Вздохнул и баста, Литвиненко потащил тебя за собой. Надо срочно создать собственную лабораторию химической и атомной безопасности. Ох, да это же Клондайк! В этом секторе рынка пахнет миллионами! Каждый протокол, справка, акт, журнал, лицензия от ста до тысячи долларов может стоить. А у меня еще парикмахерские, авторемонтные мастерские, ателье, строительные фирмы, учебные заведения, бензоколонки, универсамы, бутики, пекарни…
Предвижу, что тут не мудрено замахнуться и на миллиард! Миллиардер Ефимкин! Но почему Ефимкин? Можно и фамилию поменять, чтобы весомей звучала. Плюсов! Богатеев! Капиталов! Золотов! Миллиардер Богатеев! Звучит? Конечно, звучит! Еще как звучит, возгордился он вдруг, поверив в свое могущество. Что еще? Что еще? За счет какой премудрости можно увеличить собственный доход? В распоряжении о выдачи лицензий необходимо записать, что срок их выписки составляет один месяц, — чтобы публика торопилась, очередь росла, взятки повышались… Да что месяц, лучше два, точно два! Умно! И подачки еще выше подпрыгнут! Опять я тороплюсь — почему два, а не три? Да, три месяца на выписку документации, разрешающей открытие бизнеса, и никак не меньше! Ведь чем тверже я начну отвечать отказом, чем громче кричать “Нет!”, тем больше купюр осядет в моих карманах. Предприниматели станут записываться в очередь, их ждут круглосуточные бдения у моей двери, переклички. А мне этот ажиотаж ох как по душе! За каждую подпись можно уже не тысячу брать, а три, пять, десять тысяч долларов!
У нас в городке около трех тысяч “субъектов хозяйствования”. Если с каждого хоть одна тысяча долларов попадет мне в карман, это три миллиона в год! А если десятка? Тогда все тридцать миллионов осядут на моих счетах. Плюс рыбный бизнес, нотариальный, торговый, откаты… На такие модные преступления нынче все смотрят с завистью. Ох, хорошо стало жить в России! С ума можно сойти от удовольствия. Для чего мне этот старый соседский дом Фатеевой? Я себе новые хоромы построю… Что еще? Что еще? Где найти лишнюю копейку? Ох, как дорога она моему сердцу! Итак, надо отменить все ранее выданные лицензии и разрешения на предпринимательство в городе. К этому необходимо подготовиться: создать консалтинговую фирму, которая тут же возьмется за подготовку новых регистрационных формуляров. Но чтобы идея не выглядела мелкой, необходимо усложнить все заковыристыми требованиями. Тогда деньги потекут. Через год-два канскую модель можно перенести на весь край. К этому времени я уже буду способен купить самое важное место в краевой администрации, чтобы смело орудовать в другом масштабе цен и объемов рынка. Регион у нас благословенный, а возможности прирасти капиталом — богатейшие! Если повезет, а везение — это, прежде всего, вдохновенное старание, со временем дорога жизни обязательно выведет меня на федеральный уровень, в столицу. В Москве с буржуйским размахом переселенца начну обживаться. Гостей с общенациональными именами заведу. Столичным русским стану, а то у нас в Сибири без пол-литра никак не разберешься: кто русский, а кто чурка кавказская, азиатская или дальневосточная».
Он прибавил шагу, прошел мимо покосившихся строений главной улицы, пересчитал магазины и фирмы, плотно прижавшиеся друг другу, и, возбужденный отрадными мыслями, направился домой. Не терпелось изложить свой бизнес-проект на бумаге и начать действовать. Осмотрительно и при этом широко, нагло и решительно. Однако же не выходя из допустимых неписанных рамок.
Размашистым почерком он долго заполнял страницы фантазиями искусного бюрократа, выросшего буквально на голом месте. У нашего человека есть несомненный талант: совершенно неожиданно повар затрапезного трактира становится видным финансистом, уволенный за взятки прокурор-выжига — популярным кутюрье или режиссером, карманный вор, тянущий лямку очередного тюремного срока, — популярным общественным деятелем, а мелкий лавочник столичных кварталов, торгующий фальшивыми брендами, — видным членом Государственной Думы и даже грозным федеральным министром. Благодаря этим национальным особенностям бывший милиционер-неудачник Леонид Иванович довольно быстро становился преуспевающим держателем административного ресурса, вершащим судьбы своих соотечественников.
Около двух часов ночи Леонид Иванович закончил свое бюрократическое творение, способное в угоду его собственному банковскому счету вытрясти карманы любого предпринимателя. После чего завалился на кровать, закрыл глаза, и перед ним предстали необыкновенные картины грядущего всевластия. У новобранцев после первых армейских физических нагрузок происходят самопроизвольные поллюции. У Ефимкина в эмоциональном напряжении не руки чесались после успешной коммерческой сделки, не девятизначные цифры в валюте прыгали перед глазами, не новенькие ассигнации вожделенно шелестели в ушах, а давно забытый оргазм вынуждал с восторгом выкрикивать: «О-о-о-о! Еще, еще, еще! Ах, ах, ах… Дорогой… милейший… Доллар…» Трудно сказать, что именно являлось новоиспеченному распорядителю регионального бизнеса в этих загадочных наваждениях. Но очевидно, что настоящий экстаз.
Утром следующего дня господин Ефимкин передал главе города свой амбициозный план и стал энергично реализовывать заложенные в нем идеи. Организовал нотариальные конторы, создал консалтинговую фирму, для хранения наличности подписал соглашения с банками на ячейки, зарегистрировал лабораторию химической и ядерной защиты, получил от городских властей эксклюзив на собственный фонд для проверок выполнения субъектами хозяйствования им самим составленных циркуляров и так далее. Нашел он час, чтобы осмотреть пойму реки Кан с желанием выявить нарушителей. На берегу к нему подошел местный коммерсант Разживин, крупный мужчина лет сорока. Он преградил Леониду Ивановичу дорогу и без обиняков заявил:
— Возьми тыщу долларов, но завтра утром дай согласие на подключение к электричеству. В полдень я должен открыть свое заведение. У меня все готово, а в мэрии сказали, что без твоего согласия энергию я не получу.
— Сказали, да не все, — усмехнулся Леонид Иванович. — С сегодняшнего дня все твои разрешительные бумаги не действуют. Нужны новые!
— Как так? Я устал вам носить. Уже все продал, все жилы из меня вытянули. Дай лицензию, потом разберемся.
— Понял, что я сказал? Завтра говорить будем.
— Слушай, чудище, в моей левой руке последняя тыща долларов. Правая зато сжата в тяжелый кулак. Я миллион долларов потратил на возведение и обустройство кабака. Так что шутки в сторону. Бери тыщонку и давай свет или измордую тебя как шведа под Полтавой… Ваши аппетиты у меня поперек горла. Не могу я больше. Дай подключение…
— Ты не пугай, я не из робких. Хочешь открыть заведение, обращайся в консалтинговую фирму “Славика”. Там тебе помогут, но, конечно, не за тыщонку… Предложил тоже сумму! Ха-ха-ха!
— Так, значит, не даешь подключение?
— Сказал, нет… Поди в сторону…
— Сам выбрал…
После этих слов господин Разживин стал колошматить физиономию и грудь Леонида Ивановича. После шестогоседьмого удара тот свалился, а озлобленный ресторатор продолжил бить его ногами. Когда Ефимкин затих, предприниматель прекратил наносить удары. Он приподнял окровавленную голову своей жертвы и завопил:
— Завтра в восемь часов жду тебя с разрешительной бумажкой в своем кабаке “Ангара”. Не принесешь — убью! — После чего выругался и пошел прочь.
Инспектор рыбоохраны медленно приходил в себя. Он задыхался от боли и оскорбленного чувства собственного достоинства. В голове возникали планы мщения. Он подполз к заводи, с усилиями отмыл от высохшей крови лицо и, кряхтя, выпрямился. «Раньше такое оскорбление требовало дуэли. Но чего сегодня стоит его жизнь или моя честь? — думал с обидой. — Ровным счетом ничего. Могу предположить, что мое избиение — конкретный сигнал сверху. Что нынче главное в нашей жизни? Собственность! Ликвидный актив! И лучший итог любой современной дуэли — отъем собственности. Если рейдеров в Кане не было, — стискивая зубы, распалялся он, — то сегодня они появились… Первым стану я сам! Никогда не представлял, что заимею в собственность ресторан, а сейчас просто убежден, что “Ангара”, стоимостью в миллион долларов станет моей. Я это заслужил! Начальнику милиции дам двадцать процентов, прокурору пятнадцать, а ресторан возьму. Чего это я вдруг так расщедрился? Избивал-то он меня в кровь! Это я в беспамятстве стонал на берегу, это у меня ребра в синяках, а лицо в ссадинах, им и по десяти процентов хватит. Пять можно дать судье, чтобы на случай судебного разбирательства свой человек на страже моей собственности в нужном месте оказался. А если эта история с рестораном благополучно завершится, то рейдерской технологией буду дальше пользоваться. И не только в Кане, но по всей округе, а там по всему краю… а может, и дальше пойду. Богатства в чужих руках много. Пришло время к нему присмотреться. Кому, как оно досталось? У кого грехи есть, пусть даже незначительные. Это моя работа — из мухи слона сотворить, а вокруг себя необходимо специальный отряд из крепких мужиков организовать. Приглашать тех, кто желает достаток увеличить, а не сидеть на мизерной зарплате. Лучше рекрутировать военных отставников от сорока лет. Кто оружие знает, у кого боевой дух сохранился. Какой у них доход? По двести, ну триста долларов в месяц. Я им по пятьсот, кому даже тысячу предложу, и с каждой рейдерской работы премию по тысяче. А если крупный завод к рукам приберу, то можно и по две, а то и по три дать! Где, на чем они такие деньги получат, кроме моей технологии? Ведь современная столичная элита так и строилась! Когда-то Тургенев сказал, что если поскоблить любого русского, то наружу выползет татарин. Сегодня однозначно можно заявить: если поскоблить любого русского богатея, то перед тобой окажется рейдер… Впрочем, весь русский капитализм возник на рейдерстве. На чем другом он мог появиться, если перед приватизацией гигантской государственной собственности у каждого гражданина страны был лишь дырявый карман да пустой желудок? Свою команду надо начинать собирать с Чернохуда, ветерана спецназа ОМОНа. У него кулак с пудовую гирю, а мозг с яйцо кукушки. Такому рубль заплатишь, а он на сотню наворотит. Уж он подтянет и других…» с такими мыслями, Леонид Иванович вошел в кабинет городского главы милицейского ведомства.
