— Не слишком-то мне хочется заводить здесь врагов, — пробормотал Ньёр, провожая взглядом своего бывшего противника. Второй гладиатор лишь усмехнулся и, спрятав свои золотистые кудри под шлемом, похлопал Змея по плечу:

- Врагов ты наживёшь в любом случае. Я бы посоветовал тебе найти друзей, которые смогут в случае необходимости прикрыть твою спину.

Ньёр проводил гладиатора пристальным взглядом. Пожалуй, этот парень был прав. Несколько товарищей в подобном месте никогда не бывают лишними.

— Что с плечом? — настороженно спросил наставник, заметив, что юноша морщится и дёргает рукой.

— Да ударил о его доспех слишком сильно, — пробормотал Ньёр, потирая ушибленное плечо. — Ничего серьёзного.

Наставник, впрочем, рисковать не стал и направил к Змею двух врачей, которые внимательно осмотрели его и подтвердили, что ушиб несерьёзный. Только после этого Ньёра отпустили, и он стал терпеливо ожидать завершения остальных боёв. Моррот, теперь уже стоявший рядом с женой у белоснежной балюстрады, был явно доволен происходящим и крутил в руках бокал с вином, блестевшим на палящим солнце подобно россыпи драгоценных камней. Почувствовав на себе взгляд Марьям, Питон лишь насупился и поспешил переключить своё внимание на начавшийся поединок.

Когда следующим утром Ньёр получил выплату за выигранный бой, он сильно удивился. Мальчишка предполагал, что гладиаторам не платят — в его представлении эти воины были рабами, вынужденными сражаться за свою свободу. Но здесь было много тех, кто решил обучаться гладиаторскому искусству добровольно. Жизнь вэлнийского гладиатора была не так уж и плоха, если за один только бой платили жалование, которое простой солдат получал за целый год.

Моррот действительно довольно скоро собрался в путь — ему необходимо было посетить Класт-порт, оттуда он намеревался отправиться в Драмир на Красных берегах, потом в Афш и, наконец, в Калак, где князь должен был встретиться с каким-то влиятельным человеком. Весь путь у него должен был занять не меньше двух недель, но Моррот раздал указания на месяц вперёд и с головой ушёл в сборы. Марьям же продолжала действовать, согласно своему плану — ей удалось подкупить одного из наставников Ньёра — старого седого воина. Он пользовался у Моррота уважением и признанием. Анаконда, кажется, даже не подозревал, что честь этого человека тоже легко можно купить за деньги. Ньёр до сих пор не мог понять, как наставнику удалось убедить князя Суруссу в том, что из Пеплохвата получится отличный телохранитель для княгини. Марьям добилась своего.

— Это совсем не отвлечёт его от тренировок, — заверил князя седой воин. Моррот в этот момент собирал вещи и не слишком вслушивался в то, что ему говорили. — К тому же, я готов лично за него поручиться. Уверяю вас, мой господин, он будет куда надёжнее тех людей, которых вы нанимаете за деньги. Стоит кому-то предложить цену выше — и ваша жена окажется в серьёзной опасности.

Несмотря на то, что доводы наставника были смутными и неясными, ему удалось убедить Моррота, и Ньёр после дневных тренировок обязан был сопровождать княгиню Суруссу в качестве её телохранителя. Князю достаточно было всего лишь припугнуть Змея, что он живьём снимет с него кожу, если с Марьям что-то случиться, чтобы юноша понял — нужно быть предельно осторожным. Едва Моррот покинул Нормад, княгиня Суруссу мгновенно переключила всё своё внимание на молодого Питона и в первый же вечер, дождавшись его после дневных тренировок, увела по длинным коридорам дворца. Надсмотрщики и стражники не обращали на них внимания. Они обязаны были следить за безопасностью княгини, а не за её личной жизнью. Да и едва ли кто-то во дворце мог догадаться об отношениях Марьям и молодого Питона.

— Вы уверены, что господин Моррот ничего не заподозрит? — осторожно спросил Ньёр, когда княгиня втолкнула его в покои. Женщина мягко закрыла за собой двери и заперла их на ключ.

— Мой муж глуп и наивен, как ребёнок, — усмехнулась Марьям, оборачиваясь к Ньёру. Её ловкие пальцы скользнули под рубашку юноши, и он ощутил, как по спине пробежал холодок. Эту женщину невозможно было остановить. Она всегда добивалась того, что хотела, и Ньёр не мог противиться ей. Тем более что одно её слово могло превратить его жизнь в настоящий ад.

Расплывшись в широкой улыбке, Змей коснулся её густых чёрных волос и медленно стянул с хвоста резинку, позволяя угольным кудрям волнами заструиться по изящной спине Суруссу.

— И вы разрешаете мне делать всё, что я захочу? — хищно прошептал Ньёр, касаясь пальцами изогнутых лопаток женщины. Для её возраста она была очень хороша, и не все юные девы могли поспорить с её красотой. Западные девушки никогда не нравились Змею — они казались ему слишком бледными, легкомысленными и воздушными, словно простые полевые цветы. Марьям же походила на гордую, холодную и очаровательную розу, одновременно с тем крайне опасную. И тем приятнее было её покорять.

— В пределах разумного, маленькая змейка! — рассмеялась княгиня, распуская державшую её платье атласную ленту. Ткань скользнула на пол, обнажая гладкую смуглую кожу. Марьям нисколько не смутилась и расплылась в широкой улыбке. Осторожно опустившись на постель, женщина поманила за собой Ньёра.

— Неужели маленький змей не столь неопытен, как кажется на первый взгляд? — тихо усмехнулась Марьям, когда Ньёр, навалившись на неё, впился в её красные губы страстным поцелуем. Самодовольно хмыкнув, юноша провёл рукой по смуглым обнажённым плечам женщины и прошептал:

— Стараниями вашего мужа — да. Та рыженькая девчушка была очень даже милой.

— Дурак! — беззлобно воскликнула Марьям и сомкнула руки за его шеей, отвечая на поцелуй.

Больше их не волновало, что происходит снаружи. Стражники, отправленные на посты в другие части дворца, даже не подозревали, что на самом деле происходит в покоях змеиной княгини. Одурачив всех вокруг, Марьям и Ньёр наслаждались всем свободным временем, появившимся у них с отъездом князя Суруссу. Хотя оба прекрасно знали, что когда Моррот приедет обратно, всё вернётся на круги своя. Но разве мог столь влиятельный человек как Анаконда надолго задерживаться дома? Нужно было всего лишь дождаться следующего отъезда. Весьма скорого, и от того не менее желанного.

Селека скользнула по холодным коридорам Беланоры, столицы тигриного княжества. Здесь, в этом белоснежном прекрасном замке, мало что напоминало о войне, что шла практически рядом с самыми границами земель Ловарсов. Но достаточно было просто выглянуть в окно, чтобы увидеть угольно-чёрный дым, поднимавшийся над голыми верхушками деревьев у горизонта. Биарг и Вастель пали, и лишь немногочисленные отряды добровольцев продолжали обороняться на границах львиного княжества. Всего за два месяца войны Запад потерял тысячи солдат и три земли. Баркары, князья Ягуаров, были захвачены в плен. А в роду Златогривов из Вастеля остался лишь пятилетний мальчишка, которого Ловарсы взяли воспитанником в столицу.

Но куда более серьёзные проблемы назревали на севере Фабара. Селека чувствовала странную тревогу, охватившую её сердце. И девушка спешила поделиться мыслями своими с товарищами. Она только вернулась из земель Барсов, толком не успела разместиться в выделенной ей комнате в замке, а уже суетливо бежала по коридорам, выискивая Алака и Эйда.

Этих двоих здесь уже хорошо знали. Когда отряды Воронов прибыли с Вороньего Утёса в Беланору, Алак был назначен их командиром. Мальчишка оказался неплохим стратегом, и ему даже удалось освободить несколько занятых противником точек. И хотя это мало изменило ход событий, некоторые военачальники Запада обратили на юношу внимание. Эйд всячески помогал Алаку и, по сути, был его правой рукой — этого воины тоже не могли не заметить. Когда они втроём — Алак, Эйд и Юген — появлялись на улице, некоторые люди начинали перешёптываться, другие одобрительно кивали головами. Всё больше Таодан завоёвывал расположение командиров и менее крупных княжеских родов.