— Твой отец жив? — спросил Бредли.

— Война, — лаконично ответил Билли.

Бредли кивнул.

— А Лики здесь, — сказал он. — Ты бы как-нибудь зашел к нам. Хорошо?

Билли обещал. Но Бредли забыл, видно, сообщить ему свой адрес. А Соммэрс спросить у него постеснялся. В последние дни Бредли вообще выглядел озабоченным, часто хмурился, задумывался. При встречах с Соммэрсом кивал ему, улыбался, но в разговоры не вступал. И вот совсем перестал появляться в «Орионе».

В тот последний вечер Бредли был взволнован. Он несколько раз подымался в лифте на восьмой этаж. Вниз спускался по лестнице. А где-то около двенадцати зашел в кабину и подмигнул Билли.

— Жми на восьмой, — сказал он. — Тебе не надоело еще? Подожди, — шепнул Бредли, когда кабина остановилась, и вышел. Вернулся он через несколько секунд. Лицо было серьезным. Билли пустил лифт вниз. Бредли вытащил из кармана записную книжку, сделал в ней пометку и протянул книжку Билли. — Спрячь ее. Боюсь, как бы не потерять. Побереги до завтра.

И не пришел. На другой день Билли возил на восьмой этаж полицейских. Сменщик сказал ему, что ищут шаха. У Билли было достаточно сообразительности, чтобы связать действия Бредли в ту ночь с утренними событиями и исчезновением шаха. Однако газет он не читал и о том, что Бредли убит, не знал. И вот теперь раздумывал, что делать с записной книжкой…

Наконец появился его сменщик. Билли снял форменную куртку, переоделся и вышел на улицу. Записная книжка Бредли лежала во внутреннем кармане пиджака. Видимо, Бредли купил ее недавно: книжка выглядела совсем новой. Да и записей в ней почти не было.

Пожалуй, самым разумным было найти адрес Бредли и вернуть книжку владельцу. Его визит хозяева не расценят как назойливость. Да, пожалуй, это лучше всего. Только вот у кого спросить адрес? В полицию он, конечно, не пойдет. Впрочем… Ведь Бредли говорил ему, что Лики служит кассиршей в аптеке на углу Кинг-стрит и Сиккордей-авеню. Туда он и сходит…

Открыв дверь аптеки и сделав шаг к кассе, Билли остановился в нерешительности. Женщина, сидевшая в плексигласовой будке, не могла быть Лики. Во-первых, она была немолода, а во-вторых, у нее на щеке росла большая бородавка. На миг у Билли возникла мысль, что Бредли его надул: дал неверный адрес. Соммэрс отогнал эту мысль и сделал еще шаг к кассе.

— Как обычно? — спросила женщина, не глядя на Билли.

— Что? — спросил Билли, недоумевая. Женщина подняла на него глаза и улыбнулась.

— Вы никогда не были у нас? Ну, конечно. Я же вижу, что никогда. Милли! — повысила она голос. — Молодой человек никогда не был у нас. Что вы закажете? — Это уже к Билли. — Сосиски? Кофе? Милли, молодой человек хочет сосисок и кофе, — крикнула она, заметив нерешительность Соммэрса. — Такой кофе вы не найдете нигде. У Ирвингов вам такого не подадут. Быстрее, Милли! Ты заставляешь молодого человека ждать.

Из внутреннего помещения показалась Милли, несущая в вытянутой руке порцию дымящихся сосисок. Соммэрс глянул на нее и чуть не ахнул. Милли была точной копией женщины, сидевшей за кассой. Он даже бросил взгляд на кассу, проверяя, там ли женщина, с которой он разговаривал.

Милли хихикнула. Та, что сидела за кассой, сказала:

— Видишь, Милли. Он удивляется. Я не ошиблась. Он у нас не бывал.

Билли принялся за сосиски, раздумывая, с чего начать разговор о Лики. Милли скрылась на кухне. А та, что сидела за кассой, продолжала болтать.

— К нам теперь редко заходят новые люди. Все предпочитают автоматические кафе. А ведь пищу мужчине должна подавать женщина. Что? Вы не согласны? Быстрота? Поставьте Милли рядом с автоматом, и вы узнаете, что такое быстрота. А вкус? Откуда взяться вкусу у стандартного блюда? Нет, я отказываюсь понимать людей. Стандарты съедят человека. Можете мне поверить.

Билли покончил с сосисками и отхлебнул кофе. Он и в самом деле был вкуснее того, который Билли пил каждый день. Стандарты и ему не нравились. Но стандарты стоили дешевле. Выпив кофе, он вытер губы и спросил про Лики. Женщина подозрительно покосилась.

— А зачем это вам?

Билли путано объяснил, что они когда-то жили на одной улице, что недавно он встретил ее брата, а вот теперь хотел бы поговорить с Лики.

— И вы ничего не знаете?

— А что я должен знать?

Женщина окинула его взглядом, покачала головой и задала новый вопрос:

— Когда вы видели ее брата?

— Третьего дня.

— А потом?

— Он не пришел, — разозлился Билли. — Что вы мне голову морочите? Служит у вас Лики или нет?

— Лики на похоронах, — сказала женщина, сделав постное лицо.

— Не понимаю.

— Она хоронит брата. Его убили третьего дня.

Наверное, у Билли было очень глупое лицо, когда он выскочил из аптеки. Только пробежав метров триста по Кинг-стрит, он немного успокоился и обрел способность размышлять и рассуждать. Это было весьма кстати, потому что он чуть не врезался в живот толстяку, вывернувшемуся из-за угла. Билли едва удалось отклониться, толстяк метеором пронесся у него под локтем и выпустил в Билли очередь ругательств.

Соммэрс остановился и огляделся. Впереди виднелся крохотный скверик. Самым разумным было пойти туда и чуть-чуть подумать. А самым простым выходом из положения было пойти в полицию и отдать записную книжку. Но Билли одолевали сомнения. Он считал, что его объяснения не будут выглядеть достаточно убедительными. Сказать правду — значит, навлечь на себя подозрения. Никто не поверит этой правде. С какой стати сотрудник уголовной полиции вдруг отдает лифтеру на сохранение свои личные записи, может быть, даже важные? Они земляки? Чушь. Это еще ничего не доказывает. Сказать, что нашел книжку? Еще глупее. Может, отдать Лики? Но он еще не видел Лики, не знает, как она на все это посмотрит. А книжка — вот она. Надо на что-то решиться.

Он вытащил книжку, полистал ее и спрятал снова в карман. Встал, подумал и двинулся обратно к аптеке…

Милли с сестрой болтали возле прилавка. Он подумал, что они чертовски похожи. И не зная, которая из женщин Милли, а которая сидела за кассой, обратился сразу к обеим.

— Я забыл спросить адрес Лики, — сказал он. Милли или та, что сидела за кассой, сердито заметила:

— Не надо терять голову…

Она еще что-то произнесла, но Билли не расслышал. Он понял только, что это говорит та, что сидела за кассой. И повторил, глядя ей в глаза:

— Будьте добры, сообщите мне адрес Лики. Это очень важно.

— Ты слышишь, Милли? — спросила та, что сидела за кассой.

— О! — воскликнула Милли.

— Только адрес, — пропела та, что сидела за кассой. — Молодой человек думает, что попал в адресный стол. А здесь аптека. Если вам надо поесть — пожалуйста. Кофе — пожалуйста. Вы можете купить у нас порошки от головной боли. Это самый ходовой товар. Ужасное время. У людей часто болят головы. В наше время этого не было, правда, Милли? Атом? Конечно, во всем виноват атом. Ты слышала, Милли, про человека без мозгов? Он родился после бомбежки Хиросимы. Он сейчас уже взрослый. И у него дети. Тоже без мозгов…

— Квочки, — сказал Билли в сердцах, поняв, что сестры не намерены сообщить ему адрес Лики. — Вы сами безмозглые квочки.

Сказал и хлопнул дверью. Он придет сюда завтра. Послезавтра. Через год. Он будет ходить сюда каждый день, пока не увидит Лики. А когда увидит, то скажет… Что же он ей скажет?

— Здравствуй, Лики. Это я — Билли Соммэрс. Помнишь, ты любила играть в песке у нашего дома? Мы жили напротив.

— Нет, — скажет Лики. — Я не помню.

— Я говорил с твоим братом. Он узнал меня.

— Нет, — скажет Лики. — Брата убили. Его нет уже, моего брата.

— У меня есть его записная книжка. Он оставил ее мне, когда уходил. Он что-то записывал в нее при мне в ту ночь. Мы прочтем эти записи и попробуем догадаться, кто убил Бредли. Тайна откроется.

— Зачем мне знать эту тайну? — скажет Лики. — Я не знаю вас. Я не хочу никаких тайн. Идите своей дорогой. А я пойду к близнецам. Я служу у близнецов.