Зачем лезть из кожи лень, пытаясь увеличить продажи в своем магазине, если вам не нужно каждый месяц отдавать две тысячи долларов за ипотеку?
Зачем искать новые способы заработка, если вы никому не должны, а обычной зарплаты хватает на жизнь?
И, чтобы рассчитаться с долгами, заемщики были вынуждены превращать свои захудалые кафе в популярные рестораны, убогие лавки — в торговые центры, мелкие фирмы — в транснациональные компании.
Наш мир толкают вперед люди, которым надо платить взносы за купленные в кредит дома, квартиры, земельные участки, мебель, автомобили, стиральные машины. Должники и нуждающиеся люди — поодиночке или собравшись вместе (ведь коллектив любой компании и организации состоит из заемщиков) — изобрели безопасные бритвы, одноразовые стаканы, телевизоры и принтеры. Они разрабатывают компьютерные программы и видеоигры, новые модели ноутбуков и мобильных телефонов, сочиняют сценарии и песни.
А сколько замечательных книг, симфоний, картин не появилось бы на свет, если бы их авторы не нуждались в деньгах! Сколько бы великолепных дворцов и соборов мы бы никогда не увидели, если бы у архитекторов Монферана, Леблана, Воронцова, Баженова были фамильные состояния!
Один из самых продуктивных писателей был О. Генри. В течение двух лет подряд он писал по рассказу в день для газеты «Санди уорлд». Причина — жизнь на широкую ногу и постоянные долги перед издателями.
Из-за своей страсти к игре Достоевский годами не мог выбраться из долгов. Чтобы рассчитаться с кредиторами, он был вынужден закладывать еще не написанные романы и заключать невыгодные договоры с издателями, обязуясь написать новый роман к определенному сроку.
Бальзаку, обремененному огромными долгами, приходилось всю жизнь работать на кредиторов.
Андре Моруа:
«Побуждаемый стремлением создать колоссальный памятник и постоянной нуждой в деньгах, Бальзак подписывает договоры уже не на отдельные романы, а сразу на серии романов. Но, несмотря на свою невероятную работоспособность, писатель не в силах выполнить взятые обязательства. И хотя он работал днем и ночью, всякий раз оказывалось, что книга не готова к сроку. И тогда Бальзак совершал поистине нечеловеческие усилия.
Из письма Бальзака:
«Я живу как заводная кукла. Ложусь в шесть или семь вечера, в час ночи меня будят, и я работаю до восьми утра; потом сплю еще часа полтора; затем легкий завтрак, чашка крепкого кофе, и я вновь впрягаюсь в упряжку до четырех часов дня; затем у меня бывают посетители или я сам куда-нибудь выхожу; наконец я обедаю и ложусь спать. Такую жизнь мне придется вести целый месяц, в противном случае невыполненные обязательства поглотят меня. Доходы растут медленно, а долги неуклонно увеличиваются. Правда, ныне я уверен, что у меня будет большое состояние, но надо набраться терпения и работать еще года три…».
Разумеется, стимулы редко встречаются в чистом беспримесном виде. Невероятная работоспособность Бальзака была вызвана не только необходимостью отдавать долги и сдавать романы в срок, но и желанием написать все задуманное.
Он был гениальным творцом, а необходимость была только катализатором. Иначе бы он не отличался от массы пишущих людей, которые относятся к сочинению текстов примерно так же, как работница швейного цеха к пошиву брюк — неинтересно, но деваться некуда, бывают занятия и похуже.
АВРАЛ КАК ЭФФЕКТИВНЫЙ СПОСОБ ОРГАНИЗАЦИИ РАБОТЫ
Аврал (overal — «все наверх») — спешная (по специальному заданию или по тревоге) работа на судне всей командой.
Цейтнот (от Zeit — время и Not — нужда) в шахматах и шашках — положение, когда игроку не хватает времени, отведенного для обдумывания ходов.
Wikipedia
Эта книга началась с описания рутинного рабочего дня, когда слабые попытки сделать то, что давно надо было сделать, закончились очередной капитуляцией перед ленью.
Я рассказывал и о другом дне — свободном от текучки, когда решительно ничего не мешало работать. Результат был таким же.
Однако бывают и другие дни.
9.00. Я же обещал статью к среде, сегодня уже понедельник, а меня нет ничего, кроме названия!
Новостные сайты — не до них! Почта — посмотрю потом! Facebook, Skype — к черту!
10.00. Набросал примерный план. В дверь протискивается сотрудник с каким-то разговором. — «Потом, некогда!».
11.00. Есть первая пара страниц. Как назло, сегодня много звонков, но: «Отстаньте! Меня нет, я уехал в командировку, заболел, умер до завтрашнего дня!».
14.00. Уф-ф! Сыро, хаотично, но это уже что-то. Можно перевести дух, да и пора бы что-нибудь съесть. Нет времени на кафе, пусть привезут пиццу в офис.
15.00. Сотрудники напоминают, что сегодня я планировал совещание по продвижению новых тренингов. — «Никаких совещаний! Отложим на завтра или послезавтра!».
19.00. Это был неплохой день. Глаза от напряжения лезут на лоб, в голове легкий звон, но зато статья готова на 80 %. Завтра на свежую голову отредактирую, отшлифую, — и можно отсылать.
Успел!
Почему этот день стал прорывным? Потому что пришла Последняя Крайность. Потому что истекли все сроки и наступил момент, дальше которого откладывать дело стало просто невозможно.
И поэтому все, кроме этого дела, вдруг перестало существовать, стало второ- или третьестепенным — другие важные дела, совещания, разговоры и встречи.
И лень, пусть на время, куда-то спряталась и перестала мешать.
Однажды я решил подсчитать, сколько времени в день я занимаюсь работой.
Результат неприятно удивил. Оказывается, из девяти часов, которые проходили с момента моего приезда в офис до момента убытия домой, собственно работе я уделял не более трех часов, да и то не каждый день.
(Примечание. Под работой я подразумеваю деятельность, которую можно измерить написанными текстами, законченными документами, решенными проблемами, ощутимыми подвижками в делах.)
А куда уходило остальное время?
А уходило оно на обсуждение разнообразных, ежеминутно и ежечасно возникающих вопросов, чтение служебных бумаг, газет и журналов, просмотр новостей в интернете; на общение со зваными и незваными посетителями, обязательные и необязательные разговоры с коллегами и знакомыми, начальниками и подчиненными.
И я не всегда мог оправдать ничтожный коэффициент своего полезного действия уважительным объяснением, что все эти люди насильственно разрушали мой рабочий процесс своими звонками или визитами.
Должен честно признать, что нередко (а если уже быть совсем честным, то достаточно часто) я и сам был инициатором разговоров, имевших отдаленное отношение к работе, что я и сам вызывал сотрудников, вполне возможно отрывая их от важной работы, что я и сам звонил коллегам, знакомым и клиентам, в свою очередь, ломая их трудовой ритм.
Но зато когда я по-настоящему сосредоточивался на делах, за эти три часа мне удавалось сделать столько же, сколько за три дня при обычных обстоятельствах.
И я боюсь даже подумать, каких результатов можно было добиться, если бы я уделял работе… — ладно, пусть не восемь, — хотя бы пять часов в день!
К сожалению, мой жизненный и профессиональный опыт говорит, что чудес не бывает. Нормальный, среднестатистический человек, дежурно ругая текучку и периодически разражаясь горько-пафосными восклицаниями: «Устал! А от чего устал и что делал? Не помню!», не может рассчитывать ни на какие полноценные пять часов. И не стоит мучить себя упреками, давать обещание отгородиться от всего ненужного и немедленно взяться за дело — одно из многих, которые мы не делаем.
