Услышав голоса, доносившиеся со стороны одного из залов, Селека осторожно приоткрыла тяжёлые дубовые двери и улыбнулась. Да, на этот раз она не ошиблась. Мальчишки действительно были внутри. Когда девушка вошла в большой светлый зал, они не обратили на неё никакого внимания и продолжили шутливо сражаться на мечах. Столкнувшись, клинки затрещали и едва не высекли столп искр. Алак сделал шаг в сторону, словно собираясь атаковать сбоку, и Эйд попался в эту ловушку. Таодан мгновенно разоружил товарища и, приставив острие меча к его горлу, рассмеялся. Камышовый Кот лишь поднял руки вверх, сдаваясь, и широко улыбнулся.
— Ну сколько можно попадаться на одну и ту же уловку! — воскликнул Алак, убирая меч в ножны. — Тебе ещё не надоело?
— Ты очень правдоподобно изображаешь выпад, — пошутил Эйд и удивлённо вскинул брови, заметив вошедшую девушку. Он не сразу узнал Селеку — за два месяца она сильно изменилась. Её светлые волосы стали ещё короче, лицо слегка удлинилось. На лбу теперь крепился ободок с тремя чистейшими сапфирами, символом Нового учения. Военную форму девушки прятал длинный белый плащ со стоячим воротником, прикрывавшим шею.
Обернувшись, Алак восторженно вскрикнул и буквально навалился на Селеку, сжимая её в объятиях. За последние месяцы он и не заметил, как стал намного сильнее, и удивился, когда девушка, закашлявшись, попыталась высвободиться.
— Удушишь же! — рассмеялась она и облегчённо выдохнула, когда Алак выпустил её. — Ох, и когда ты успел так вымахать?
Селека с подозрением окинула Таодана пристальным взглядом и недовольно забормотала. Раньше они были одного роста, но теперь юноша был на полголовы выше Гвайр. И молодому паладину это не слишком нравилось. Она не привыкла смотреть на кого-то снизу вверх.
— Когда ты вернулась? — спросил Эйд, присаживаясь на скамейку. — Мы рассчитывали, что ты пришлёшь птицу.
— Не было возможности, — Селека пожала плечами и поправила прилипшие к шее волосы. Девушка успела привыкнуть к прохладе на севере Фабара, и теперь в Беланоре ей казалось невыносимо жарко, хотя на дворе был декабрь. — Да и слишком тёмные вести я несла, чтобы посылать голубя, а вороны под рукой не оказалось.
Оба юноши удивлённо посмотрели на Селеку и практически одновременно нахмурились. Слова девушки заставили их забеспокоиться. Что же за вести могла принести Гвайр с севера?
— Фабар раздроблен, — вздохнула Селека. — Больше нет того единого государства, каким он был раньше. Рыси и Барсы заявили, что не признают власть Ловарсов. Они считают, что после падения Империи Ворона Тигры захватили великий княжеский трон и заставили других князей подчиниться. Война слишком вымотала тогда всех, и никто не стал сопротивляться. Но сейчас, когда Латаэн атакует, а Тигры ничего не делают для того, чтобы защитить страну…
— Они сражаются! — воскликнул Алак. — Да, мы потерпели несколько поражений. Но Грам Ловарс готовит контратаку! Мы обязательно отбросим Псов за Чёрную грань!
Селека мрачно покачала головой — Таодан не понимал всей серьёзности ситуации.
— Орлы тоже недовольны. Я пыталась связаться с ними, но орлиный князь отказался говорить со мной. Он считает, что на великом княжеском троне должен сидеть кто-то другой. Я так и не поняла, о ком он говорит. Мне известно лишь одно: Тарлан Альвиш отправил свой флот на войну с Вэлном, надеясь, что Орлы выделят ему несколько кораблей на защиту от пиратов. Но орлиный князь заперся у себя в Бухте Огней и не собирается разговаривать ни с кем кроме законного наследника великого трона.
Алак едва заметно вздрогнул и помрачнел. В мыслях его проскользнула безумная идея. Настолько безумная, что юноша не поверил, что нечто подобное вообще могло возникнуть в его голове. Нет, нет, нельзя было и думать о Великом вороньем троне! Эпоха Ворона давно прошла. Молодой Таодан был самым обыкновенным мальчишкой, едва вышедшим из возраста, когда оружие в руках не более чем забава. Он не собирался что-либо решать, исправлять ошибки своих предшественников. Ему куда проще было подчиняться чужим приказаниям.
— Все земли на границе с Востоком уничтожены! — продолжала Селека. — Половина рысьего княжества предательски перебежала на сторону Псов. Выжившие Ягуары в плену… Ньёр пропал… Я не знаю, как выигрывать эту войну. Псы не сильны, но им как-то удалось сделать волколаков своими союзниками. Медвежье плато, Вэлн — они все выступили на стороне Корсаков! Это безумие! Их невозможно победить, когда половина Запада грызётся из-за какого-то трона, не в силах решить, кто из них законный наследник!.. Мы все умрём, если это продолжится. Шансов нет. Фабар обречён.
Голос Селеки стал совсем тихим, и Алак положил руку ей на плечо, пытаясь хоть как-то приободрить. Девушка лишь тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.
— Даже Братство… Я пыталась найти хоть кого-то из старейшин, но они пропали. Либо попали в плен к Корсакам, либо… бежали.
Последнее слово она сказала с такой ненавистью в голосе, что Алак поёжился и поспешно убрал руку с плеча девушки. Им всем было тяжело. Новость о том, что Ньёр пропал, шокировала Таодана ещё несколько дней назад. Для него Змей был таким же близким другом, как Эйд, и юноша не находил себе места, утешая себя мыслями, что Пеплохват просто попал в плен. Ньёр не мог умереть. Это было слишком глупо для такого человека, как он.
Здесь, в Беланоре, напряжение из-за Великого вороньего трона чувствовалось особенно сильно. Казалось, все стены были пропитаны ненавистью, и за князьями постоянно следили. Несколькими днями ранее таинственно погиб один из наследников Сов, прибывший в столицу со своим отрядом. Все остальные жили в вечном страхе. Даже Алак чувствовал на себе пристальные взгляды. Но его почему-то не трогали.
— Эти дураки грызутся из-за куска мрамора! — взвыл Таодан, запрокинув голову. — А у нас до сих пор не выбран новый Верховный Главнокомандующий. Была бы моя воля — я бы уже послал за Рафааром Вороньим Крылом. Но кто меня послушает…
Селека тяжело вздохнула, уставившись полупустым взглядом в каменный пол. В нависшей тишине всем троим казалось, что они обречены. Ничто не поможет им. Запад падёт, и Корсаки всех их скормят своим цепным псам.
Совершенно неожиданно Эйд вскинул голову и уставился на Алака широко распахнутыми глазами.
— Ворон! — шёпотом позвал он и пихнул товарища в бок, когда тот не ответил. Нахмурившись, Таодан вопросительно посмотрел на него и вскрикнул, когда Эйд затряс его за плечи. — Ворон! Ты понимаешь, что это значит?!
Алак изумлённо на него уставился и отрывисто покачал головой. Что вообще случилось с Камышовым Котом? С чего он вдруг так развеселился? Как будто было чему радоваться в сложившейся ситуации! Но, кажется, Селека тоже догадалась, о чём сейчас думал Траин.
— Ты… ты же не хочешь сказать, что… — шёпотом выдавила девушка, наклоняясь ниже, как будто их кто-то мог услышать.
— Но ты сама сказала, что они пойдут за законным наследником трона! — воскликнул Эйд. Он, напротив, ничего не боялся и говорил достаточно громко. — Кто может быть законней Ворона на вороньем троне?
Алак охнул и отшатнулся в сторону, не веря собственным ушам. О боги, о чём сейчас думали его друзья! Нет, нет, это было безумие! Тем более, молодой князь был непрямой крови Ворона — его отец был потомком младшей сестры Императора, а мать и вовсе происходила из рода Шакалов.
— Но Грозохвост выбрал тебя! — прошептала Селека. — Ты видел ещё кого-нибудь с ручным враном, кроме наследников Императора?
— Враны никогда не давались в руки никому другому, — кивнул головой Эйд. — Только тем, кто должен был наследовать Вороний трон. Теперь, когда прямых наследников Империи не осталось, Грозохвост выбрал тебя.
— Но почему он не мог выбрать моего отца? Отец сплотил бы западных князей ещё до нападения Корсаков, и войны бы не было! — воскликнул Алак и понял, что он не прав. Нет, отец не сплотил бы никого. Потому что тогда никому не нужен был император. Сангенум жил в мире. Не было войны. И Грозохвост, и наездник на вране — они никому не были нужны. Теперь же, когда князья не могли поделить трон, только наследник Империи мог их объединить. Но Алак не знал, что ему делать. Он не готовился садиться на трон. Юноша учился быть князем, а не императором, и совершенно не понимал, как отдавать приказы другим людям. Другим князьям. Они же были такими же, как он.
