую вы сейчас увидите, — видимый знак, который посылает нам таинственная страна, куда я хочу вас повести. Во вторую ночь после приезда Элизабет я впервые увидел ее с тех времен, когда встречался с ее матерью. Она спала. В тонких чертах ее лица я разглядел духовные приметы, которые недоступны органам чувств и представляют собой тайную печать избранных. Глазам тех, кому дано видеть, она представляется окруженной светлым прозрачным облаком. Это значит, что по тропинкам сновидений она проникает в самую глубь далеких миров, где воспоминание о нашем грешном мире стирается; правда, проснувшись, она обо всем забывает, но в глубине ее существа, в недрах бренного тела дремлет неведомое. Она не знает об этом. Однако смутно догадывается о присутствии в ней чего-то сладостного и страшного, чутьем понимает, что разбудить неведомое — это значит встряхнуть жизнь в своем теле, а изгнать его из себя — значит умереть, но она-то сумеет поговорить с неведомым и без содрогания выслушать его ответы. С ней мы минуем пустыни лжи. Вот уже воздух вокруг нас дрожит и гудит от биения неведомого. Вслушайтесь.

Последние слова также были произнесены тихим спокойным голосом, который никак не вязался с тревожными лицами присутствующих. Только лицо господина Аньеля светилось каким-то чуть ли не сверхъестественным счастьем. Наступила глубокая тишина, и слышно было, как треснуло, разваливаясь надвое, последнее догорающее полено в камине.

Услышав имя Элизабет, Серж вздрогнул. До этого мгновения он стоял в стороне, возле госпожи Анжели, дремавшей в кресле вместе с дочерью. Касаясь подбородком груди, эта женщина, полностью одетая в дорогу, держала девочку на коленях, обняв ее руками, и видно было, что во сне руки ее не ослабели. Время от времени Серж поглядывал на госпожу Анжели и ее дочь, полная неподвижность которых вызывала у него легкое раздражение, или же бросал взгляд на дверь буфетной, в меру сил сдерживая свое нетерпение, так как опасался его выдать, но, как только господин Юрбен вышел из трапезной, молодой человек тихонько отошел в глубину зала, где было совсем темно, что позволило ему незаметно пройти за спиной господина Эдма. И через несколько секунд Серж вошел в буфетную.

Стоя у стола, Элизабет глядела прямо перед собой и, казалось, видела сквозь дверь, которую Серж притворил за собой. Она стояла в мечтательной позе, скрестив пальцы опущенных рук, подвешенный на гвоздь фонарь освещал половину ее лица, видимый глаз был неподвижен, казалось даже, что она не мигала. На бледных, как всегда, щеках и на лбу кожа у нее стала прозрачной, какой она бывает у погруженных в сон девушек, губы ее были сухими; жизнь в ней словно замерла, и сердце посылало кровь в руки и в голову скупыми толчками.

— Элизабет, — прошептал молодой человек, — сейчас мы уйдем. Только делай то, что я буду тебе говорить.

Элизабет покачала головой.

— Я остаюсь.

Серж схватил ее за руку и повлек в кладовую, дверь которой закрыл за собой.

— Ты спятила? — спросил он. — Слушайся меня. Нельзя терять ни минуты. За тобой уже послали.

— Я знаю, — сказала она, — я все слышала, приоткрыла дверь, чтобы все услышать. Но я не убегу с тобой, Серж. Я хочу остаться здесь.

В темноте она вдруг почувствовала, как его руки яростно сжали ее запястья.

— Почему? — спросил Серж.

— Потому что я буду счастливее в Фонфруаде с господином Эдмом.

Он встряхнул ее.

— Ты дура, — хриплым шепотом сказал он. — Но я с тобой много разговаривать не буду. Ты пойдешь со мной.

Элизабет не двинулась с места; слышала, как он развязывал тесемки передника, который затем швырнул в угол кладовой.

— Послушай, — сказал он вдруг. — Я не стану удерживать тебя силой. Если хочешь остаться здесь с этим старым бородачом, ты свободна.

Серж открыл дверь в буфетную и взял девушку за руку.

— Идем, — сказал он, — не бойся. Сейчас ты увидишь этого своего господина Эдма.

Быстрым движением Серж схватил фонарь за дужку, потом коленом толкнул другую дверь и вывел девушку на середину трапезной. Там на секунду остановился, как бы прикидывая расстояние. Появление молодых людей было встречено удивленными восклицаниями, а господин Эдм шагнул к ним, но Серж остановил его.

— Минуточку, мсье Эдм, — громко крикнул он. — Вы хотели показать Элизабет родственникам. Вот она. Но она не для вас.

С этими словами он раскрутил фонарь правой рукой и с силой швырнул его в одно из окон, через которые попадал в трапезную дневной свет. Фонарь пролетел сквозь окно под шум разбитых стекол, похожий на взрыв. В тот же миг Серж пинком опрокинул стол, подсвечники полетели на пол, свечи, мигнув, погасли. Все это он проделал так быстро, что никто не понял, в чем суть происходящего, звон стекол и внезапно наступившая темнота настолько потрясли присутствующих, что они застыли на месте, и, когда Серж повел Элизабет к двери, никто не попытался ему помешать.

Серж взял Элизабет на руки и так крепко прижал к себе, что она не могла пошевельнуться. Пробежав коридор и прихожую, оказался у входной двери. В такой поздний час она была, как всегда, заперта, и ключ находился в кармане господина Аньеля. Серж задумался. Взломать дверь было невозможно, а с другой стороны, попытка подняться по лестнице наверх грозила встречей с господином Юрбеном. Меж тем через несколько секунд господин Эдм и господин Аньель бросятся по следам беглецов, так что выбора не было. Первый марш лестницы молодой человек преодолел в несколько прыжков, но усталость и волнение едва не заставили его прислониться к стене. Но тут к нему как будто пришло второе дыхание, и он продолжал подъем.

С площадки второго этажа Серж услышал голоса господина Эдма и господина Аньеля в прихожей. Прикрыл рукой рот Элизабет и огляделся. На подоконнике тускло горела свеча. Пройдя несколько шагов по одному из двух коридоров, молодой человек передумал и бегом вернулся на лестничную площадку. И тут он услышал, как на четвертом этаже господин Юрбен открывал и закрывал двери, ворча что-то себе в бороду. Каков бы ни был план Сержа, решение он принял мгновенно. С обезьяньей ловкостью на цыпочках взбежал на третий этаж и нырнул в коридор; темнота и громкий топот спускавшегося по лестнице господина Юрбена способствовали осуществлению его замысла.

Серж остановился перед какой-то дверью, держа Элизабет одной рукой под коленки, а другой — за плечи, так, чтобы успеть прикрыть ей рот, прежде чем она закричит. Через несколько секунд господин Юрбен прошел так близко от них, что они слышали его дыхание.

— Юрбен! — крикнул из прихожей господин Эдм. — Они, несомненно, на одном из верхних этажей.

— На четвертом их нет, — отвечал господин Юрбен, — на третьем тоже, я услышал бы, как они поднимаются по лестнице.

— Тогда поищите на втором, дорогой Юрбен. А мы с Аньелем покараулим здесь.

Серж беззвучно рассмеялся. Подождал, пока господин Юрбен достигнет второго этажа и начнет осмотр согласно приказу господина Эдма. Только тогда молодой человек поставил Элизабет на пол. Не выпуская ее из объятий, открыл дверь.

Одним движением затолкал свою жертву в комнату.

— Тысячу извинений, — сказал он, запирая дверь на ключ изнутри. — Хорошие манеры мы вспомним в другой раз. Если попробуешь кричать, мне придется засунуть тебе в рот платок и привязать тебя к стулу.

Элизабет не отвечала. В тишине чиркнула спичка, и маленькое красноватое пламя пронзило тьму, затем коснулось фитиля стоявшей на столе свечи. Комната оказалась узкой, с высоким потолком. При слабом свете, робко мерцавшем в густой окружающей тьме, Элизабет увидела скомканную постель, плетеный стул, на спинке которого висел черный пиджак, а на полу — старые газеты и множество раздавленных каблуком окурков.