- Дети Тьмы пришли в этот мир больше трёхсот лет назад, - пробормотал Алак. - Их чудом тогда остановили.

Ведьма удовлетворённо хмыкнула. Вновь перебросив кости, она сипло произнесла:

- Знает ли гордый ворон, почему Безликие не рискнули идти тогда на Юг?

Таодан нахмурился. Нет, не знал. Отец говорил лишь то, что Безликие были уничтожены ещё в землях, что сейчас принадлежали Рысям. Тёмные твари и тогда были вызваны в Нагорье Рока, эту часть рассказа Алак помнил очень хорошо. Но в Вэлн Безликие действительно не прошли. И никто не знал причину.

- Действительно не догадываешься? - усмехнулась ведьма, продолжая буравить Алака пристальным взглядом. - А вы, моя госпожа? - она обернулась к Аньюн. Змеиная княжна заметно запряглась, ощутив, что всё внимание окружающих воинов тут же было устремлено на неё. Тяжело вздохнув, девушка произнесла:

- Драконы. Драконье пламя способно уничтожить Безликих.

Алак изумлённо посмотрел на Аньюн. Шиттарийская ведьма расплылась в широкой улыбке и медленно кивнула головой. Теперь Таодан вспоминал - отец говорил ему о клинках, закалённых в пламени дракона. Некоторые из них до сих пор сохранились и передавались из поколения в поколение. Воронье Око, прекрасный меч, который достался Алаку от Марвина, был одним из тех самых клинков. Нахмурившись, юноша осторожно вытащил его из ножен и поднёс к костру. На абсолютно гладком лезвии, на котором не было ни единой царапины, отразилось пламя и тут же заиграло тысячью переливов. Воины изумлённо охнули, а ведьма удовлетворённо кивнула головой.

- Есть другой путь, - повторила старуха и лукаво прищурилась. - Гордый ворон должен оставить дракона в Фабаре.

Алак устремил на Аньюн пристальный взгляд. Девушка казалась взволнованной и обеспокоенной. Её смуглое лицо вдруг побледнело, в глазах отразился страх. Она не хотела покидать Таодана. Княжна не могла позволить ему отправляться в земли Корсаков одному. Для неё это было равносильно смерти. Аньюн слишком сильно привязалась к Алаку. Она поклялась оберегать его ценой собственной жизни. Его гибель девушка попросту не перенесёт. Но ведьма говорила правду, и если Безликие вновь возвращались в этот мир, дракон должен был остаться. Фабар нуждался в защите как никогда.

- Я не покину тебя! - Аньюн замотала головой. - Нет, нет, нет!!! Даже не проси, даже не умоляй! Это безумие, Алак!

- Дракон должен остаться, - продолжала стоять на своём старая ведьма. - Драконье пламя способно уничтожить Безликих. К тому же, вы императрица. Вы должны остаться.

- Я шаттари'хэсс! - закричала Аньюн. - Я змеиная княжна! И я должна оставаться рядом со своим шаттаром, что бы ни происходило! Не смей указывать мне, что делать, ведьма!

Гнев вспыхнул в глазах Змеи, и Алак почувствовал, как воздух вокруг потяжелел от вырвавшейся на свободу энергии. Аньюн была готова в любой момент обратиться в дракона и разорвать старуху на части за оскорбление, нанесённое ей, шаттари'хэсс, предводительнице шиттарийского войска. Теперь Алак понимал, что так поразило Аэгона Ворона в Лань, принцессе Вэлна. Южные девушки отличались решимостью и силой воли, но Питоны были самыми непокорными из них. Аньюн была зверем, готовым сражаться до последней капли крови, и никто не мог сломить её, заставить изменить своё решение. Она была вольной птицей, которую невозможно было пленить, посадить в клетку и заставить петь против воли. Именно это очаровало Алака, когда он первый раз увидел Аньюн. То же самое было и с Аэгоном, когда он повстречался с Лань. Жизнь совершала круг. Тогда императрица тоже до последнего оставалась рядом со своим мужем. И чем всё это обернулось?

Алак уже отрыл было рот, чтобы вновь заговорить, но тихий и нерешительный голос вдруг остановил его.

-Я останусь в Фабаре.

Провидица удивлённо раскрыла старые, заплывшие от морщин глаза, и обернулась. Неподалёку от костра стоял Аньен, закутавшись в свой обитый мехом плащ. Его пони стоял рядом и рыхлил копытом землю, пытаясь добраться до спрятанной под снегом травы. Алак на мгновение потерял дар речи. Он совершенно забыл про Аньена, маленького Змея. Он ведь тоже был Питоном, разве нет?

- О чём ты говоришь? - вскрикнула Аньюн и, бросившись к брату, притянула его к огню. Руки мальчишки тряслись от холода, и он прильнул ближе к тёплому костру. - Ты ещё ребёнок, Ан! Тебе десять! Ты ведь даже не...

- Вы с Ньёром всегда недооценивали меня, - пробормотал Аньен, сильнее кутаясь в плащ. Голос его прозвучал настолько холодно, что змеиная княжна замолчала, так и не закончив всю фразу до конца. В глазах девушки промелькнула боль и разочарование. Опустив руку, которой она тянулась к волосам брата, Аньюн отступила. Мальчишка приглушённо шмыгнул носом и пробормотал:

- Аньен малыш, за которым нужно постоянно следить! "Аньен не делай то, Аньен не делай это, Аньен осторожнее!". Тьфу! Мне это уже вот где, - он провёл ногтём у горла. - Когда Ньёру было десять, он стал старшим князем. Когда тебе было десять, ты у нас стала распрекрасной княжной. Напомнить тебе, когда ты у нас первый раз превратилась в дракона, а?

- Я была на грани смерти, - с трудом выдавила Аньюн из пересохшего горла.

- Ты сама прыгнула с того утёса. И превратилась в дракона, - прошипел Аньен. - Ты знала, чем всё закончится. Ты нарочно обратилась. А знаешь, почему? - глаза его засветились жёлтым в темноте, и воины испуганно зашептались. - Потому что мы Питоны. Нам достаточно только захотеть. Очень сильно возжелать обратиться в дракона. И драконья кровь даст о себе знать.

Алак непонимающе смотрел на Аньена. Мальчишка нёс какую-то ерунду. Заметив удивление на лице Таодана, маленький князь лишь усмехнулся и поднял руку. На мгновение её окутал едва заметный сверкающий песок, который в следующий миг обратился в плотную чешую, пластинами укрывшую руку от запястья до самого плеча. Старая ведьма удивлённо выдохнула, а воины, сидевшие у костра, отшатнулись назад. Острые драконьи когти сверкнули при свете пламени.

- Я не маленький мальчик, сестрёнка, - прошептал Аньен, обернувшись к змеиной княжне. - Я воин. И если я могу помочь всем этим людям здесь, я помогу. В конце концов, я князь Питонов. Это мой долг.

Алак нахмурился. У него не было выбора. Он должен был принять это предложение, если хотел обезопасить Фабар. Если, конечно, старая ведьма говорила правду, и Безликие действительно возвращались. Но с такими вещами не шутят. Как не вовремя Корсаки развязали новую войну! Или... или это было сделано нарочно? Неужели Псы специально напали на Фабар, чтобы отвлечь всех от своих грязных планов? Слухи о том, что Корсаки служат Первым богам, ходили и раньше, но в них мало кто верил. Теперь же Алаку всё больше начинало казаться, что это похоже на правду.

- Хорошо. Я оставлю Аньена, - кивнул Таодан. - Посмотри же, великая Провидица, не случится ли с ним ничего в наше отсутствие? Я должен знать.

Старуха сухо рассмеялась и перебросила кости. Окинув их зорким орлиным взглядом, Мед'ен откинулась назад и подняла на Алака чёрные глаза, лишённые всяких эмоций.

- Песчаный Принц в безопасности, мой шаттар. А вот на счёт вас... - она наклонилась, чтобы слышать её мог только Алак. Молодой император хотел было отстраниться, но ведьма крепко схватила его за руку и прошипела на самое ухо: - Три женщины умрут.

Алак резко отстранился назад и изумлённо посмотрел на Провидицу. Она же совершенно спокойно собрала кости обратно в мешочек и, спрятав его под одеждами, рассмеялась. Смех её был похож на скрежет, и по спине Ворона пробежала дрожь. Три женщины умрут.

Остаток вечера молодой император провёл за раздумьями. Предсказания старой ведьмы не давали ему покоя. Мёртвые, покидающие свои могилы, три женщины и Безликие... Ещё больше Алака волновали Корсаки и их связь с Первыми богами. Неужели всё это было правдой? А если против Безликих помогало не только драконье пламя, но и волчьи когти, тогда понятно, почему Псы так старались заключить договор с волколаками. Чтобы потенциальные враги стали союзниками.