Прославившись дотошностью, исходящей от обостренного чувства долга, Миллер действовал неукоснительно, не позволяясь отступать от заданной цели. Статус неподкупного борца с хитрыми антизаконниками и оборотнями в погонах укрепляла соответствующая внешность – высокие скулы, не раз отмечавшиеся в ТОП-листах мужской привлекательности, бритые виски и колючая бородка, занимающая лишь острый подбородок.

- Я посажу эту сволочь! – сказал крутой прокурор Джейкоб Миллер, ударив кулаком по полицейскому журналу, на обложке которого красовалось лицо Эсмонда Фернока.

Две тысячи одиннадцатый год.

Незадолго до своей бесславной смерти Дрю, втайне стучавший на Фернока, умудрился пообщаться с интересующимся кадровыми нарушениями Джейкобом Миллером – молодым и успешным юристом, считавшим, что правопорядок, то есть, часть системы общественных отношений, урегулированных нормами, обязана раз в какое-то время проходить “дезинфекцию”.

Пообещав держать рот на замке, Джейкоб узнал о Департаменте столько интересного, сколько, наверное, о нем не знал никто. Но со слов Вэйлонда самым злостным противником установленных правил являлся его шеф – мистер Фернок. Чуть позже, когда Джейкоб уже признал Дрю ценнейшим информатором, тот поведал ему историю о расстрелянной шпане.

Миллер взялся копать под Фернока, параллельно изучая многогранную сущность субъекта, открывшую для него новые грани социальных аспектов преступления. Фернок казался ему абсолютно отрицательной личностью – неискренним, хитрым двоедушником, страдающим духовной шизофренией, но без труда приспосабливающимся к любым условиям ради достижения целей.

Юрист ужаснулся, когда прикинул, что его худшие опасения подтвердились: Дрю предоставил имена, фамилии убитых и адреса их ближних. Конечно, доносчик побоялся признаться, что, отнюдь, не Фернок, а именно они, копы, действующие под его руководством, собственноручно застрелили парней.

- Только давай без эмоций, понятно? – крикнул на Миллера заместитель генерального прокурора Мракан-сити и по совместительству его начальник, внешне неполный, но и не худой шатен с интересной бегающей мимикой и вечно торопливой походкой, - Вообще их отключи!

- Понял вас – сказал Миллер, - Надолго или до утра?

- Эх! – шеф замахнулся на своего подчиненного папкой, - Пошути мне еще!

Тот подыграл, сделав испуганный взгляд.

Джейкоб Миллер постучался в квартиру к Моралесам, чтобы сообщить о вероятной гибели их младшего сына.

Ему открыли дверь родители пропавшего…

- Здравствуйте, вас беспокоят из отдела следствия. Вы не могли бы рассказать мне об обстоятельствах невыясненного исчезновения Гейба?

- Мы ничего не знаем… - ответила мать, сильно опечаленная, - Мы до сих пор его ждем…

- Ага… - мужчина нешироко открыл рот, - А ничего странного не замечали в тот день? Когда мальчик должен был объявиться?

Мать и отец в один голос крикнули:

- Нет!

Тем временем…

У заместителя генерального прокурора тоже имелись свои скелеты, которых он старательно удерживал в шкафу. Например, четырнадцатилетняя дочь, принимающая наркотики, подсаженная одним из дилеров недавно убитого преступника Семена Розанова, плюс жена, частенько бегающая к другим мужикам…

Вся эта бытовая порочность, о которой так не хотелось упоминать на работе, должна была остаться в строжайшей конфиденциальности.

- Ну, вы посмотрите на нее, выросла, называется… - сегодня Беннетту Крофтану пришлось отлучиться - покинуть рабочий кабинет, договориться с Миллером об изменениях в графике только из-за того, что жена-шлюха якобы снова увидела у дочки шприц и не смогла придумать ничего получше, кроме как позвонить мужу.

- Пап, что с тобой? – девчонка тщетно пыталась скрыть свое нездоровое увлечение, но расширенные зрачки, заплетающаяся речь, ее негодные вены и телодвижения выдавали в ней завравшуюся наркоманку, - Ты…

Почувствовав ложь сродни неуважению, Беннетт вспылил:

- Что, змея этакая, ты позволила уроду, который посадил тебя на чертову иглу, которого я лично скинул с крыши, оставить наследие?

- Пап…

- Заткнись! – отец ударил дочь, засветил кулачищем в лицо, - Кончится терпение и ты у меня сядешь, а потом я жестоко разделаюсь с твоей поганой матерью, как с тем уродом,

слышишь?

Когда наркоманка, заплакав, забилась в углу своей комнаты, он чуть приостыл.

- Прости…

- Все, не ной! Не люблю, когда пускают сопли, как же это мерзко… Вспомни, если у тебя там что осталось, я много раз предупреждал, к чему приводят наркотики…

Вдруг дотошный папаня почувствовал вибрацию сотового в джинсах и ответил на звонок:

- Беннетт слушает!

- Шеф – в трубке раздался зевающий голос Миллера, - У меня новости…

- Какие?

- Помните многозначительную историю, которую пришлось отложить в виду отсутствия необходимых оснований для заведения уголовного дела и неожиданного помещения Эсмонда Фернока в пенитенциар строгого режима?

- Ну-ну, и?

- И сейчас такие основания появились. Как мы оба знаем, субъект гуляет на свободе…

- Дальше – теряя самоконтроль, Беннетт не пытался скрыть исступление.

- На днях в полицию обратилась некая мисс Хейли, подозревающая недавно освобожденного в похищении дочери. Плюс всплыли новые факты, вероятно, способные раскрыть другие преступления, по ошибке оставшиеся в тени – Миллер медленно, но верно все ближе и ближе подходил к интеллектуальной победе над экс-комиссаром.

Но по причине накопившихся проблем шеф перестал питать интерес к поимке Фернока и возобновлению судебного следствия.

- Послушай, не упирайся рогом, надо было дать официальный ход еще тогда, когда это считалось актуальным! Для нас непрофессионально хвататься за кобуру пистолета с пустым патронником…

- А если повезет?

- Что а если? Давай, все, не будь занудой. У меня тут дела! – из-за внезапно пронзившей голову боли заместитель генерального прокурора штата временно стих…

…

Беннетт ждал жену, проводящую время с очередным одутловатым романтиком, вот уже несколько часов. И, осознавая степень запущенности ситуации, чувствовал вязкий, депрессивный и угнетающий стыд. В атмосфере ненадежной семьи можно выжить только, посвящая будние работе. Стремление к перевоспитанию непослушной дочери, испорченной из-за родительского недосмотра, и белобрысой стервы, крайне редко напоминающей супругу, со временем потухло.

А Беннетт иногда вспоминал ее первую измену, состоявшуюся спустя день после их свадьбы - необъяснимое предательство, о котором лично он узнал лишь год назад. С тех пор стерва веля себя много раскрепощеннее, уже не скрывая своих гадких “задвигов”.

Сегодня она явилась лишь к вечеру, можно сказать, пришла в изрядно “веселом” расположении духа, да еще не испытала

нужды объясниться перед мужем...

Беннетт попытался быть с ней максимально вежливым, задав вопрос практически без надрыва:

- Так, ты где шлялась? Думаешь, сваливать без предупреждения, тем самым оставляя дочь в полумертвом состоянии в квартире одну, это нормально?

Но, относясь к проблемам семьи непозволительно пофигистично и порой лицемерно, фурия не оценила его снисходительности:

- Там, где нужно. Тебя касаться не должно…

Почувствовав себя оплеванным и беспомощным, мужчина сильно сжал кулаки…

Фернок вспомнил о сообщении с вложенной фоткой, присланном Семеном, спустя час после тревожного визита надоедной миссис Хейли. Имея не самый маленький опыт в поиске людей, экс-комиссар положился на родную интуицию, которая с ним экспансивно играла. Он допускал небезосновательную теорию, что преступник мог поддаться могучему искушению и поступиться честностью для разительного облегчения поставленной нетривиальной задачи.