Ласково коснувшись слегка округлившегося живота, девушка улыбнулась. Ах, если бы она только могла послать Кольгриму птицу! Но ни один ворон, ни один голубь в птичьей башне Риверга не знал пути туда, куда отправился её муж. Хильде оставалось только ждать и надеяться, что Кольгрим вернётся живым и невредимым.
Рысье княжество молодая княгиня пересекала осторожно, каждую секунду оглядываясь, чтобы убедиться, что её никто не заметил. К счастью, армия Фабара одержала несколько громких побед в львиных землях, и большая часть латаэнцев покинула Елес, чтобы сдержать продвижение своего врага на восток. Единственные, кого Хильда продолжала бояться, были волколаки. Ещё в Северной роще девушка почувствовала на себе пристальные взгляды волчьих тварей. Один раз она даже видела молодую обнажённую женщину с длинными тёмными волосами — она сидела на ветке дерева и пристально смотрела на Хильду. Когда та заметила её, незнакомка расплылась в широкой улыбке и, приложив палец к губам, прошептала что-то на неизвестном языке. После этого волчья княгиня не видела ни её, ни волколаков, хоть их пристальные взгляды и продолжали следить за ней из-за голых деревьев.
Но в рысьих землях Хильда всё же нашла неприятности. Впереди показались огни, и девушка испуганно сжала в руках поводья. Судя по голосам, она наехала на пост Латаэна — эта была та часть Елеса, что одной из первых сдалась Корсакам и объявила себя частью Востока. Волчья княгиня понимала, что пока Волки в союзе с Фаларнами, ей беспокоиться нечего, но страх всё равно заставлял девушку дрожать.
На дорогу выскочила собачья свора и закружила вокруг белого жеребца Хильды. Девушка едва не вылетела из седла и вцепилась в гриву коня так, что костяшки на пальцах побелели. Только когда подоспели псари и отозвали собак, волчья княгиня немного успокоилась и позволила себе поднять взгляд на подошедших. Это действительно были латаэнцы. Один из них, увидев на плечах Хильды медвежью шкуру, заметно удивился.
— Вы, должно быть… — пробормотал он, обходя стороной её белого жеребца, — одна из Медведей?
Взгляд мужчины вдруг потемнел, и Хильда нервно сглотнула, не зная, что ответить. Конечно, не эти люди были виновны в смерти её отца и дядьёв. Но многие латаэнцы считали Сатарнов предателями, и девушка не хотела, чтобы её убили прямо здесь. Или сделали нечто намного хуже. Об одной только мысли об этом девушка похолодела от ужаса. Заставив себя выпрямиться, Хильда бросила на воинов пристальный взгляд и воскликнула:
- Да как вы смеете, щенки, останавливать волчью княгиню? Я Хильда Улвир, если вы, кретины, ещё этого не поняли. Освободите дорогу, пока я не доложила вашему командиру о том, что из-за ваших шавок я чуть не упала с коня.
Мужчины удивлённо переглянулись, не ожидая такого нападения со стороны Хильды. Но это был действенный способ добиться своего. Латаэнцы не трогали тех, кто отвечал оскалом на оскал.
Кто-то из псарей недовольно заворчал и, сплюнув на землю, отвёл собак.
— Лагерь выше по дороге, если вам туда, — пробормотал другой мужчина, но волчья княгиня бросила на него испепеляющий взгляд и, пришпорив своего жеребца, погнала его по другой дороге. Сердце в груди колотилось, как бешеное. Нет, эти трусы не посмеют кому-нибудь рассказать, что остановили княгиню, если, конечно, хотят остаться целыми. Некоторые князья славились особой жестокостью и приказывали вешать постовых, не узнававших своих господ в лицо. Учитывая нрав Волков, Хильде оставалось надеяться, что мало кто решится рассказать о её появлении в рысьих землях.
Следующие несколько дней девушка старалась держаться дальше от постовых, а при звуке собачьего лая пускала коня резвым галопом, уносясь прочь в совершенно другом направлении. Так, петляя, она добралась до Ледолесья. Конь к тому времени уже устал и едва не спотыкался.
— Эй, продержись ещё немного! — воскликнула Хильда, когда впереди показалась высокая башня Академии. От неё до Гарнизона рукой было подать, и девушка заметно приободрилась. Вяленое мясо закончилось ещё утром, и молодая княжна уже успела проголодаться. Чего уж говорить о её коне, который едва находил сухую траву под толстым слоем снега, скреплённого сверху ледяной коркой. Та резала морду всякий раз, когда жеребец пытался достать до корма.
Сзади вдруг послышался хруст ломаемых веток, и Хильда, испуганно схватившись за поводья, погнала коня по дороге. Среди деревьев мелькнули ярко-жёлтые глаза волколака, и девушка потянулась за висевшим на поясе мечом.
— Давай же, только покажись! — прошипела княгиня, пригибаясь к шее своего белого жеребца. — Я тебе покажу, на что способны Медведи!
Конь вылетел в открытое поле, и Хильда охнула, увидев перед собой высокие стены Гарнизона. Откуда-то с башен послышались громкие крики, и лучники, высунувшись из окон, тут же выпустили залп стрел в выскочившего следом за княгиней волколака. Тварь едва успела отскочить в сторону и, смерив стрелявших испепеляющим взглядом, скользнула обратно под защиту густых еловых ветвей.
— Открывай ворота! — крикнул кто-то из-за стены, и Хильду впустили в Гарнизон. Едва оказавшись в безопасности, девушка опустилась на разгорячённую шею своего жеребца и ласково погладила его по морде.
— Хороший мальчик, хороший… — княгиня понимала, что если бы не он, волколак бы уже давно её настиг. Кто-то из подоспевших воинов помог Хильде спуститься на землю, и девушка оглянулась. Невероятно! Ей действительно удалось пробраться на Запад!
— Вам помочь чем-нибудь? — спросил стоявший рядом воин, но молодая волчья княгиня только покачала головой. Всеобщий язык казался ей каким-то странным и необычным. Всю свою жизнь Хильда говорила на дараморе, но отец учил её и другим наречиям. Так что трудностей в Гарнизоне у волчьей княгини не должно было возникнуть.
Взглядом она отыскивала знакомое лицо, но Кована нигде не было. Зато у одной из казарм был привязан высокий гнедой тяжеловоз — Медведица помнила его ещё совсем маленьким жеребёнком. Кован постоянно возился с ним в конюшне и приставал к Беральду с просьбами научить его ездить в седле. Сколько лет прошло с того момента? Приблизившись к коню, Хильда ласково коснулась его носа и улыбнулась: жеребец, узнав её, радостно захрапел. Буйный тоже помнил медвежью княжну, словно с их последней встречи прошло всего несколько дней.
Из казармы донёсся громкий хохот, и Хильда, вздрогнув, подняла голову.
— Я снова выиграла! Десять цулонов на стол, медвежонок! — крикнул кто-то, и в ответ послышалось недовольное ворчание:
- Я не буду больше с тобой играть в карты, Рогатая. У меня так ни цулона не останется!
— А это уже твои проблемы, — засмеялась девушка, и монеты зазвенели по деревянному столу. Хильда осторожно поднялась по ступеням и заглянула в казарму.
За большим столом сидел высокий темноволосый мужчина с накинутым на плечи плащом из волчьей шкуры, и Хильда мгновенно узнала Кована — он ни капли не изменился с тех самых пор, как покинул Медвежье плато. Разве что волосы стали длиннее и были довольно странно стрижены с одной стороны. Женщину, что сидела напротив Сатарна, молодая княгиня тоже узнала: это была Тэйхир, о которой Кован часто писал домой. По его словам, он всегда восхищался этой воительницей, хоть отношения их и были довольно странными. Со стороны легко могло показаться, что Кован и Тэйхир друг друга на дух не переносят.
— Кого ещё к нам занесло? — фыркнула Рогатая, почувствовав, как повеяло холодом от приоткрытой двери. Кован перевёл взгляд на незваного вечернего гостя и выронил из рук свои карты. Резко поднявшись, мужчина удивлённо посмотрел на Хильду, не веря собственным глазам.
— Х… Хильда?! — воскликнул он и, резко сорвавшись с места, стиснул девушку медвежьими объятиями. Волчья княгиня уже успела позабыть, каково это, и захрипела, чувствуя, как трещат рёбра:
- Я тоже рада… Кован… Отпусти же!
Сатарн выпустил сестру из объятий и тут же схватил её за плечи, словно стараясь убедиться, что с Хильдой всё в порядке. Только после тщательного осмотра медвежий князь расплылся в широкой улыбке и обнял её уже не так сильно.
