Брансен быстро опомнился и с беспокойством посмотрел на брата Реанду, но тот, к счастью, не заметил быстрых перемен в его лице. И все же Брансен счел не лишним переменить тему разговора, указав рукой в сторону пергамента.

– Инструкции из Санта-Мир-Абель, – повторил Реанду и тяжело вздохнул. – В современном мире нелегко жить, Аист. По всему Хонсе идут войны между людьми, лорды сражаются за сферы влияния и превосходство над соседями, а церковь Святого Абеля не принадлежит ни к одной из сторон. Мы целители, а не воины, но кое-кто из правителей хочет, чтобы сила священных камней применялась и на поле боя, и некоторые братья поддаются на их уговоры. А после боев мы без устали трудимся над лечением раненых.

Брансен понимал, что монах вовсе не разговаривает с калекой-Аистом, а просто рассуждает вслух, надеясь избавиться от своих собственных сомнений.

– Вот нам и прислали распоряжения, касающиеся излечения раненых, – продолжал Реанду. – Разве мы должны исцелять только тех, кто сражался на стороне нашего правителя? Разве можно игнорировать стоны людей, принадлежащих к вражескому войску? Не знаю, смог бы я так поступить, Аист. Не уверен, что позволил бы умереть человеку, зная, что способен вылечить его раны. Но высшие духовные лица из Санта-Мир-Абель утверждают, что не мне решать этот вопрос. Лежащий перед тобой пергамент содержит приказ, дающий право нашему правителю самому решать, кого нам лечить. Если лорд Прайди сочтет нужным оставить раненых противников без нашей помощи, мы должны будем выполнить его пожелание.

Реанду пожал плечами:

– Разве цвет доспехов может определять ценность человеческой жизни? Разве крестьяне выбирают, на чьей стороне им воевать? Это же просто случайность рождения на той или иной территории! Люди Прайда стали бы служить Этельберту так же верно, если бы они от рождения жили на его землях. Вот мое мнение, Аист, и решение моих начальников меня очень расстроило.

Брансен оглянулся на лежащий на столе пергамент и увидел его в другом свете. Если братья святого Абеля, как они всегда утверждали, следуют заветам своего пророка, то почему их милосердие зависит от воли одного человека? Здесь явно что-то не так.

– Я думаю, все дело в политической борьбе, – сказал Реанду, словно прочитав мысли Брансена. – К счастью, война еще не дошла до Прайдтауна, и я надеюсь, что фортуна и войско лорда Делавала уберегут нас от этого несчастья.

Брансен поднял голову, ожидая продолжения, но брат Реанду молчал.

– Тебе пора, Аист, – сказал он после паузы. – Нельзя пренебрегать своими обязанностями.

Брансен одной рукой поднял с пола горшок, а другой оперся на предложенную монахом руку, и они вместе зашагали к выходу. Но юноша не хотел упускать редкого случая поговорить с братом Реанду. Ему не так часто выпадала возможность задать какой-нибудь вопрос. Брансен сосредоточился и сумел внятно произнести имя своего приемного отца. В этот момент он постарался внимательно наблюдать за лицом монаха; поскольку в Книге Джеста говорилось о важности физиономической реакции, даже если она расходится с последующими словами. В подтверждение этого брат Реанду определенно смутился, хотя и смог уже через мгновение совладать со своими чувствами.

– Гарибонд? – переспросил он. – Ах да, старина Гарибонд! Хороший человек, очень хороший.

Брансен понял, что Реанду не собирается говорить ему правду.

– Как я понял, он отправился на юг. Да-да, в Этельберт, как мне говорили. Морской воздух и более мягкий климат будут полезнее для его больных костей.

Слова брата Реанду ничуть не убедили Брансена, и он перестал слушать, а только наблюдал за выражением его лица и интонацией голоса, пока монах пространно объяснял лечебные свойства соленого воздуха и солнечных ванн и сетовал на неблагоприятный климат Прайда по сравнению с Этельбертом.

Брансен даже не попытался высказать свое предположение, что монахи с их магическими самоцветами могли бы и сами оказать помощь больному старику. Вместе с Реанду он покинул комнату и заковылял по коридору к следующей двери. Но вдруг вокруг них забегали возбужденные обитатели монастыря.

Все монахи торопливо стекались в общий зал, находившийся в противоположном конце коридора. Брат Реанду немедленно развернулся и потащил Брансена вслед за собой. Войдя в большой зал, они обнаружили, что почти все братья выстроились в один ряд перед магистром Бателейсом и стоящим с ним рядом лордом Прайди собственной персоной. Неподалеку ждали несколько стражников из замка во главе с Баннарганом.

– Стой здесь, – приказал брат Реанду и заторопился присоединиться к магистру Бателейсу.

На глазах Брансена Баннарган двинулся вдоль ряда, поднимая и тщательно осматривая руки монахов. Поняв, что происходит, Брансен от страха широко распахнул глаза. Он поспешно нагнулся, поставил на пол горшок и окунул руку в его малопривлекательное содержимое. Как можно быстрее он выпрямился и снова взял посудину испачканными в фекалиях пальцами, что были порезаны о кинжал Баннаргана прошлой ночью. Как хорошо, что брат Реанду, по-видимому, не заметил шрама от вылеченного при помощи гематита и медитации пореза. Рана зажила, но была все еще заметна.

Баннарган закончил осмотр монахов и хотел было вернуться к своему господину, но тут заметил Брансена. Воин остановился и внимательно присмотрелся к искалеченному юноше.

Брансен решил, что Баннарган прикидывает рост своего бывшего противника, и постарался так переступить с ноги на ногу, чтобы его ущербность бросилась в глаза. Баннарган сделал шаг в его направлении, и Брансен затаил дыхание, стараясь казаться спокойным. Он пожалел, что с ним нет его магического камня, чтобы в случае необходимости превратиться в Разбойника и убежать из монастыря. Похоже, его выследили.

Но в это время Баннарган перевел взгляд на его перепачканные руки и резко остановился. Великан с отвращением сморщил нос и окинул Аиста презрительным взглядом, прежде чем вернуться к лорду Прайди, магистру Бателейсу и брату Реанду. Тогда Бателейс разрешил монахам разойтись, и они стали постепенно покидать зал, обсуждая между собой неприятное происшествие. А Брансен использовал суматоху, чтобы подобраться поближе к основной группе, и навострил уши.

– Я уверен, вы не считаете монахов причастными к этой краже, – раздался голос Бателейса.

– Мы не отыскали ни клочка веревки, – мрачно пояснил Баннарган. – И нет никаких признаков, что веревка вообще была привязана.

– Трудно поверить, что обычный человек мог похитить меч и с легкостью преодолеть спуск с сорокафутовой стены, – добавил лорд Прайди. – Если только он не воспользовался помощью священных камней.

– Это мог быть только малахит, – сказал брат Реанду. – У нас их всего два, и я уверен, во всем Прайде больше нет ни одного такого камня.

– И где они сейчас? – спросил правитель.

Реанду посмотрел на Бателейса.

– Я прикажу немедленно пересчитать все наши камни, – произнес магистр. – Мы проверим все до одного, и могу вас заверить, что в случае хоть одной пропажи монахи окажут вам существенную помощь. Нам известны способы, позволяющие определить действие священных камней, мой господин.

Лорд Прайди медленно кивнул, но на его лице не было никаких признаков удовлетворения.

– Неужели вы так беспечно относитесь к священным камням, что не можете сказать, где находится любой из них?

Брансен заметил тень смущения в глазах Бателейса. Несомненно, неорганизованность отца Жерака давно была известна каждому из обитателей монастыря, и лорд Прайди довольно прозрачно намекнул, что новый магистр не только оставил все как было, но и способствовал дальнейшим проявлениям беспечности. В тот момент никто не позавидовал бы Бателейсу.

– Мы дорожим своими священными камнями ничуть не меньше, чем вы дорожили своим драгоценным мечом, мой господин, – внезапно заявил Бателейс решительным тоном. – Еще раз заверяю, что мы пересчитаем их все до одного. Но если контрабандный самоцвет попал в наш город через этого человека, этого…