Покорившая всю Европу, германская военная машина была сильна, но ей противостояла не менее сильная Красная Армия. Сталин ожидал эту неизбежную войну в твердой уверенности, что, хорошо вооруженная и изготовившаяся, Красная Армия проявит твердость и устоит перед натиском агрессора. Эта убежденность основывалась на реальной мощи вооруженных сил, оснащенных современной и достаточной техникой, имевшимися боеприпасами, резервами других средств и запасов для ведения войны.

Но так не получилось. Да, Сталин испытал горечь поражений. И все же в силу объективных причин начало войны не могло быть иным, чем это произошло. Об этом свидетельствуют предшествовавшие события на Западе, где немецкие войска прошли не только школу европейской войны, но и обрели уверенность и крепость солдатского духа. Неоценимый опыт получили и германские военачальники.

Само изменение характера боевых сражений и военного искусства придало началу войны тот импульс, который и определил ее характер на первом этапе противоборства двух государств. Появление новых видов мобильного вооружения прорыва, в первую очередь танков и авиации, поломало тактику Первой мировой «окопной» войны. Прорыв «линии Маннергейма», обход укреплений французского Мажино доказали невозможность попыток противостоять удару нападавшей стороны. В условиях огромной протяженности советской территории такая форма защиты границ вообще не имела шансов на успех.

Стратегия блицкрига, разработанная немцами на опыте Европы, сводилась к тому, что вклинивание на узких участках подвижных соединений в территорию противника легко разъединяло фронт обороны. И при дальнейшем их продвижении вперед нарушало управление войсками. Такая стратегия лишала оборонявшихся баз снабжения боеприпасами и топливом. Но, что самое важное, создавала панику, вызывавшую массовую сдачу в плен воинских частей, приводившую к утрате военной техники, вооружения и стратегических запасов.

Первоначальному успеху Вермахта на советской территории способствовало и то, что немцы почти в течение четырех лет – не на макетах и генеральских картах, а в реальных боевых условиях – «прокатали» в захваченных странах марши вторжения. Они до автоматизма отработали тактику управления динамичными войсками.

Перейдя 22 июня 1941 года советскую границу, германские моторизованные корпуса и армии, подобно зубьям вил, легко вонзавшихся в большой стог сена, нарушили целостность советской обороны. Отторгая огромные куски территории и инициируя обстановку окружения, они лишили части Красной Армии материальной и психологической способности к защите, не давая возможности к планомерному, организованному отступлению.

Так произошло повсеместно в Европе, это повторилось и в СССР. Не ввязываясь в бои с танковыми корпусами Красной Армии, немецкие фельдмаршалы покоряли пространство. Они продвигались вперед, обходя узлы укрепрайонов и сосредоточения армейских частей. При такой стратегии создать единый фронт устойчивой обороны было невозможно – рано или поздно он рвался в наиболее слабых местах. Немцы стремительно двигались по дорогам, сея панику и деморализуя противника. То была даже не военная, а психологическая победа.

Это была та же стратегия, которую в древности использовали татаро-монгольские завоеватели. И чтобы сорвать идею блицкрига, необходимо было привлечь внимание ударных немецких групп к крупным опорным пунктам, обойти которые уже было нельзя.

Такими островами обороны и стали Смоленск, Киев, Ленинград, Москва, а впоследствии Севастополь, Одесса, Сталинград и другие укрепрайоны. Уже с началом Смоленского сражения тактика блицкрига потеряла инерцию. Затем Сталин вынудил немцев брать Киев. Оставить без внимания этот укрепрайон, создававший стратегическую угрозу флангу армий группы «Центр», германские фельдмаршалы просто не могли.

Сталин, как полководец и государственный деятель, противопоставил немецкой военной мысли стратегию активной обороны. Прекрасно понимая, что эта война не может принести победу за счет отдельно выигранных сражений, он осмысленно рассчитывал остановить противника у больших узлов обороны, изматывая и обессиливая его ударные группировки.

Конечно, такая стратегия не была изобретением Сталина, но его настойчивость, требовательность по удерживанию таких узловых пунктов не только не были ошибкой, а являлись единственно правильной формой борьбы в этой войне. Напоровшись на твердость очагов сопротивления, зубья немецких стратегических «вил» блицкрига теряли прочность и постепенно стали обламываться. Принятый на них груз оказался неподъемным, а бесполезный черенок превратился в перекладину Нюрнбергской виселицы для организаторов агрессии.

Но важно осознать и другое. Эта война не была схваткой «полководцев» в буквальном понимании этого слова. Происходила битва титанов, бросавших на чаши весов весь экономический, военный и человеческий потенциал своих стран. Сталин прекрасно понимал, что победит тот, кто имеет более прочную и мобильную экономику.

Уже в разгар Московского сражения, вспоминал А. Яковлев, я задал Сталину «самый важный для меня вопрос: «Товарищ Сталин, а удастся ли удержать Москву?» Ответ был совершенно неожиданным. «Он ответил не сразу, – пишет Яковлев, – прошелся молча по комнате, остановился у стола, набил трубку свежим табаком.

– Думаю, что сейчас не это главное. Важно побыстрее накопить резервы. Вот мы побарахтаемся еще немного и погоним (немцев) обратно…

Он подчеркнул мысль о том, что Германия долго выдержать не сможет. Несмотря на то что она использует в войне ресурсы всей Европы. Сырьевых ресурсов у Гитлера надолго не хватит. Другое дело – у нас.

Сталин повторил это несколько раз: «Государство не может жить без резервов!»

Особенностью всеобъемлющей полководческой деятельности Сталина стало то, что он сосредоточил в своих руках не только управление армией, но и руководство производством и воссозданием всех военных ресурсов страны. Ни до него, ни после ни один полководец не выполнял подобную задачу. Война армий превратилась в войну государств, и победить в ней мог лишь тот, кто обладал наиболее устойчивым оборонным потенциалом. В этих условиях проигрыш в том или ином отдельном сражении не играл решающего значения для общего итога войны.

И Сталин блестяще справился со стоящей перед ним задачей. Практически утратив всю военную технику, подготовленную на начало войны, Красная Армия одержала решающую Победу. Даже неся потери, подобно легендарной птице, она вновь и вновь возрождалась из пепла.

Глава 6 Московская операция

Разве можно сомневаться в том, что мы можем и должны победить немецких захватчиков? Враг не так силен, как изображают его некоторые перепуганные интеллигентики.

И. Сталин (речь 7 ноября 1941 г.)

Гитлер намеревался завершить восточную кампанию до конца года. На совещании в «Волчьем логове» он сказал: «Наши успехи, достигнутые смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр», дают возможность и создают предпосылки для проведения решающей операции против группы армий Тимошенко (имеются в виду войска Западного фронта. – К. Р. ), которая безуспешно ведет наступательные действия перед фронтом группы армий «Центр»…

В полосе группы армий «Центр» надо подготовить операцию таким образом, чтобы по возможности быстрее, не позднее конца сентября, перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения, в общем направлении на Вязьму, при наличии танковых сил, сосредоточенных на флангах… После того как основная масса группы Тимошенко будет разгромлена… группа армий «Центр» должна начать преследование противника, отходящего на Московском направлении, примыкая правым флангом к р. Оке, а левым – к верхнему течению Волги».

6 сентября 1941 года Гитлер подписал директиву № 35 на проведение операции «Тайфун». Конечной целью Вермахта был захват Москвы. Группе армий «Центр», потерявшей в предшествующих боях 219 тыс. человек, было дано пополнение в 151 тысячу, в этом числе были отданы последние три дивизии из резерва ОКХ. К началу операции группа насчитывала около двух миллионов солдат и офицеров, составлявших 76 дивизий, распределенных в три армии и три танковые группы. Авиационное обеспечение осуществлял 2-й воздушный флот под командованием генерал-фельдмаршала Кессельринга.