— Как? — непонимающе прошептал он. — Как ты здесь оказалась? Отец… отец ведь…
— Умер, — кивнула Хильда головой и поёжилась. Ей не слишком хотелось вспоминать о том, что случилось с отцом и дядьями. Да будут счастливы они в обители Белого Медведя.
При словах о том, что Йоран умер, Кован заметно помрачнел. В глазах его на мгновение промелькнула грусть. Но он всё же задал тот вопрос, которого так опасалась Хильда.
— Как это случилось?
С трудом сдержав нахлынувшие эмоции, девушка прикрыла глаза и пробормотала:
— Корсаки, — этого было достаточно, чтобы Кован понял всё. Тяжело вздохнув, Хильда добавила: — Я спешила к тебе из Волчьих угодий.
Кован понимающе кивнул. Он получал от сестры письма, в которых она говорила, что выходит замуж за младшего Улвира. Но Риверг всё равно был так далеко от Ледолесья!
— Как ты пробралась через земли Псов? — нахмурился Кован, и девушка улыбнулась:
— Через Хребет Ночи. Помнишь, ты в детстве показывал мне там дорогу до рысьего княжества? В Елесе пришлось труднее, там я чуть не нарвалась на три поста. Ещё чуть-чуть — и Псы догнали бы меня. Мне повезло, что мой конь оказался быстрее их старых кляч.
Кован снова одобрительно кивнул и усадил Хильду за стол. Тэйхир искоса посматривала на волчью княгиню и её живот, словно уже давно заметив беременность. Ничего не сказав, воительница рухнула на стул неподалёку и откинулась на его спинку. Корнибус тоже слышала от Кована рассказы о Хильде и особенно хорошо запомнила историю о том, что эти двое были друг в друга влюблены. Но, кажется, от былых чувство не осталось и следа. Хильда беспокоилась, что будет стесняться и краснеть в присутствии брата, как это было несколько лет назад, но почему-то она была абсолютно спокойна. Как будто с замужеством молодая волчья княгиня потеряла всякий интерес к тому, что привлекало её раньше.
— Я… я очень рад, что ты здесь, — кивнул Кован, протягивая Хильде кружку с вином. Медведица выпила его залпом и вытерла губы тыльной стороной ладони. — Но зачем? Почему ты бежала из волчьего поместья? За тобой выслали убийц?
— Не совсем так, — Хильда покачала головой, выкладывая на стол письмо Кольгрима, но пока не давая его в руки брату. — Псы следят за Улвирами, и мне просто необходимо было бежать, чтобы защитить себя. Это ведь Лисы послали убийц за отцом и дядей Тханом. Они слишком много знали, и их убрали.
— Да, я знаю, — вздохнул Кован. — Но на их месте глупо устранять сразу трёх медвежьих князей. Кто теперь старший? Беральд? Его не сломить. Он упёртый, словно баран, а не медведь. И никогда не обращал внимания на этих Шавок. Помнишь, как в детстве к нам приезжал король Руэл со своей семьёй?
Хильда прекрасно помнила этот момент, хоть ей тогда и было всего пять. В своих двенадцать лет Беральд уже был высоким и сильным. Когда Корсаки приехали на Медвежье плато с дружеским визитом, Берд даже не посмотрел на королеву, не поклонился королю, а тихо попросил у отца разрешения отправиться в свою комнату и исчез.
— Я до сих пор помню тот взгляд короля Руэла, — усмехнулась Хильда. — Он был готов съесть Беральда заживо. Братец не поклонился ему, королю! Словно Руэл был для него пустым местом.
— Отец потом сказал им, что Берд испугался великого и могучего короля Латаэна, — рассмеялся Кован. — Как будто наш Беральд испугается Шавок… а Корсаки до сих пор верят в это!
В казарме на мгновение повисла тишина, но в ней не было злобы или напряжённости. Напротив, Хильда облегчённо выдохнула. Как давно она не чувствовала этой лёгкости, свободы! Рядом с Кованом девушка могла раскрепоститься. Словно вокруг были не незнакомые земли Фабара, а родное Медвежье плато много-много лет назад. И казалось, что совсем скоро служанка позовёт их всех на ужин, и Кован, дружески пихнув Хильду в плечо, поведёт её за собой по занесённым снегом каменным ступеням Тирга. Ах, как давно всё это было…
— Мой муж, Кольгрим, отправился к Керберам, — произнесла молодая волчья княгиня, облокотившись о стол. — Да, к тем самым варварам, которыми ты восхищался в детстве. Помнишь, чем они тебе нравились?
Тэйхир не раз слышала об этом от Кована, потому опередила его с ответом. Тем более, Рогатой не нравилось, что разговор проходил без её участия, а выходить на улицу в такой мороз не слишком-то хотелось.
— Три тана, три волка — поэтому у них на гербе изображён трёхголовый пёс, — хрипло заметила воительница, вынимая из-за спины секиру и любуясь её лезвием при свете свечей. — Вождём считается тот, кто сильнее. Каждый волк может бросить вызов тану, если считает себя сильнейшим. Но, как правило, такие храбрецы в кланах появляются редко, и Эдзард с Гертрудой правят Керберами уже больше тридцати лет. Проклятый Клык стал таном в четырнадцать лет, обезглавив прошлого вождя и насадив его голову на копьё. По слухам, Свидж до сих пор хранит его череп у себя в деревне.
Хильда широко улыбнулась Тэйхир и сложила руки на груди. Спина немного затекла от долгого сидения в седле, и волчья княгиня заплатила бы любую сумму, лишь бы очутиться хоть на миг в тёплой мягкой постели. Но в казармах спали почти на голых досках, так что на удобства Хильда могла и не рассчитывать. В конце концов, она сама решила бросить поместье и отправиться в Гарнизон.
— Да, это так, — кивнула девушка. — Сильнейший мог забрать себе трон и править Медведями. Но наш прапрадед отказался от такого варварского обычая. Закон, изданный им, позволял после смерти старшего сына наследовать трон второму, а потом и третьему сыну, и так далее. Из-за этого возникла неразбериха. Даже сейчас, Беральд мог наследовать княжество только в том случае, если Тхан и Шаарг умирали. Именно поэтому Корсаки убрали не только нашего отца, но и дядьёв.
Кован непонимающе посмотрел на Хильду и нахмурился. Зачем Корсакам убивать трёх старших Медведей и сажать на трон Беральда, обладавшего просто чудовищным характером? Если Руэл хотел союза с Медвежьим плато, или желал подчинить Сатарнов себе, ему следовало бы оставить в живых Тхана — из трёх братьев он был самым слабым и податливым, и только пытался казаться сильным и непокорным.
— Я не понимаю, Хильда! — воскликнул Кован. — Зачем?!
— Ты действительно не догадываешься? — Хильда даже удивилась. — Корсаки совершили чудовищную ошибку. Ты сам напомнил мне о той истории. Руэл считает, что Беральд слабый и беззащитный, неопытный и боязливый. Он верит, что теперь Медвежье плато теперь легко подчинится и по приказу станет воевать против Фабара. Никто из Псов даже не догадывается, что они выпустили из клетки самих Первых богов! Подчинить Беральда невозможно, управлять им — всё равно что пытаться заставить дикого зверя выполнять команды подобно дрессированной собачке. Ты ведь прекрасно понимаешь, к чему я клоню.
— Не понимаю, Хильда, — вздохнул Кован. — Ты говоришь, что Корсаки ошиблись. Но когда они поймут свою ошибку, Беральд обречён. Они убьют его так же, как убили нашего отца и дядьёв. А за Беральдом убьют и меня.
Хильда понимала беспокойство брата. Фаларны не прощали ошибок своим подчинённым, а уж себе — тем более. Как только они поймут, что Беральд не тот, за кого они его принимали всё это время, молодой медвежий князь обречён. Его убьют. Нет, не его одного — всех их. Всех, в ком течёт кровь Сатарнов.
— Они уничтожат нас всех, — продолжал Кован, — а потом заберут наше княжество. А, получив Медвежье плато, уничтожат и Улвиров. Они захватят весь Север. И даже Керберы не помогут нам. Никто нам не поможет. Ты понимаешь это?
Но Хильда расплылась в широкой улыбке и покачала головой. Неужели брат её не понимал, чего всё это время добивались его родные? Кольгриму следовало бы лично написать Ковану письмо. Быть может, тогда бы Медведь понял, в чём заключается их план.
— А мы сделаем так, что Фаларны ни о чём не догадаются, — усмехнулась Хильда. — Беральд плохой политик, это правда. С его упёртостью договориться о чём-то просто невозможно. Но если необходимо сыграть какую-то роль, в этом ему нет равных. Ему достаточно только притвориться слабым и беспомощным Медвежонком, оставшимся без поддержки отца и дядьёв. Он будет подчиняться Корсакам, выполнять их приказания, как послушный цепной пёс, а мы тем временем подготовимся.
