Он подошёл к костру. Там всё еще сидел Кулейба. Кулейба спал сидя и уже не отзывался на вой шакалов. Мирван осторожно взял ибрик Кулейбы и присосался к его носику. Кулейба врал — чайничек был наполовину полный. Мирван выпил весь чай. Сладкий и горький одновременно. Очень вкусный освежающий чай.

В палатке его поджидал Илияс. Илияс жевал кат^[13] и успел сильно опьянеть от него. Зато кат утоляет голод. И еще неизвестно, что лучше с собой брать в дальнюю дорогу: кат или еду?

— Где ты был? — спросил Илияс.

— Я молился.

Илияс приподнялся на локте и сказал:

— Я тут вспомнил еще одну историю. Эту историю мне рассказал сумасшедший колдун из Багдада: одно племя, небогатое и маленькое, прямо как мы, отправилось в путь к Каабе, чтоб установить там на пару дней, прям как мы ей-богу… своё божество. Однажды ночью они разбили палатки в пустыне, точь-в-точь как мы, клянусь, и заснули мертвым сном от усталости и голода, их охранник тоже заснул возле костра. Так вот ночью к ним подкрались чудовища с человеческими телами и головами шакалов. Эти чудовища начали пожирать людей заживо. А когда люди проснулись от боли, они не могли пошевелиться, потому что чудовища заколдовали их…

Теперь сытый Мирван не боялся страшных историй. В его рту до сих пор был привкус фиников и сладкого чая. Где-то на середине истории он заснул. А Илияс рассказывал страшилки до самого утра. Потому что он съел много ката. Любой дурак знает: тот, кто употребляет кат, и до тридцати не дотянет.

Рано утром Мирван проснулся от удушающей жары. Его тело покрылось потом. В горле пересохло. Он вышел из палатки и увидел Кулейбу. Кулейба выглядел подавленным.

— Что случилось? — спросил Мирван.

— Верблюд о великого пророка Або Зиндика исчез…

— Сегодня мы дойдём до Сейф Сахра, там найдём нового верблюда.

Сейф Сахра — некогда богатый оазис, сейчас переживающий трудные времена. Засуха. Неизвестные болезни. Нападения кочевников.

В Сейф Сахра останавливались все паломники. Сейф Сахра — последний пункт перед Каабой, где можно достать еды и воды. Где можно купить верблюдов и сыграть в кумар^[14].

— Это еще не всё… умер старейшина.

Мирван зашёл в палатку к старейшине. В палатке вокруг покойника сидели люди. Все они шептали молитвы. Покойник — очень худой высокий старик с длинной седой бородой. Крупные мухи жужжали над его телом. Илияс и Мирван вынесли старика из лагеря, чтоб закопать.

— Я хочу сам его похоронить, — сказал Мирван Илиясу. — Ты не против, если я побуду еще немного с телом, помолюсь в одиночестве? Старейшина был мне как отец…

— Никто не бывает одинок, да прибудет со всеми Набита, благостный и благословенный… — ответил Илияс. Он уже с утра нажевался ката. Его лицо — словно маска. Никаких эмоций. Глаза затуманены. Движения неуклюжи. «Он скоро умрёт», — подумал Мирван.

Мирван сидел над трупом старейшины и читал про себя молитву, закрыв глаза. Караван тронется через два часа. Пророк пишет в своей палатке Книгу Набиги. Он подавлен из-за смерти верблюда, и никто не решается его беспокоить.

Мирван погладил длинную бороду старика. Потом провёл кончиками пальцев по его лицу. Он лёг на старика животом, приподнял рукой бороду и вгрызся в сочную мякоть горла под бородой старика. Плоть старика показалась ему очень вкусной. Вкуснее кебаба и долмы^[15]. Вкуснее всяких там фаляфилей. Он вгрызался и сосал кровь. Вчера Набига благословил его. После обеда Илияс вдруг заорал как сумасшедший. Крик быстро стряхнул сонливость с путников.

— Аль-May! Аль-Мау!^[16] — заорал Илияс. Все оглянулись по сторонам. Понятно, что воды здесь нет и быть не могло. Конечно, если Набига не возжелал так.

— Какая вода, аху маниюке! — зашипел на него пророк. У пророка целый день плохое настроение — у него закончились лепешки и виноград. Его пересадили на хромого неудобного верблюда. Седло натёрло ему задницу. Без паланкина, без веера — он превратился почти что в обычного смертного.

Илияс сорвался с места и побежал к невидимой воде. Один раз он обернулся и прокричал:

— Дураки! Быстрее! Там город, женщины и вода! Всё бесплатно! Всем хватит.

Караван медленно тронулся.

Вскоре Илияс стал маленькой точкой, бегущей на встречу со смертью. Его довёл кат.

Через два часа Кулейба, идущий впереди — самый храбрый и сильный воин племени, остановил караван.

— Видите? — спросил он и указал рукой на горизонт.

На горизонте маячили десять всадников на лошадях.

— Это пираты, — сказал Кулейба. — Готовься к бою!

Всадники погнали лошадей галопом. Они были вооружены копьями, мечами и луками. Паломники сбились в одну кучу возле верблюда, несущего оружие. Они нервно разбирали мечи и копья. Мечи выпадали из трясущихся рук на песок. Некоторые паломники побежали прочь. Посыпались стрелы. Одна стрела угодила о великому пророку Або Зиндику прямо в левый глаз. Он упал с верблюда вместе с саблей. Кулейба бросил копьё, и оно снесло всадника с седла. Затем он стремительно побежал на пиратов и в прыжке отрезал саблей голову лучнику. Он бился со всеми всадниками одновременно. Никто из каравана не решался помочь ему. Мирван держал свой меч наготове и молился Набиге, чтоб его не пришлось использовать.

Наконец Кулейба рухнул в песок, вокруг его тела начала растекаться кровь. В живых остались еще четыре всадника. Они приближались к каравану. Мирван забрал еще один меч у мёртвого пророка и, размахивая двумя мячами, кинулся на всадников. Лошадь встала на дыбы, сбросив всадника с копьём, и ударила Мирвану по лбу копытом. Он упал и потерял сознание.

Очнулся он поздним вечером. Он лежал возле мёртвого пирата. В животе у пирата торчала сабля. Все паломники были убиты. Нехитрый скудный скарб растащен. Властелин Набига валялся на песке. Его лицо было выпачкано в чьей-то крови. В груди у Мирвана больно защемило от того, как эти неверные обошлись с Богом.

— Мирван! — позвал его знакомый голос. Он обернулся и увидел Кулейба. Кулейба, прихрамывая, медленно шёл к нему. Он истекал кровью.

— Я замотаю тебя, — сказал ему Мирван. Разодрав галлябию^[17] пророка, он начал перематывать рану Кулейбы.

— Ну у тебя и шишак! — ухмыльнувшись, сказал Кулейба.

— Это лошадь… копытом.

— Вот мы и остались вдвоём, садики… Нужно поспешить, и к ночи мы дойдём до Сейф Сахра… Ты не помнишь, во сколько они закрывают ворота?

— Нет.

Мирван и Кулейба еще долго шли по пустыне, по очереди неся Набигу. Они хотели есть и пить. Они хотели лечь прямо здесь на песок и заснуть. Но благодаря тому что они подбадривали друг друга, рассказывали былины и анекдоты, к поздней ночи на горизонте замаячил Сейф Сахра.

— У тебя еще кровь идёт, — сказал Мирван.

— Нужно в городе найти наттаса…^[18]

В городе они встретили много паломников. Тут были почти все — огнепоклонники, свидетели Священной Коровы, секта Скарабея, слепцы, поклоняющиеся и смотрящие на солнце, пьяные сакакиры — поклонники вина. В городе не было еды. Только вода. И то дурно пахнущая и грязная. Мирван и Кулейба разбили палатку возле сакакиров. В центре палатки поставили Набигу. Сакакиры весело пели песни, танцевали и смеялись. Кулейба прилёг и зажал рану на груди правой рукой.

— Пойду поищу наттаса, — сказал Мирван и вышел из палаточного городка. На площади Сейф Сахра никого не было. Там сидел больной старик и бредил.

Мирван спросил у него:

— Где здесь можно найти наттаса?

— Что? — спросил старик.

— Где здесь наттас… мой друг тяжело ранен. Мы — поклонники Набиги.

— Год назад я был богатым маликом в Ираке, — сказал старик. — Дворцы, женщины, молоденькие девочки, красивые гулямы^[19], поэты слагали о моих подвигах и богатстве касыды…

Больше Мирван никого не видел. Дойдя до закрытых ворот, он разбудил спящего стоя с копьём охранника.