Верховный главнокомандующий не спешил с началом наступления. 12 ноября он предупредил: «Если авиаподготовка операции неудовлетворительна у Еремина и Ватутина, то операция кончится провалом. Опыт войны с немцами показывает, что операцию против немцев можно выиграть лишь в том случае, если имеем превосходство в воздухе…
Если Новиков думает, что наша авиация сейчас не в состоянии выполнить эти задачи, то лучше отложить операцию на некоторое время и накопить побольше авиации. Поговорите с Новиковым и Ворожейкиным, растолкуйте им это дело и сообщите мне ваше общее мнение…»
Для контроля за ходом подготовки операции командующими, материальным снабжением, поступлением боеприпасов и обмундирования Сталин направил своих представителей Василевского и Жукова. «Правда, – отмечает Б. Соколов, – по мнению Рокоссовского, они больше мешали, чем помогали командующим фронтами».
Действительно, маршал К.К. Рокоссовский пишет: «Представителям Ставки и начальнику Генштаба… следовало находиться именно в Ставке, у руля управления всеми вооруженными силами, где вырабатывались и принимались основные решения о действии войск, а не отрывать от своих обязанностей выездами в войска… Доложив о вступлении в командование войсками фронта, я попросил предоставить мне возможность командовать войсками непосредственно… Крепко поддержал меня в этом Маленков, заявив Жукову, что моя просьба вполне обоснованна, а потому действительно им сейчас здесь делать нечего. В тот же день они улетели в Москву».
Был ли Сталин абсолютно уверен в успехе двух больших, намеченных им операций? Конечно, он сделал все, чтобы на этот раз разбить немцев. Он отдавал себе отчет в том, что предстоящие сражения не только определят дальнейший ход войны с Германией, но почти окончательно решат спор в пользу преимущества оружия одной из воюющих сторон. О его волнении можно лишь догадываться, и, словно проверяя крепость его нервов, накануне Сталинградской операции произошел эпизод, ставивший под сомнение его планы.
18 ноября, пишет Василевский, Сталин вызвал его в Москву. О причинах вызова отмечает маршал: «Ничего конкретного мне не сообщили. В 18 часов в кремлевском кабинете Сталина происходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял меня и предложил пока, до обсуждения ряда крупных хозяйственных вопросов, ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В.Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями, и он, как честный член партии, зная мнение и других участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а может быть, и отказаться от нее совсем».
Конечно, это был неожиданный оборот дела, и Сталин не мог оставить без внимания позицию кадрового генерала. Он потребовал от Василевского дать оценку изложенному. «Я выразил удивление, – продолжает Василевский, – по поводу письма: в течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и Военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном боевом настроении личного состава этого соединения. В заключение я заявил, что нет никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала… Сталин приказал тут же соединить его по телефону с Вольским».
Несомненно, что психологически обращение генерала Вольского давило на Сталина, и стоило ему уступить, проявить нерешительность, как весь его труд пошел бы насмарку. Напомним, как метался Гитлер перед началом каждой кампании, неврастенически перенося сроки и даты начала наступлений.
К. Симонов, со слов Василевского, воспроизвел разговор Верховного главнокомандующего со своим генералом. «Здравствуйте, товарищ Вольский, – начал разговор Сталин. – Я прочел ваше письмо. Я никому его не показывал, о нем никто не знает. Я думаю, что вы неправильно оцениваете наши и свои возможности. Я уверен, что вы справитесь с возложенными на вас задачами и сделаете все, чтобы корпус выполнил все и добился успеха. Готовы ли вы сделать все от вас зависящее, чтобы выполнить поставленную перед вами задачу?»
Очевидно, последовал ответ, что готов. Тогда Сталин сказал: «Я верю в то, что вы выполните вашу задачу, товарищ Вольский. Повторяю, о вашем письме не знает никто, кроме меня и Василевского, которому я показал его. Желаю успеха. До свидания». Он говорил все это абсолютно спокойно, с полной выдержкой, я бы сказал даже, что говорил с Вольским мягко».
Сталин «порекомендовал мне, – вспоминает Василевский, – не обращать внимания на это письмо, а автора письма оставить в корпусе, так как он только что дал ему слово во что бы то ни стало выполнить поставленную корпусу задачу. Окончательно вопрос о нем как о командире корпуса должны были решить по результатам действия корпуса, о которых в первые дни операции Сталин приказал мне доложить ему особо. После этого он приказал мне отправиться на фронт».
Шел семнадцатый месяц войны. Титанические усилия, которые затратил Сталин, чтобы переломить ход ее течения, ожидали очередной проверки их результатов, новой пробы сил. В 7 часов 30 минут 19 ноября 1942 года Юго-Западный и Донской фронты начали мощную артиллерийскую подготовку. Линия фронта ожила, залпы орудий слились в непрекращавшийся гром и визг уносившихся в пространство ракет, выплевываемых реактивными установками.
5-я танковая армия генерал-лейтенанта П.Л. Романенко пошла в наступление с плацдарма юго-западнее Серафимовича, 21-я армия генерала И.М. Чистякова двинулась из района Кетской. Прорвав оборону румынских частей 6-й армии, подминая гусеницами снег, советские части вырвались на оперативный простор. Немцы не сразу поняли возникшую опасность. Только в 22 часа командующий группой «Б» М. фон Вейхс приказал выделить из 6-й армии два моторизованных соединения и одну пехотную дивизию «с целью нанесения удара в северо-западном направлении». Тем временем командующий 6-армией Паулюс еще продолжал наступление на город.
Армии Сталинградского фронта начали боевые действия 20 ноября. Полностью смысл происходящего Паулюс стал осознавать лишь к середине этого дня, когда войска советского фронта охватили германскую группировку с обоих флангов. 22 ноября, в 18 часов, генерал-полковник радировал в ставку: «Армия окружена… запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Прошу дать мне свободу в решении оставить Сталинград». Гитлер ответил немедленно: «6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне».
В этот же день, разговаривая с Еременко, Сталин спросил, правда ли, что взята станция Карамузинская. «Это хорошо, – удовлетворенно отметил он, когда командующий подтвердил информацию. – Завтра вам следует соединиться с Юго-Западным фронтом, войска которого подошли к Калачу».
Вечером 21 ноября радио передало экстренное сообщение Совинформбюро. В нем говорилось: «На днях наши войска, расположенные на подступах к Сталинграду, перешли в наступление против немецко-фашистских войск… В ходе наступления наших войск полностью разгромлены шесть пехотных и одна танковая дивизии противника… Противник оставил на поле боя 14 тысяч трупов солдат и офицеров. В боях отличились войска генерал-лейтенанта Романенко, генерал-майора Чистякова, генерал-майора Толбухина, генерал-лейтенанта Батова. Наступление продолжается».
Победа еще не вступила в свою кульминацию, и, оценивая наступление в процессе его развития, Сталин корректировал действия своих армий. В день окружения 6-й немецкой армии Паулюса, 23.11.42, в 19 часов 40 минут, Верховный главнокомандующий приказал Рокоссовскому: «Товарищу Донцову (кодовый «псевдоним» Рокоссовского. – К. Р. ). Копия: товарищу Михайлову («псевдоним» Василевского. – К. Р. ). По докладу Михайлова 3-я моторизованная дивизия и 16-я танковая дивизия немцев целиком и частично сняты с вашего фронта, и теперь они дерутся против 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии вашего фронта перешли к активным действиям. Галанин действует вяло, дайте ему указания, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят. Дайте также указания Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника. Подтолкните как следует Батова, который в этой обстановке мог бы действовать более напористо».
