К 1506–1507 годам Джорджоне достигает творческой зрелости, тогда же происходит и окончательное формирование нового, по сравнению с XV веком, типа портрета. Как пишет Н.А. Белоусова: «…В этих портретах отражена внутренняя, сосредоточенная и одухотворенная жизнь их моделей. Особенно это относится к изображению так называемой "Лауры", которое в настоящее время считается просто "Женским портретом".

Широкие и раскидистые зеленоватые ветви лавра, написанные на черном фоне, обрамляют поясное изображение молодой женщины, одетой в ярко-красную, отороченную коричневым мехом мантию, распахнутую на ее обнаженной груди. На гладких темных волосах – прозрачный серовато-белый шарф, конец которого спускается на шею и грудь. Спокойное округлое лицо с черными, устремленными вдаль глазами и крупным ртом изображено, как и торс, в трехчетвертном повороте, создающем ощущение пространственности и глубины картины. Правой рукой она придерживает меховой воротник, кисть левой руки, задрапированной широким красным рукавом, исчезает за пределами рамы.

Весь облик заставляет исследователей предполагать, что здесь дано либо изображение куртизанки, либо возлюбленной Петрарки Лауры по сходному звучанию ее имени с лавром».

К 1506–1507 годам Джорджоне достигает пика популярности: молодые художники покидают мастерскую Беллини и переходят к нему. Среди них был и Тициан. От Беллини к Джорджоне переходят и заказы венецианского правительства, которое в 1507 году заказало художнику картину для Дворца дожей, а в следующем году – фрески фасада торгового дома немецких купцов, так называемого Немецкого подворья. Эти работы не сохранились, остались лишь восторженные отзывы современников.

Около 1507–1508 годов Джорджоне создал картину, которой одной было бы достаточно, чтобы считать его одним из самых больших художников Возрождения, – свою «Спящую Венеру».

В 1525 году Маркантонио Микиэль видел «Венеру» в доме патриция и гуманиста Иеронимо Марчелло и написал в своих «Заметках»: «Картина на холсте, изображающая обнаженную Венеру, которая спит в пейзаже, и Купидона, написанная Джордже из Кастельфранко, но пейзаж и Купидон были закончены Тицианом».

«Венера Джорджоне, так же как и некоторые мадонны Рафаэля, являет собой высшее выражение той "certa idea" – обобщенного и прекрасного женского образа, о котором писал Рафаэль в своем письме Бальдассаре Кастильоне. Или, говоря словами Леона Баттиста Альберти, того типа человека, в котором должна господствовать "строгая и соразмерная гармония всех частей". Джорджоне придает этому идеальному человеческому образу большую поэтичность и глубину, изображая его среди природы. Просторное небо, белые облака, голубые горы на горизонте, уходящие в глубину дали, пологая тропа, ведущая на безлюдный холм с домами, одинокое дерево – все сливается в едином умиротворенном бытии и дыхании с образом спящей Венеры» (Н.А. Белоусова).

Наряду с наиболее совершенными созданиями античности «Спящая Венера» Джорджоне остается одним из самых человечных, чистых и возвышенных образов женской красоты в мировом искусстве.

Последняя из дошедших до нас картин Джорджоне – «Сельский концерт». Эта картина – как бы воплощение представления о «золотом веке», о котором мечтали современники Джорджоне.

«Здесь вновь раскрывается творческая концепция Джорджоне, выражающая себя в одухотворенном гимне бытию, в просветленном и уравновешенном взгляде на мир, – пишет А.Б. Краснова. – Слияние человеческой фигуры с пейзажем обеспечивает невиданную доселе живописную цельность картины, притом она выдержана в единой мягкой и приглушенной гамме (пейзажный фон этой картины остался недописанным, и его завершил Тициан)».

В 1510 году на Венецию обрушилась эпидемия чумы. Одной из жертв ее был Джорджоне, который погиб осенью 1510 года в расцвете творческих сил.

(1483–1520)

Выдающийся мастер барокко Л. Бернини считал Рафаэля первым среди великих и уподоблял его «большому морю, вбиравшему в себя воду всех рек».

«Природа сделала миру этот дар, когда, будучи побеждена искусством Микеланджело Буонарроти, она захотела быть побежденной одновременно искусством и любезностью Рафаэля. Он всех побеждал своей приветливостью и искусством, – писал Джорджо Вазари, – но больше всего своим гением доброй натуры, исполненной благородства и милосердия…»

Рафаэль Санти родился 6 апреля 1483 года в семье придворного поэта и живописца урбинских герцогов Джованни Санти. Семья Рафаэля не могла похвастаться древностью рода – его предки происходили из небольшого городка Кольбордоло близ Урбино и были мелкими торговцами. Детские и юношеские годы Рафаэля прошли в окружении искусства.

Джованни Санти был первым учителем Рафаэля, и он смог привить мальчику вкус к прекрасному, познакомить его с миром современного искусства. Благодаря связям отца, Рафаэль сблизился с сыном Федериго да Монтефельтро, Гвидобальдо. В течение всей жизни он пользовался дружеской поддержкой и покровительством его жены, Елизаветы Гонзаго.

В 1491 году Рафаэль потерял мать, а через три года, в 1494 году, умер отец. Одиннадцатилетний мальчик остался сиротой на попечении дяди Фра Бартоломео, который не столько заботился о судьбе племянника, сколько бесконечно судился с мачехой Рафаэля Бернардиной. Судя по переписке Рафаэля, душевное тепло и родственную близость он находил в общении с другим своим дядей, братом матери, Симоном Чиарла.

После смерти отца, примерно в течение пяти лет, мальчик учился в мастерской придворного живописца урбинских герцогов Тимотео Вити. Восприимчивый, чуткий к внешним воздействиям Рафаэль на первых порах жадно впитывал окружающие его художественные впечатления, не последнее место среди которых занимали работы его учителей.

В 1500 году Рафаэль прибыл в Перуджу, где поступил в мастерскую Перуджино, в те годы ведущего представителя умбрийской школы. Ранний период творчества Рафаэля справедливо называют «перуджиновским» и отмечают сильную зависимость молодого художника от учителя.

Примерно между 1503 и 1504 годами по заказу семейства Альбиццини Рафаэль написал для церкви Сан-Франческо в небольшом городке Читта ди Кастелло алтарный образ «Обручение Марии» – произведение, которое достойно завершило ранний период его творчества.

В композиции «Обручение Марии» «все приведено к "золотой мере"» (А. Бенуа), в ней нет ничего, что отвлекало бы внимание от главной группы Марии и Иосифа. Архитектурная декорация – уже не просто организующий пространство фон, а наиважнейшая основа всей композиции.

В 1503 году Перуджино перебрался со своей мастерской во Флоренцию, куда следом за ним осенью 1504 года приехал Рафаэль. Во Флоренции Рафаэль ищет новых творческих впечатлений для дальнейшего развития своего искусства. Рамки умбрийской школы стали для него тесны. Как образно заметил А.В. Вышеславцев, «подобно пчеле, он собирает свой мед там, где его находит, не утрачивая своей собственной самобытности».

Во Флоренцию Рафаэль приехал с рекомендательным письмом сестры урбинского герцога Гвидобальдо к гонфалоньеру Флорентийской республики Пьетро Содерини. Но поддержки у него не нашел и вначале скромно общался с теми, кто был близок Перуджино. Благодаря Перуджино Рафаэль сблизился с флорентийским архитектором и строителем Баччо д'Аньоло, в мастерской которого собирались живописцы, скульпторы и зодчие Флоренции. Здесь молодой Рафаэль встречался с архитектором Кронаком, со скульптором Андреа Сансовино и живописцами Грааччи, Ридольфо Гирландайо и Бастиано да Сангалло. В доме Баччо д'Аньолы он познакомился со своим будущим покровителем Таддео Таддеи.

За четыре года (не считая поездок то в Перуджу, то в Урбино) пребывания во Флоренции Рафаэль создал знаменитые картины мадонн.

«Еще не достигший двадцати лет мастер одним лишь порывом души находит выражение всем одолевающим его чувствам в ряде небольших картин, решающих вечную тему – Материнство, – пишет И. Долгополов. – Это вполне объяснимо, ибо, оставшись столь рано без матери, он находит выход своей тоске в грезах о детстве, приветливости, светозарности этой поры жизни. Цикл неповторимых по своей прелести, духовному богатству и какому-то особому лиризму мадонн начинается с нашей эрмитажной "Мадонны Конестабиле" (1500–1502 годы), в которой все обаяние юности, девичий хрупкий образ Марии, чистота воспоминаний детских лет художника, проведенных в Урбино. Далее – "Мадонна в зелени" (1505 год), в которой чувствуется влияние Леонардо, но уже звучит ясная рафаэлевская пластика. Величественная и задумчивая "Мадонна дель Грандука" и "Мадонна с безбородым Иосифом" – обе созданные около 1505 года, и, наконец, ошеломляющая своей ласковой, проясненной гармонией, счастьем "Мадонна с щегленком" (1506 год). Все крепнет и мощнее звучит интонация, придающая этим картинам отличный от всех предыдущих художников пленительный, трепетный стиль, вовсе лишенный какой-либо сухости, литературной заданности. Словом, вместо принятых канонов иллюстраций к библейским сюжетам Рафаэль предлагает зрителю мир реальный, одухотворенный своими наблюдениями, полный света и добра. Завершает эту сюиту "Прекрасная садовница", в которой Рафаэль окружает группу полным сияния и радости пейзажем. Темы материнства, женственности, идеала красоты сливаются в этой картине, написанной в 1507 году (накануне отъезда в Рим из Флоренции). Рафаэль как бы окончательно находит свое решение библейских тем, оно наполнено раскованным реальным ощущением полноты бытия, этого земного чуда. В его сюите мадонн раннего периода воплощены самые светлые идеалы гуманизма итальянского Ренессанса. Художник обретает свой стиль, впитав лучшие влияния школы Перуджино и великих флорентийцев, он придает своим картинам неожиданную и особо чарующую ясность, понятность, доступность, обретя этими работами заслуженное и широкое признание. Он готов к новым, еще более значительным свершениям».