Андрас ненавидел почти всех, кто служил Анастасии. Было пару человек, что старались не обращать на Соколов внимание - и юноша был им за это благодарен. Но один пират вызывал у молодого князя смешанные чувства. Андрас всем сердцем желал убить свою надсмотрщицу, Гайку, но в то же время понимал, что эта женщина была единственной, кто им помогал. Талмэй знал, что она обрабатывала их раны и помогала с Джакалом исключительно по приказу Анастасии. Но это всё же было лучше, чем совсем ничего. Как бы тяжело сейчас ни было Андрасу, он собирался выбраться из плена живым. Поэтому юноша принимал помощь даже от такого человека, как Гайка.

Марсель не спала. Заметив её усталое лицо, Андрас нахмурился и попытался привстать с кресла, но в плече отдало болью с новой силой. Тяжело откинувшись на спинку, юноша застонал. Каждый день был похож на настоящий ад. В чём провинились два Сокола? Чем заслужили такое наказание? Талмэй уже был готов проклясть тот день, когда ступил на борт своего корабля и отправился на войну с Вэлном. Если бы Андрас и Марсель отказались тогда от всего этого, они не были бы сейчас пленниками Анастасии.

- Марсель, поспи, - вздохнул юноша, заметив, что сестра уже едва держится на ногах. - Если ты упадёшь в обморок, никому от этого лучше не станет.

- Я в абсолютном порядке! - Марсель оскалилась, и это насторожило Андраса. Он снова попытался встать и, подойдя к девушке, заметил тёмные мешки под её глазами. Княжна едва не падала, лоб её горел. Но стоило молодому Соколу схватить её за руку и насильно усадить в кресло, как Марсель закричала:

- Я же сказала, что в порядке! Не трогай меня! Я нужна ему!

Андрас стиснул зубы и приглушённо зарычал. Эта безумная любовь к Джакалу начинала действовать ему на нервы. Альвиш был без сознания уже почти полгода. Не осталось никакой надежды, что он очнётся. Это было бы настоящим чудом. Быть может, если бы в Драмире были нормальные доктора, ему смогли бы помочь. Но единственным человеком, что мог обрабатывать раны, была Гайка, и едва ли она так уж хорошо разбиралась в медицине. Андрасу даже приходилось заново накладывать бинты после её перевязок - настолько всё было плохо.

- Если ты не поспишь, то уже ничем не сможешь ему помочь, - прорычал Талмэй. - Хочешь упасть в обморок прямо сейчас?

Эти слова подействовали на Марсель. Девушка бессильно посмотрела на Джакала, выдохнула и закрыла глаза. Она действительно ничем сейчас не могла помочь ему. За несколько месяцев так ничего и не изменилось. Альвиш был жив - юноша дышал, интуитивно глотал воду и кашу, которые ему давали, но кто мог с уверенностью сказать, что он очнётся? Джакал мог провести так всю свою оставшуюся жизнь. И не гуманней было бы тогда закончить его страдания прямо сейчас? Если бы только у Андраса хватило сил это сделать. Но он слишком дорожил старым другом. Каждый раз, когда Сокол сжимал в руках кинжал, готовый нанести один точный удар, что-то в его груди сжималось, и юноша сдавался. Он не мог так поступить. Даже сейчас Талмэй смотрел на Джакала, на его умиротворённое лицо, и понимал - это может продолжаться до бесконечности. Анастасия игралась с Сельвигами, пыталась шантажировать Тарлана Альвиша. По сути, его сын оставался жив. Но сам Андрас едва ли назвал бы такое существование жизнью.

Присев на край кровати, молодой князь устало вздохнул. Ему самому хотелось закрыть глаза и больше никогда не просыпаться. Он завидовал Джакалу - юноша не видел всего того, что происходило с Драмиром. Со всеми, кто его когда-то окружал. Альвиш даже не знал о смерти Харваса. В своих снах он наверняка видел мир таким, каким тот был до предательства Анастасии. Прекрасные мгновения, когда друзья были вместе, могли поддержать друг друга в трудную минуту. Андрас вспоминал, с каким восторгом он встречал морской бриз, стоя на носу своего корабля, и как представлял себя птицей, вольной лететь туда, куда пожелается. И всё это разом пропало. Молодой Сокол оказался запертым в клетке, с подрезанными крыльями, не способный вырваться на свободу.

- Мы должны бежать отсюда, - вдруг произнесла Марсель. Андрас, вздрогнув, удивлённо на неё посмотрел. Ещё никогда прежде он не видел в её глазах такой решимости. Растрёпанная, в порванной грязной одежде, она напоминала бунтарку, готовую биться до последнего. Поднявшись с кресла, девушка уверенно зашагала к двери и взвыла, когда брат попытался её остановить.

- Это безумие! - прошипел Андрас, не давая ей взяться за дверную ручку. - Ты сошла с ума! Если Анастасия узнает, что ты задумала, нас обоих повесят!

- Да пошла она на корм Морской Змее! - закричала Марсель, и ногти её больно впились брату в руку. - Я не собираюсь больше это терпеть! Сейчас или никогда! Я снесу ей башку и выставлю у городских стен, чтобы каждый мог видеть, что значит сажать Соколов в клетку!

Андрас попытался скрутить ей руки, но девушка извернулась и впилась зубами ему в запястье. Закричав больше от досады, чем от боли, Талмэй упал на пол и выпустил сестру. Воспользовавшись моментом, она бросилась к дверям. Но едва рука её потянулась к дверной ручке, как в коридоре послышались шаги. Вся решимость в глазах Марсель разом испарилась. Девушка, испуганно отшатнувшись назад, споткнулась о ногу брата и рухнула рядом с ним на пол. Андрас схватился за лежавшее на полу перо для письма - конечно, оружием это назвать было трудно, но если постараться попасть прямо в горло... Юноша отчаянно молился, чтобы их гостем был кто-то из простых пиратов. Только не проклятая четвёрка Анастасии, только не один из них...

Но боги не вняли просьбам Сокола. Двери распахнулись, и на пороге замерла Гайка. Кажется, на мгновение она даже растерялась, не поняв, что происходит в комнате. Ещё никогда прежде Андрас не испытывал такой животный страх. Сжав в руках перо, он громко зарычал и бросился на разбойницу. В мыслях юноши было лишь одно: убить, чтобы не убили тебя. Марсель что-то закричала, но Сокол уже не слышал этого. Он не мог позволить Гайке причинить боль княжне или Джакалу. Либо умрёт она, либо Андрас.

Гайка оказалась проворнее. В отличие от Талмэев, женщина нормально питалась и спала. Потому она без особого труда перехватила руку Андраса и вывернула ему запястье, заставляя выпустить перо. Закричав от боли, юноша рухнул на колени. Последующий удар в рёбра заставил его перекатиться на бок. Сжавшись в комок, Сокол пожалел о том, что только что пытался сделать. Нужно было просить прощения, умолять Гайку не рассказывать Анастасии. Иначе этим вечером в замке действительно станет на один труп больше. Юноша ожидал продолжения избиений, но Гайка ограничилась только этим и, схватив пленника за волосы, рывком заставила его сесть.

- Ты что творишь, маленький ублюдок? - прошипела женщина. Андрас чувствовал, как трещат его растрёпанные локоны в этой стальной хватке. Марсель что-то пыталась прокричать, но Гайка лишь оттолкнула её свободной рукой. - Тебе жить надоело, щенок?!

- Пусти... - выдавил Сокол. Рука его пылала так, словно запястье не вывернули, а окунули в раскалённые докрасна угли. Из-за боли юноша едва не терял сознание. Гайке достаточно было только вытащить из ножен саблю и перерезать ему горло. Но женщина медлила, и от этого Андрас не мог понять, почему. Хотела подольше насладиться его страданиями?

Марсель снова бросилась к Гайке, и на этот раз разбойница, презрительно посмотрев на князя, выпустила его волосы из своей хватки. Рухнув на пол, юноша подтянул колени к груди и тяжело задышал. Он не мог поверить в то, что всё ещё был жив. Гайка могла убить его, но не стала этого делать. Едва ли крики Марсель могли её разжалобить. Но, тем не менее, Андрас был благодарен. Он не хотел ещё умирать.

- Прости, прости... - сквозь слёзы шептала сестра, пытаясь привести его в чувство. Талмэй несильно оттолкнул её от себя и закрыл лицо руками. Из этого ада невозможно было сбежать. Неужели Марсель всё ещё не понимала? Они могли надеяться только на помощь извне. Если Ньёр придёт... Но ведь он мог и не прийти. Какое ему дело до Соколов, захваченных в плен на вражеской территории? Они сами были виноваты в случившемся. И никто не должен был им помогать.