— Понимаешь, — сказал пророк, — ад эта такая штука, куда попадают те, кто не верит в Набигу и его о великого единственного пророка Або Зиндика.
— То есть все люди не из нашего племени, поклоняющиеся своим божкам и лжепророкам, попадут в ад? — спросил Мирван.
— Так точно, тант[5], — ответил пророк. — В аду Набига будет варить их души в гигантских котлах с кипящим маслом. Набига сдерёт с них шкуры. Потом он наденет на них шкуры! Потом опять сдерёт! Они будут кричать, как бешеные шакалы, но Набига не поверит им. Поистине Набига — сильный Бог и не прощает тех, кто ему не поклонялся при жизни. Ему и его о великому пророку Або Зиндику.
Або Зиндик запихнул новую гроздь винограда в рот, на этот раз, к сожалению идущих сзади соплеменников, на песок не упало ни одной виноградинки. Пророк позвал своих двух прислужников и крикнул им:
— Бэдди ахра! Бэдди ахра! Бэдди ахра![6]
Караван остановился. Верблюд, несущий пророка, лёг на живот. Два прислужника подхватили пророка и отнесли на несколько метров.
Возле хеймы, где спали Мирван и Илияс, горел костёр. Рядом с костром сидел Кулейба — сейчас его очередь дежурить. На поясе Кулейбы висел огромный ханжар[7]. Рядом с ибриком[8] чая лежал меч. Кулейба считался самым сильным мужчиной в племени. Он сидел себе, пил чай, пел песенку и шлифовал из камня фигурки. Мирван немного постоял возле палатки. Он смотрел на россыпь звёзд и молодой месяц. Подул прохладный ветерок.
Кулейба пел тупую песенку про любовь. Всё же эта песенка лучше историй Илияса. «Циклопы едящие младенцев? Зачем такое рассказывать на ночь?!» — подумал Мирван.
Вот что пел Кулейба:
Молодой месяц, как улыбка Лейлы
А где теперь Лейла?
Остались следы от их стоянки…
Я каждый день прихожу туда,
Где она прожила пять лет,
Глажу колышки невидимой хеймы…
Ооооо Лейлааааааааааа… — прокричал Кулейба, внезапно подпрыгнул и обернулся в сторону Мирвана. Он вытащил ханжар также быстро, как Набига создал космос. Быстрее, чем хлопок, чем щелчок пальцев.
— Это я, — испуганно сказал Мирван.
По всему телу Кулейбы заиграли мышцы — росту в нём больше двух метров. Огромные бицепсы с человеческую голову. Могучие трицепсы. Ноги — как колонны на базаре Хамидия[9].
— Я подумал, что это ифрит подкрадывается ко мне сзади, — сказал Кулейба. Спрятал ханжар и продолжил шлифовать фигурки. — Не спится?
— Илияс рассказывал мне историю о местности Фаядана и городе, который появляется только ночью…
— Мои дети рассказывают эту историю друг другу. Старшие пугают младших.
— Как думаешь, этот город действительно существует? — спросил Мирван.
— Не знаю, — ответил Кулейба, — всё во власти Набиги!
— А что это у тебя за фигурки?
— Это игра шатранж… смотри: это слон, это конь…
— Не понимаю.
— Год назад я отправился с одним богатым господином в Персию. Там все играют в шатранж.
— У тебя еще есть чай?
Кулейба взял ибрик и потряс его. Ибрик был пуст. На лице Кулейбы танцевали языки огня. Его щеки, лоб, нос и подбородок изрисованы татуировками воина. Их ему набили в Финикии, где он обучался военному мореплаванью.
На мгновение Мирвану показалось, что у Кулейбы один глаз, а тату на его лице бешено кружатся в сатанинском танце.
— Тревожно мне, — сказал Мирван.
— Отчего же?
Вдалеке раздался вой. Пронзительный и длинный, пробирающий до самого сердца.
— Шакалы, кусс ухтугум![10]— крикнул Кулейба и стал на четвереньки. Завыл точь-в-точь, как шакал.
— А может, и не шакалы?
— А что? Ужасные циклопы из Фаяданы?!
Кулейба рассмеялся. «Конечно, — подумал Мирван, — чего бояться Кулейбе? Он сильный и умеет обращаться с оружием».
— Ладно, тусбих аляль хейр[11], пойду помолюсь.
— Тусбих аляль хейр, садики[12].
Мирван подошёл к хейме, где был властелин Набита. Обернулся, посмотрел на Кулейбу — острый меч, кинжал на поясе — и еще раз позавидовал его спокойствию и силе.
Мирван зашёл в палатку и встал на колени. Он долго смотрел в глаза Набиге. Набига — самый могущественный и единственный Бог из фиников. Почему из фиников? Да потому что Набита сам так захотел. Как объяснил о великий пророк Або Зиндик, Набига мог предстать перед племенем из золота или из воды. Набига мог быть великаном — сто метров роста. Он мог быть звездой. Мог быть вулканом. Он может стать целым океаном и маленькой рыбкой в нём. Он может быть рыбаком, который поймает эту рыбку, или его сварливой женой. Так сказал о великий пророк Або Зиндик, да святится имя его во веки веков. Набига есть любовь и ненависть. Любовь для тех, кто предан ему. Ненависть для тех, кто предал его. Набига везде. В самой большой вещи и самой маленькой частице этой пустыни. Набига — душа и сердце человека. Мирван начал молиться:
О владыка Набига,
Властелин живого и неживого,
Я предался чревоугодию
В начале пути,
Я съел все запасы
И выпил свою воду,
Я ворую воду у соплеменников,
Братьев моих.
Есть ли мне прощение?
Набига безмолвствовал. Гордый и непобедимый в своём молчании. Презрительно смотрел на Мирвана. Кажется, он ухмылялся.
— Есть ли мне прощение? — повторил Мирван. Где-то далеко в пустыне снова завыл шакал. Потом завыл Кулейба и рассмеялся.
Нам предстоит еще неделя в пути.
Мы не встретили ни одного каравана.
Все оазисы на нашем пути высохли.
Могу ли я просить…
Могу ли я надеяться на твою милость?
Поем ли я завтра?
Прошу тебя
Ниспошли мне немного еды.
Малую толику.
Хоть крупинку.
И я возрадуюсь.
Прошу тебя размягчить сердца
Моих соплеменников,
Когда они узнают,
Что у меня нет еды и воды…
Мирван удивлённо посмотрел на Набигу. Ему показалось, что Набига ответил. Нет, не показалось, он ясно услышал, как Набига сказал:
— Можешь.
Тогда Мирван продолжил:
Очень сильно хочется есть ночью.
Сейчас… я испытываю ужасный голод
И возможно не протяну до завтра.
Сотвори для меня чудо, мой властелин.
Набига пошевелил чёрными губами из фиников. Мирван прислушался.
— Да, мой владыка, — покорно ответил он и подошёл к Богу.
Он начал лизать его ноги. Его пальцы. Добрался до живота и почувствовал, как вкус фиников разливается сладостью по его рту и глотке. Мирван пососал левую пятку Набиги, потом принялся за правую. Не удержался и укусил её.
Выйдя из палатки, Мирван посмотрел на небо. И увидел падающую звезду. «Возможно, это знак Набиги, — подумал он. — Возможно, Набига благословил меня».
