– Сделай же что-нибудь для него, – взмолился Каддерли, но Ньюандер только беспомощно покачал головой.

– Илматер! – выдохнул умирающий священник. – Боль… – он запнулся. – Это так пре… – затем он дернулся в последний раз и затих.

– Кто мог такое сделать? – спросил Каддерли, хотя подозревал, что знает ответ.

– Разве последователи Илматера, Плачущего Бога, не посвящают себя страданиям? – спросил друид, подталкивая Каддерли к очевидному решению. Тот мрачно кивнул.

– Служители Илматера часто подвергают себя самоистязанию, но обычно этот ритуал не имеет серьезных последствий.

– Не имел, – сухо поправил Ньюандер.

– Пойдем, – сказал Каддерли, опуская на пол мертвого священника. Выйдя в коридор тот оставил за собой четкий кровавый след, впрочем и Каддерли и Ньюандер легко могли догадаться куда он вел.

Каддерли не утрудил себя тем, чтобы постучать в слегка приоткрытую дверь. Он распахнул ее и тут же отвернулся, слишком напуганный, чтобы войти. Посреди комнаты лежали остальные пять священников Илматера в окровавленных одеждах.

Ньюандер бросился посмотреть, не остался ли кто-то в живых, но очень быстро вернулся, мрачно качая головой.

– Священники Илматера никогда не доводили себя до такого, – сказал Каддерли скорее себе, чем друиду, – А друиды никогда не собирались полностью стать животными – душой и телом. – Он взглянул на внимательно слушающего его друида. – Даника никогда настолько не увлекалась занятиями, чтобы несколько раз удариться головой об камень.

Ньюандер начал улавливать мысль.

– Почему это не подействовало на нас? – спросил Каддерли.

– Боюсь, на меня подействовало, – ответил погрустневший друид.

Каддерли присмотрелся к нему поближе и все понял. Ньюандер переживал не за своих, ставших животными собратьев, а из-за того, что сам не стал таким.

– Меня не хватает для избранного мной пути, – пояснил друид.

– Что-то ты слишком много судишь, – прервал его Каддерли. – Мы знаем, что что-то не так, – он махнул рекой в сторону комнаты, где произошла кровавая резня, – Очень серьезно не так. Ты слышал служительницу Сун. Ты видел этих священников и своих братьев-друидов. По какой-то причине на нас двоих это не подействовало, и, пожалуй, я знаю еще двоих, на которых действие проклятия оказалось гораздо слабее, и это вовсе не причина рыдать. Что бы ни случилось, оно угрожает всей библиотеке.

– Ты мудр для такого юнца, – признал Ньюандер, – Но что же нам делать? Без всякого сомнения, остальные друиды и девчонка нам не помогут.

– Мы пойдем к декану Тобикусу, – с надеждой сказал он. – Он управляет библиотекой вот уже много лет. Может, он знает, что делать. – Каддерли не пришлось выражать вслух свои надежды, что старый и мудрый декан не попал под действие проклятия.

Путь вниз только подтвердил их опасения. Коридоры были тихими и пустыми, пока в одном из них им не повстречалась компания пьяных священников. Как только они увидели Каддерли и Ньюандера, то немедленно рванулись за ними. Каддерли и друид не знали, собираются ли эти люди напасть или уговорить их присоединиться к компании, да и не собирались выяснять это.

Как только они завернули за угол, Ньюандер повернулся и произнес простенькое заклинание. Он материализовал веревку на уровне ног, и пьяная, бегущая со всех ног толпа, просто не заметила ловушку. Все они повалились друг на друга и тут же устроили потасовку, естественно, тут же забыв что за кем-то гнались.

Каддерли возлагал большие надежды на покои декана, пока они с Ньюандером не прошли через огромные двойные двери в южном крыле второго этажа. Вокруг было неестественно тихо и не было видно ни души. Дверь в офис декана была одной из немногих, оставшихся закрытыми. Каддерли медленно подошел и постучал.

Сердцем он чувствовал, что ему никто не ответит.

Декан Тобикус никогда не был впечатлительным человеком. Он любил заниматься самонаблюдением, проводил часы, уставившись на ночное небо, или просто в никуда. Он часто погружался в свое сознание и, в общем-то, там они его и нашли, когда вошли в комнату. Он неподвижно сидел за своим огромным дубовым столом, и, по всей видимости, не двигался уже довольно давно. Его губы покрылись пленкой и запеклись, хотя кубок полный воды стоял совсем рядом.

Каддерли позвал его несколько раз по имени, а затем хорошенько потряс, но декан не подавал никаких признаков, что услышал его. Каддерли толкнул его в последний раз – Тобикус упал, да так и остался лежать, как будто не заметив произошедшего. Ньюандер наклонился осмотреть его.

– От него мы никаких ответов не дождемся, – объявил он.

– Похоже, больше негде искать, – ответил Каддерли.

– Давай вернемся к девчонке, – сказал друид. – Не стоит оставаться здесь, и я боюсь за Данику, учитывая что пьяная толпа носится по коридорам.

Выйдя из зала, никаких следов пьяных хулиганов они не обнаружили, и обратный путь прошел без приключений.

Но, войдя в комнату Даники, они вздохнули бы не так легко, если бы заметили прячущуюся в тенях темную фигуру, наблюдающую за Каддерли с непередаваемой ненавистью.

Когда Каддерли с Ньюандером вернулись, Даника уже не спала, а смотрела перед собой немигающим взором. Ньюандер тут же направился к ней, полагая, что девушка прибывает в том же отрешенном состоянии, что и декан, но Каддерли понял, в чем дело.

– Она медитирует, – пояснил он. – Борется с этим по-своему.

– Нельзя говорить наверняка, – возразил Ньюандер. Каддерли не сдавался.

– Посмотри на нее хорошенько, – заметил он. – Посмотри на ее концентрацию. Говорю же, она борется с собой.

Ньюандер не очень хорошо знал Данику, а посему решил не возражать Каддерли.

– Ты говорил, что знаешь других, на которых все это не подействовало? – сказал он, желая вернуться к неотложным делам.

– Дварфы – повара, – ответил Каддерли. – Иван и Пикел Болдешолдеры. Признаю, они вели себя довольно странно, но всякий раз мне удавалось вразумить их.

Ньюандер задумался на несколько минут, тихо усмехнувшись, когда припомнил Пикела, зеленобородого дварфа, которому почему-то захотелось вступить в орден друидов. Желание, конечно, было абсурдным, но Пикел был приятным парнем – для дварфа, конечно. Ньюандер сцепил пальцы и позволил себе с надеждой улыбнуться, когда услышал подсказку в сообщении Каддерли.

– Магия, – сказал он, повернувшись к молодому священнику. – Всем известно, что дварфы очень устойчивы к наведенным состояниям. Возможно, эти повара справились там, где не смогли люди.

Каддерли взглянул на увитую ветвями кровать.

– И Даника справится со временем, я знаю, – сказал он и тут же повернулся к Ньюандеру. – Но как насчет нас? Почему на нас-то не подействовало?

– Как я тебе уже говорил, – ответил Ньюандер, – Весьма вероятно, что на меня очень даже подействовало. Меня здесь не было весь вчерашний день, я гулял в горах, наслаждался солнцем и ветром. Вернувшись, я нашел Аркита и Клео, медведя и черепаху, и с тех пор, надо признать, мне тоже не по себе.

– Но ты же сопротивляешься, – сказал Каддерли.

– Пожалуй, – поправил друид. – Не могу быть полностью уверен. В последнее время сердце мое не лежит к животным, чего нельзя сказать о двух моих друзьях.

– Итак, ты сомневаешься в своем призвании, – отметил Каддерли. Ньюандер кивнул.

– Это все не так просто. Мне очень хочется присоединиться к Аркиту и Клео, присоединиться к их поискам природного порядка, но еще я хочу…

– Ну же, – подстегнул его Каддерли, как будто полагая эти откровения жизненно важными.

– Я хочу узнать побольше о Дениере и других богах, – признал Ньюандер. – Я хочу наблюдать, как растет человеческий мир, как появляются города. Я хочу… хочу, – внезапно Ньюандер потряс головой. – Да не знаю я, чего хочу!

Серые глаза Каддерли загорелись.

– Даже в глубине сердца ты не можешь понять себя, – сказал он. – Такое бывает нечасто, пожалуй это тебя и спасло. Это да еще тот факт, что тебя не было здесь, когда все началось.