– От моей руки пало четверо поври, а некоторые из моих солдат утверждают, будто я собственноручно убил шестерых врагов. Естественно, крестьяне с радостью меня приветствовали.

– Так и должно быть. Мы предоставляем им защиту. Каждый день их жизни – наш подарок. А взамен мы просим совсем немного.

Лорд Прайд задумался над своими словами и усмехнулся.

– Нет, – поправился он, – мы ничего от них не просим. Мы требуем то, что принадлежит нам по праву, и у них нет иного пути, как только подчиняться. Таков порядок.

– Без нас они были бы просто неразумными овцами, кормом для поври, – заключил Прайди, и его отец согласно кивнул.

– Так было раньше, и так должно быть всегда.

– Молодой принц дерзок и упрям, – уже не в первый раз заметил брат Бателейс своему пожилому спутнику по дороге к главному входу храма.

Однако отец Жерак не разделял его мнения, хотя и высказанного в полушутливой форме.

– Мы оба знаем, что проклятый Ренарк постоянно нашептывает ему на ухо, – сказал он. – Принцу Прайди ничего не известно о страданиях крестьян. Он даже не слышит их стонов.

– Как и большинство аристократов, он видит мир только с высоты своего положения, – сказал Бателейс. – Он понимает выгоду, которую сулит сооружение дороги, но не замечает чужой боли.

– Мне кажется, в этом назначение правителей, – ответил Жерак. – А в чем тогда заключается роль церкви Святого Абеля?

Простой на первый взгляд вопрос поставил брата Бателейса в тупик. Некоторое время он стоял неподвижно, а отец Жерак продолжал идти и говорить, не замечая отсутствия своего спутника. Брат Бателейс в одном вопросе услышал множество загадок. Может, отец Жерак намекал, что братья Абеля должны противостоять правителям, как это делали самхаисты, тщетно преследуя свои низменные цели? Несмотря на достигнутые за семь десятков лет своего существования несомненные успехи, через сорок пять лет после смерти отца Абеля, после создания нового летоисчисления, их церковь была еще очень молода. Вооруженные священными камнями миссионеры путешествовали по всей стране и за ее пределами, а в каждом более или менее значительном населенном пункте имелся храм, но брат Бателейс не хуже отца Жерака понимал, что своим существованием храмы были обязаны только поддержке лордов.

Правитель Прайда одним мановением руки мог приказать разнести по камешку храм Святого Абеля в Прайдтауне, а всех братьев изгнать за пределы своих владений. А может, и того хуже.

Брат Бателейс очнулся от задумчивости и поторопился догнать отца Жерака, продолжавшего разговор как ни в чем не бывало.

– Люди не могут нас не любить, поскольку мы исцеляем их раны, – говорил Жерак, ускоряя шаги, так как доносившиеся из храма стоны и крики напоминали о необходимости поторопиться. – Мы должны оправдать их доверие, чтобы не вызвать сомнений в учении, которое проповедуем своей пастве. Но мы ведь не можем накормить их, не так ли? И не можем защитить их от врагов.

– Тогда в чем наша задача?

Жерак остановился, повернулся к своему молодому собрату и с трудом поднял голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Служа правителям, мы тем самым служим всему народу Хонсе, – сказал он. – Никогда не забывай об этом.

Приятно снова ощутить солоноватый морской воздух и увидеть темные валы океана Мирианик. Брану Динарду и Сен Ви в дороге сопутствовала удача, и они прибыли в Джасинту в подходящее время года, спустя неделю после весеннего солнцестояния, когда можно было без страха отправляться в плавание по суровым океанским путям. Яростные весенние штормы остались позади, и темные воды несколько успокоились.

Но и летом нелегко было отыскать корабль, идущий вокруг восточных отрогов гор Пояса-и-Пряжки к берегам Хонсе. Большинство судов из столицы Бехрена придерживались прибрежных вод, а северные берега, покрытые остроконечными скалами, сулили морякам опасность. И все же для тех смельчаков, кто отваживался на дальнее путешествие, имелись способы попасть в Хонсе.

Динард и Сен Ви договорились с хозяином купеческого корабля – прямоугольного плоскодонного судна с высоко поднятой кормой, единственным квадратным парусом и пятью гребцами у каждого борта. Капитан с обветренным и морщинистым лицом, делавшим его похожим скорее на поври, чем на человека, ваял их на борт с большой неохотой. Только после того как Динард продемонстрировал действие священного камня и облегчил боль в покрытой язвами ноге капитана, сделка была заключена, да и то Динарду и Сен Ви пришлось трудиться на веслах почти все время плавания.

– А если повстречаются акулы, вы непременно первыми пойдете им на корм! – при каждой встрече напоминал моряк, демонстрируя широкую беззубую ухмылку.

Брат Динард при этом посматривал на меч, висевший за спиной Сен Ви, и не верил в такую возможность.

Небольшое суденышко описывало настолько широкую дугу во избежание встречи со смертоносными скалами у побережья, что поездка от Джасинты до города Этельберта при расстоянии по прямой в пятьдесят миль растянулась почти на целую неделю. Но они достигли песчаного берега залива без особых неприятностей, исключая потрескавшиеся губы и обожженную солнцем кожу, что было неизбежным результатом долгого путешествия по морю.

Счастливы небось, что не встретили ни одной акулы? – язвительно хихикнул капитан, проходя мимо своих «пассажиров» и нагло подмигивая Сен Ви. Внезапно он остановился и задумчиво покачал головой.

– Может, еще разок воспользуешься своим камнем? – спросил капитан, поднимая босую ступню.

Довольный окончанием путешествия, брат Динард не стал возражать и вытащил гематит из сумки, поднес его к глазам и негромко затянул молитву, позволявшую ему проникнуть в мерцающую серую глубину священного камня. Некоторое время он продолжал читать молитвы, а потом прижал камень к покрытой солью и грязью, разъеденной язвами ноге моряка. Динард ощутил поток рвущейся наружу целительной силы намного раньше, чем капитан закряхтел, почувствовав облегчение.

Судно вышло на мелководье, и днище заскребло по прибрежной отмели. Капитан, стоя на одной ноге, качнулся назад, но навыки не подвели старого моряка, и он быстро восстановил равновесие, удержавшись от падения на палубу. Он снова ухмыльнулся, притопнул вылеченной ногой и с одобрительным ворчанием даже исполнил несколько танцевальных движений.

Динард и Сен Ви при этом вывалились за борт и оказались по пояс в воде. Но ничуть не огорчились, поскольку плавание наконец закончилось, и уже через несколько минут они пробирались через толпу горожан, собравшихся на берегу ради встречи корабля с экзотическими товарами из южных морей.

– Это один из самых больших городов Хонсе, – пояснил Динард Сен Ви, пока они поднимались по берегу и их взорам открывался вид на Этельберт.

Город состоял в основном из множества отдельно стоящих домиков, которые располагались на уступах огромного горного массива. Брат Динард остановился и окинул взглядом строения, а потом прикрыл глаза и постарался сравнить этот вид с тем, что запомнил накануне отъезда в Бехрен почти десять лет назад.

– Город сильно вырос, – заметил он больше для себя, чем для Сен Ви. – Когда я был здесь в последний раз, большая часть населения ютилась в пещерах наверху.

Он показал на юг, где горные склоны, изрытые многочисленными входами в пещеры, круто обрывались над морем. Между входами были перекинуты подвесные мостики, повсюду виднелись высеченные в скалах балкончики и террасы.

– Они не так примитивны, как могут показаться с первого взгляда, – торопливо добавил Динард при воспоминании о грандиозных сооружениях Облачного Пути и чудесных зданиях Джасинты.

Сен Ви ответила мужу понимающей и успокаивающей улыбкой.

На юго-востоке от того места, где они стояли, Динард показал замок Этельберта дос Энтеля, правителя здешних земель, хотя это сооружение можно было и не показывать, настолько оно возвышалось над остальными постройками. Замок был прижат к обрыву скалы, и большая часть его помещений располагалась внутри горного отрога, но поколения правителей постоянно надстраивали все новые башни, и теперь здание было намного выше первоначального основания. Вход во внутренний двор перекрывали массивные ворота, казалось, способные выдержать натиск всего населения города.