То была заманчивая наживка. Конечно, Великобритания была бы довольна, если бы Гитлер разделался с большевиками, однако Лондон не мог проглотить наживку Гитлера без оглядки на США. Тем более что пока было так и неясно: «будут ли Соединенные Штаты вообще вступать в войну или же предпочтут отсиживаться за океаном?!»
Поэтому Англия поставила вопрос ребром – «если США не вступят в войну, то Англия примет условия Гитлера и заключит с ним мир на предложенных условиях». И ответ пришел. Рузвельт не доверил его ни шифрованной связи, ни бумаге. Ранним утром 20 июня на военном самолете из Нью-Йорка в Лондон вылетел американский посол в Великобритании. Над Атлантическим океаном один мотор отказал. Пилот предложил послу вернуться, но, рискуя жизнью, посол распорядился продолжить полет. В субботу 21 июня он был в резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит, 10.
Что же привез посланник президента США Черчиллю? Тепло относившийся к Советскому Союзу Джон Вайнант передал важное устное заверение Рузвельта: «Если немцы нападут на Россию, он немедленно поддержит « любое заявление, которое может сделать премьер-министр, приветствуя Россию как союзника ».
Таким образом, уже накануне нападения «Заявление ТАСС» обеспечило Сталину союзников по будущей антигитлеровской коалиции… и то, что он выиграет войну !
А все-таки кто предупредил Сталина о точной дате начала войны? Не будем плести интригу и скажем сразу – никто! Точной даты нападения ему так и не сообщили!
Правда, на следующий день, 19 июня, резидент НКГБ в Риме информировал Москву: «На встрече 19 июня «Гау» передал сведения, полученные им от «Дарьи» и «Марты». Вчера в МИД Италии пришла телеграмма итальянского посла в Берлине, который сообщает, что высшее немецкое командование информировало его о начале военных действий Германии против СССР между 20 и 25 июня сего года».
Еще одна радиограмма радиста Элефтера Арнаутова, с информацией от резидента военной разведки в Софии болгарина Павла Шатаева, имевшего кличку «Коста», легла на стол Жукову 20 июня:
«Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии. София, 20 июня 1941 года.
Болгарин, германский эмиссар здесь, сказал сегодня, что военное столкновение ожидается 21 или 22 июня… Руководитель». Но все эти многочисленные слухи были противоречивы. Утром 21 июня Сталин вновь получил «предупреждение»… На этот раз – из Китая ! В дневнике генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова сохранилась запись от 21 июня: « В телеграмме Чжоу Эньлая из Чунцина в Явань (Мао Цзэдуну) между прочим указывается на то, что Чан Кайши упорно заявляет , что Германия нападет на СССР, и намечает даже дату – 21.06.41.
Слухи о предстоящем нападении множатся со всех сторон.
Надо быть начеку… Звонил утром Молотову. Просил, чтобы переговорить с Иос. Виссарионовичем о положениях и необходимых указаниях для компартий.
Мол[отов]: «Положение неясно. Ведется Большая игра . Не все зависит от нас. Я переговорю с И.В. Если будет что-то особое, позвоню!»
Пожалуй, даже нет смысла говорить о том, что считать «заявление» антикоммуниста Чан Кайши, полученное косвенным образом, надежной информацией тоже невозможно. К тому же очевидно, что дата действительно не была точной.
Казалось бы, совершенно ясно: все агентурные источники указывали на вполне определенные сроки нападения Германии на Советский Союз. И все-таки это лишь поверхностное впечатление.
Как уже говорилось, при подготовке наступательных военных кампаний, – умышленно или руководствуясь каким-то озарением свыше, – Гитлер каждый раз переносил сроки всех (!) операций германской армии.
Так, при захвате Судетской области Чехословакии он 27 сентября дал «Кейтелю распоряжение, чтобы ударные войска подтянули свои резервы и 30 сентября начали наступление». Однако нападения не произошло. И когда на рассвете 30 сентября состоялось подписание мюнхенского соглашения, в нем вообще отпала необходимость. Гитлеру принесли Судеты «на блюдечке».
Сталин уже давно заметил эту неврастеническую непредсказуемость главы Рейха. Впрочем, не будем голословны. «Белая операция» по захвату Польши «должна была начаться в 4.30 утра 26 августа». Срок передачи шифрованного приказа войскам, изготовившимся к нападению, истекал 25-го в 14.00.
Но сначала Гитлер перенес этот срок на час (до 15.00), а затем он совсем «отложил» начало Второй мировой войны. 26 августа на исходе дня вернулся из резиденции британского премьера посланец Геринга Далерус. Вместе с Герингом и Далерусом Гитлер составил «перечень из шести предложений» для переговоров и поручил передать их Лондону.
К полученному в воскресенье 27 августа сообщению от Далеруса Чемберлен и Галифакс отнеслись скептически, но они отреагировали на него. Уже вечером 28 августа Гендерсон доставил немцам официальный ответ англичан, а 30-го в Берлин для переговоров прибыли поляки.
И хотя сделанная Гальдером запись телефонного разговора с Гитлером свидетельствовала: «Наступление начнется 1 сентября», – начальник Генштаба не исключал вероятности изменения сроков. Он отметил: « В случае необходимости последующей задержки фюрер известит нас …»
Однако фюрер не спешил, и «Директиву номер один о ведении войны» Гитлер издал лишь 31 августа в 12.40.
Эта беспричинная импровизация стала одной из отличительных особенностей германского руководителя. Директива Гитлера о выводе войск на позиции для вторжения в Голландию и Бельгию от 5 ноября была отменена через два дня. 12 декабря Гитлер сообщил о начале наступления на Западном фронте сразу после 1 января 1940 года, а затем, 27 декабря, сдвинул дату выступления еще на две недели. 10 января Гитлер приказал начать наступление 17 января, в 8 часов 45 минут. Но через три дня приказ был отменен.
1 мая 1940 года Гитлер утверждает новый срок начала наступления – на 5 мая, а 3 мая переносит срок на один день, затем – еще на один. И только приказ о начале вторжения 10 мая, который Гитлер подписал 9 мая, остался в силе. С ноября 1939 по май 1940 года Гитлером было отдано 27 приказов о начале наступления – 26 из них (!) отменены .
О том, что оккупированная Польша станет плацдармом для нападения на СССР, Гитлер объявил военачальникам еще 18 октября 1939 года. Через месяц после капитуляции Франции он подписал директиву о проведении операции «Морской лев» – десант на Британские острова. Но в 20-х числах июля 1940 года он сказал Кейтелю, что нападение на СССР намечено на осень этого же года .
И снова импровизация: 29 июля 1940 года он дал указание Йоделю: отложить вторжение в СССР до весны 1941 года , а сначала провести операцию «Морской лев». Позже дата высадки в Британию была перенесена на 21 сентября 1940 года, а затем – на 27 сентября. Но еще накануне, 17 сентября, Гитлер передвинул начало операции на май 1941 года.
За Гитлером не могло уследить даже ближайшее окружение. В ноябре 1940 года Гальдер записал: «Гитлер снова проявляет интерес к операции «Морской лев», то есть к планам десанта в Англии».
Таков был стиль руководителя Германии. Можно ли было полагаться целиком и полностью на сообщения агентуры, когда Гитлер сам не был уверен, что предпримет завтра?
Поэтому, зная о шизофренических тенденциях Гитлера, Сталин не мог ориентироваться даже на самые надежные сообщения информаторов и разведчиков о «точной» дате нападения.
Впоследствии Молотов подчеркнул: «Нас упрекают, что не обращали внимания на разведку. Предупреждали. Да. Но если бы мы пошли за разведкой, дали малейший повод, он бы (Гитлер) раньше напал… Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься… Когда я был Предсовнаркома, у меня полдня уходило ежедневно на чтение донесений разведки. Чего там не было, какие только сроки не назывались !
И если бы мы поддались – война могла начаться гораздо раньше… Слишком открыто, так, чтобы немецкая разведка увидела, что мы планируем большие, серьезные меры, производить подготовку было невозможно… Мы делали все, чтобы оттянуть войну, и нам это удалось – на год и девять месяцев …»
