Артём понял, что всё пошло кувырком – колонна не остановилась, наоборот – передний танк удирал во все свои пятьсот лошадиных сил, быстро разворачивая башню назад, чтобы давить огнем возможных гранатомётчиков, транспортёр тоже взревел и наддал – Карасов орал на мехвода, который судорожно топтал педаль газа, остро понимая, что единственный шанс – проскочить засаду сходу. Подбитый танк грозно водил стволом 85 мм пушки в поисках целей, из решёток моторного отсека вяло вытекали струйки белого масляного дыма.

Изображать парламентёра было поздно, и Артём подхватил оставленный было у стены подъезда автомат. Правда, стрелять из него пока было некуда – не в танк же?

– Бью, и бежим, – коротко сказала Ольга. Борух понятливо кивнул и подобрался.

Ольга аккуратно прицелилась и выстрелила в моторный отсек транспортёра прямо за грибок воздухозаборника. Шестидесятиграммовая бронебойная пуля патрона СПБ прошила тонкое железо крышки как бумагу и вошла аккурат в развал цилиндров V-образного дизеля, снеся топливную рампу и расколов картер. МТЛБ встал как вкопанный, мехвод едва не поймал зубами рычаги, Карасов шарахнулся лбом в перископ, а в десантном отсеке профессор полетел на Олега, и они вместе ссыпались с продольной лавки, образовав кучу-малу у стенки моторного отсека. Более привычные к неожиданностям Гилаев и два неизвестных Олегу стрелка более-менее удержались, стукнувшись шлемами.

Ольга с Борухом бросились с балкона со всех ног, ломанувшись через квартиру как лоси – и не зря. Они только успели выскочить на лестницу и пробежать полпролета вниз, как их опрокинуло взрывной волной и накрыло облаком кирпичной пыли и размолотой штукатурки. Внизу их встретил обалдевший, приоглохший и тоже очень пыльный Артём.

– Что это было?

– Лучшее противоснайперское оружие – танковая пушка, – пояснила Ольга излишне громко, пытаясь на ходу протереть винтовку какой-то тряпкой. – Давайте через чёрный ход во двор и на запасную позицию.

– Хорошо, что сталинка, – сказал Борух, вытряхивая штукатурку из бороды, – стены толстые. Панелька б сложилась на фиг.

Когда Олег с профессором наконец разобрались, где чьи руки-ноги (наручники этому не очень способствовали), в десантном отсеке уже царила тихая военная паника. Карасов одновременно крутил пулемётной башней и материл в рацию танкистов, требуя доложить обстановку (танкисты вяло отругивались, что сами ни черта не видят из своих коробок), солдаты отжали рукоятки боковых стрелковых лючков и нервно целились в белый свет, Гилаев пытался что-то разглядеть в смотровой прибор на створке заднего люка, прижавшись к нему горбатым носом. Чем был занят мехвод, из десантного отсека видно не было.

Передний танк благоразумно умотал за поворот, на оперативный простор широкого проспекта, задний был начисто лишён хода, положение обездвиженной маталыги казалось безнадёжным. В отличие от танка, который опасался только гранатомётчиков, её мог превратить в дуршлаг хоть снайпер с крупняком, хоть пулемётчик. Карасов орал в рацию на командира головной машины, требуя вернуться и прикрыть эвакуацию, но тому не сильно хотелось лезть обратно в узкий проезд, становясь лёгкой целью для РПГ.

– Эй, войска! – врезался в их ругань третий радиоголос. – Кончайте орать, дело есть. Полковник, ну шо вы так материтесь, я вас умоляю! Ну чисто прапорщик какой!

– Кто в канале? – рявкнул Карасов.

– Дед пихто! И бабка с гранатомётом! Шо за вопросы? Вы таки совсем не то спрашиваете!

– Майор, опять вы? – злобно ответил Карасов. – Вы уже второй раз переходите мне дорогу и ещё живы. Непорядок.

– Полковник, непорядок – это то, что вы на свет родились, но я могу это исправить прямо сейчас.

– И что же вас сдерживает?

– У вас там случайно приблудился некий служитель культа, к которому мы испытываем лёгкую сентиментальную привязанность. Толку от него немного, но он смешной. Верните этого потеряшку и валите куда хотите. Ведь он с вами, полковник? Очень на это надеюсь ради вашей же пользы.

– Его цена вам известна.

– А мы таки не на рынке.

– Мне нужен якорь.

– Звиняйте, не завезли. Могу предложить гранату в борт.

– Значит, не договорились.

Карасов бросил гарнитуру и повернулся к проходу в десантный отсек. Олег и стрелки, слышавшие все переговоры из динамика бортовой трансляции, молча смотрели друг на друга.

– Гилаев, хватай священника, уходим.

Полковник повернулся, вылезая с тесного сиденья в проход, и это его спасло – крупнокалиберная пуля прошила броню там, где только что была его голова, и ударила в бок мехвода. Тот медленно завалился на рычаги, заливая кровью сиденье. Обездвиженный танк начал поворачивать башню в сторону позиции снайпера, но не успел – женщина с «Хашимом» все так же спокойно сделала два шага из-за угла и моментально влепила кумулятивный заряд под башню. Устаревший, не имеющий даже динамической защиты танк прошило аккурат в районе боеукладки – из люков рвануло пламя, сорванная с погона башня полетела, крутясь, и врезалась в стену, проломив кирпичную кладку как фанеру.

Второй танк, похоже, управлялся действительно опытным, а главное – чертовски везучим командиром. Он заорал на мехвода: «Жми!!!» – секундой раньше, чем реактивная граната стартовала из окна одного из близлежащих домов. Пока гранатомётчик перезаряжался, танк уже влупил по проспекту так, что обзавидовались бы иные стритрейсеры.

Олег с ужасом смотрел в раструб автоматного пламягасителя. Гилаев, оскалившись, уткнул ему ствол практически в переносицу.

– Э, валим его, камандыр? – зашипел он громко и свирепо.

– Ты чё, охерел, джигит! Рикошеты пойдут! – заорал на него один из стрелков.

– Отставить, это прикрытие! – рявкнул Карасов. – Успеем ещё! Дымовуху давай!

Второй стрелок приоткрыл створку заднего люка и, выдернув запал, катнул в щель дымовую эрдэгэшку. В створку немедленно прилетело – бронебойная пуля прошила её под острым углом и ушла, пробив борт, наружу. Никого не задело, но боец буквально отпрыгнул назад, завалившись на Гилаева, что вызвало новый взрыв истеричного мата.

«Банг!» – на этот раз пуля, пробив борт башни, ударила в затворную коробку пулемёта. «Банг!» – через угол крыши в моторный отсек. «Банг!» – сквозь верхний люк мехвода в приборную панель. За ней что-то заискрило, и оттуда потянуло горелой изоляцией. «Банг! Банг!» – снайпер методично дырявил маталыгу, явно намеренно избегая попаданий в десантный отсек. Сквозь приоткрытую створку люка внутрь тянуло противно пахнущий белый дым. «Мля-мля-мля, да что за мля…» – Олег расслышал бормотание одного из стрелков, явно не осознающего, что он говорит это вслух. Глаза у того были совершенно безумные. Навалившийся на Олега профессор просто мелко трясся, а сам он, кажется, не мог даже молиться, говоря про себя только «спаси, Господи».

– Выходим, дым прикроет! – орал Карасов. – Не ссать, на раз-два рванули! Пошёл, пошёл! Гилаев, тащи священника, они по нему не стреляют!

Первый стрелок, откинув створку заднего люка, рванулся наружу, стреляя из автомата куда-то в дым, и почти мгновенно, крутанувшись, упал на асфальт – крупнокалиберная пуля, попав в плечо, даже не заметила бронежилета, почти оторвав левую руку. Второму повезло больше – он успел пробежать шагов пять, прежде чем покатился по асфальту, зажимая простреленную ногу, – на его счастье, в бедро пришло не крупняком, а обычной «пятеркой». Олег успел увидеть, как выскочил, буквально волоча на себе профессора, полковник, и тут же, скрутив ворот куртки так, что перехватило дыхание, его потащил наружу Гилаев. Олег поразился силе кавказца – как будто рванул тросом бульдозер. Олег ударился плечом о борт, ногой о лавку и напоследок так врезался головой в закраину люка, что в глазах потемнело, а из рассечённого лба хлынула, заливая лицо, кровь. Взвалив его на плечо как мешок, чечен бросился бежать.