Кашалоты: вверху самец, внизу самка.

Китобоец, буксируемый кашалотом, легко скользил по поверхности океана. Перевожу бинокль на других кашалотов, бывших невдалеке. Все они шли за судном по кровавому следу, оставляемому их раненым сородичем. Из рассказов старых китобоев я знал, что кашалоты и некоторые другие киты имеют обыкновение окружать раненого соплеменника, этим как бы выражая сочувствие или удивление беде, с ним приключившейся. Раненый кашалот снова остановился, что дало возможность группе его сотоварищей догнать нас. Они деловито прошли у самого борта китобойца, ритмично раскачиваясь от взмахов лопастей своего гигантского хвоста — главного орудия передвижения всех китообразных. Движения их в прозрачной воде были ясно видны: удар лопастями вниз — голова приподымается вверх, лопасти вверх — голова вниз. Но лопасти одновременно делают и боковые движения, подчиняясь таким же движениям хвостового стебля; «галанят», — замечают наблюдающие за ними наши моряки, и действительно, это похоже на движение, которое делают кормовым веслом, когда гонят при его помощи шлюпку, «галанят» или «юлят».Повидимому, придется стрелять еще раз. Пушку снова готовят для выстрела, но на этот раз гарпун не привязывают к линю, так как оба линя уже использованы, а вытаскивать третий канат, видимо, не хотят, да и стрелять-то будут чуть не в упор. Тем временем все кашалоты сгруппировались вокруг раненого и стояли неподвижно, головами к раненому, выпуская гейзеры фонтанов. Раненый тоже пускает фонтаны и время от времени сильно дергает лини, отчего блоки амортизаторов приближались к палубе, но потравливаемые лини прекращали эти «толчки». Опять начинаем выбирать лини и в то же время малым ходом подходим к раненому. Другие кашалоты нехотя отошли и остановились в нескольких метрах от китобойца и раненого. Карлсен целится тщательнее, чем всегда, так как в случае промаха этот гарпун, не связанный с кораблем линем, утонет. Пять гарпунов пришлось всадить в этого живучего кашалота, а он все не поражен. Около 400 килограммов стали, в том числе 50 килограммов разрывных гранат, а это значит два килограмма пороха, взорвавшихся в его теле, выдержал этот довольно редкостный кашалот. Правда, двигаться он не может, позвоночник перебит, но он еще дышит кровавыми фонтанами, фыркает и сопит. Решили пришвартовать его живым и впустить в него порцию сжатого воздуха. Так и сделали, но еще больше часа после всех этих убийственных операций жил этот кашалот.Я воспользовался случаем и измерил температуру его крови — она оказалась 38,2°С, то есть близкой к температуре крови человека. На возню с ним мы потеряли больше четырех часов. Но такие случаи бывают редко и обычно больше двух-трех гарпунов на кашалота не тратится.А как вели себя другие кашалоты? Они ждали... Время от времени то один, то другой подходил к раненому, а затем снова отходил к группе. Правда, это был крупный кашалот, его длина была восемнадцать с половиной метров, и, быть может, он когда-то был предводителем косяка, словом, можно что угодно думать по поводу поведения этой группы кашалотов, так долго не покидавших товарища.Эта группа дала нам еще двух кашалотов, которые были убиты первым же гарпуном. Только тогда остальные нырнули и исчезли, повидимому идя долго под водой, так как заметить их мы не могли.Прошло несколько дней, ничем особенным не отмеченных. Обычные будни китобойного судна: долгие поиски, охота, выстрел более или менее удачный, добивание вторым выстрелом, затем швартовка или постановка убитого «на флаге», буксировка к базе, снова поиски и всякие другие работы.Однажды (это было тоже в первых числах июля) было замечено несколько крупных кашалотов. Вообще в наших водах мы редко встречали мелких кашалотов, но в этой группе было несколько особо крупных. Подошли к ним поближе, Карлсен выбрал одного покрупнее, выстрелил и промахнулся — не рассчитал качки; гарпун, сделав рикошет о поверхность воды, упал на голову кашалота и скатился, но в момент, когда он скатывался и граната была в воде, она взорвалась. Осколки поранили кашалота, а взрыв гранаты оглушил его. Он сперва покачивался на поверхности, а потом двинулся прямо на китобоец, стоявший от него в нескольких метрах, и сильно ударил в борт своей громадной головой. Удар был настолько силен, что судно качнулось. Затем последовало еще несколько ударов, также очень сильных. Из машины выскочил вахтенный механик: он думал, что мы попали на камень, либо на нас налетело судно. Кашалот в это время ударил последний раз в корму вздрогнувшего и продвинувшегося вперед судна — машина у нас была застопорена — и прошел за кормой. Он покачивался с боку на бок и не пытался нырнуть. Видимо, он еще не очнулся. Тем временем зарядили пушку. Другие кашалоты нырнули и не показывались, быть может, также напуганные взрывом в воде гранаты. Мы подошли к спокойно лежавшему на воде кашалоту и убили его с первого же выстрела. Вот вам история «нападения» кашалота на китобоец «Трудфронт». Киты, если и нападают на китобойные суда, то это по большей части происходит бессознательно, как в нашем случае, или под влиянием сильной боли, когда они мечутся и случайно налетают на судно; и если судно небольшое и деревянное, то легко может случиться, что и разбивают его. Но на современном китобойце при таких обстоятельствах можно чувствовать себя совершенно спокойно. Конечно, если во время агонии крупный кит выпрыгнет из воды и случайно опрокинется на судно, то и современный, даже и крупный китобоец может погибнуть. Но такое бывает, к счастью, очень редко.И поэтому, когда я читаю очерки некоторых наших товарищей журналистов о том, что «китобоец вступил в бой с огромным кашалотом», или же, что «на этот раз китобоец вышел из боя с кашалотом победителем», то мне становится неудобно за этих гоняющихся за сенсацией товарищей. Мы ведем промысел, вооруженные современной техникой, — обыкновенный промысел, а не какие-то бои, и добываем совсем обыкновенным способом, правда современным, при помощи мощных судов, стальных гарпунов с разрывными гранатами, совершенно беспомощных против этих орудий животных, которые всегда стремятся уйти.Я не хочу этим сказать, что охота на китов совершенно безопасна, но и сгущать краски не следует. Были во время охоты на кашалотов довольно жуткие моменты, когда восемнадцатиметровый гигант, пораженный гарпуном, дико вертелся в воде, наматывая на себя линь саженями, и с широко открытой пастью метался, как бы разыскивая врага, который причинил ему такую боль. Но терпение и выдержка — две добродетели, которые наиболее необходимы современному китобою.Наблюдая иной раз за раненым кашалотом, за его дикими прыжками, за всей его безмолвной агонией, сопровождающейся только плеском воды, я невольно переносился на несколько десятков лет назад, когда за кашалотами охотились с гребных и парусных вельботов, поражали его ручными гарпунами, и перед моими глазами вставала могучая фигура человека на носу вельбота, который, широко расставив ноги, размахивал полуторапудовой стрелой-гарпуном, а позади него напряженные фигуры шести гребцов, готовых при первой же команде гарпунщика мощным рывком шести весел унести вельбот от верной гибели. С китом тогда вступали в бой, причем человек тогда, пожалуй, был слабее. Били кита ручным гарпуном, потом топорами и рогатинами-пиками, и все это делали с расстояния вытянутой руки, в зыбкой шлюпчонке.А теперь — мощный стальной паровой или дизельный китобоец, гарпунная пушка, четырехпудовый гарпун с разрывной гранатой на конце, весящей 9 килограммов, выстреливаемый сильным зарядом пороха, толстый линь и целая система предохранителей. Что может противопоставить кит такому противнику? Только быстроту и желание жить, а этого не всегда достаточно. Кстати, кашалоты, по сравнению с полосатиками, очень медлительны и китобоец всегда в состоянии нагнать их, даже если они ранены и напуганы.Почти все кашалоты имеют черную окраску, но есть среди них и исключения; мы изредка встречали настоящих альбиносов, причем их окраска вводила нас иногда в заблуждение. Как-то в середине августа 1938 года мы охотились вблизи Командорских островов. Погода была «командорская», т. е. шквалистый ветер, волнение, время от времени резкий дождь, и нам приходилось уходить на подветренную сторону острова Беринга, как вдруг мы заметили кашалотов, которые тоже уходили нашим курсом. Кашалоты как кашалоты, но среди них виднелись какие-то бело-серые туши, резко выделявшиеся среди черных. Пошли на сближение (а догонять идущих кашалотов нетрудно) и убедились, что эти белые туши принадлежат тоже кашалотам! Первого из этих кашалотов мы добыли минут через сорок — Зарва убил его первым же гарпуном, а второго еще через полчаса. Это были обычные, еще не старые кашалоты, с острыми зубами, но бело-серой спиной и молочно белыми брюхом и боками. Типичные альбиносы, у которых и глаза были розоватые.Но я отвлекся, а хочу рассказать еще о некоторых привычках кашалотов и случаях, свидетелем которых был во время длительных плаваний на китобойцах. Дело было в начале августа. Мы уже довольно долго ходили по огромному Кроноцкому заливу — этому Бобровому морю наших землепроходцев, которые добывали здесь вблизи берегов морских бобров; мех последних так высоко ценился на мировом рынке. На старинных картах так и указано: от мыса Кроноцкого и на юг повсюду морские бобры; там же указано, что мыс Кроноцкий — самая южная точка распространения моржей. Побывали на траверсе мыса Кроноцкого, а затем пошли прямо на восток, но добычи для себя не нашли. Попадавшиеся изредка финвалы шли быстрым ходом на север и гоняться за ними было бесполезно — они плавают значительнобыстрее китобойца. К вечеру мы все же заметили группу кашалотов в восемь голов, мирно двигавшихся на северо-восток, вероятно к Командорским островам. «Ну, если мы не можем догнать полосатика, то уж эти от нас не уйдут», — и китобоец полным ходом помчался за ними Догнали мы их минут через пятнадцать-двадцать, а еще через две минуты Карлсен удачным выстрелом уложил последнего из колонны. Нужно сказать, что кашалоты шли, вытянувшись в кильватер друг другу, шли у самой поверхности, изредка пуская фонтаны и отфыркиваясь; они совершали переход и не кормились. Кашалот был убит на месте, а остальные его сотоварищи, которых теперь стало семь, продолжали свой путь, как по компасу.Решили их преследовать, а убитого оставить «на флаге». Быстро обрезали передовой линь, вставили в тушу флаг, обвязали вокруг хвоста канат с буйком — накачивать не нужно, кашалоты после смерти не тонут, — все это заняло минут пятнадцать — и пошли за недалеко ушедшими кашалотами. Они продолжали итти, не меняя курса.В продолжение ближайших четырех часов мы убили еще четырех кашалотов, всякий раз стреляя по последнему, и только надвинувшийся туман спас оставшихся трех от гибели. Мы очень удивлялись флегме кашалотов и полному отсутствию чувства опасности. Из стада в восемь голов добыть пять в такой короткий промежуток времени и не потревожить при этом оставшихся в живых! Видимо, кашалоты куда-то торопились и не обращали внимания на то, что делалось у них позади. Мы потом еле разыскали свою добычу, так как туман скрывал флажки, и, очень медленно двигаясь (мешали буксируемые по бортам кашалоты), пошли к «Алеуту».Карлсен рассказал мне, что один японский гарпунер встретив большое стадо кашалотов на переходе, пожадничал и убил двенадцать из них. Но если пять кашалотов тормозили ход нашего китобойца, то можно себе представить, какой был ход у старенького японской судна, которое тащило двенадцать кашалотов. И верно, он шел со скоростью одной мили в час и только на второй день поздно вечером дотащил свою добычу до береговой станции. За 12 кашалотов ему заплатили только, сколько обычно платят за одного, так как все они протухли.