- Опять ты каком к верху? Горе мое косолапое, – Рэй поднял его на руки и понес в комнату, успев чмокнуть Кирилла на ходу в щеку. За что и получил по попе не слабый такой шлепок. Май притих. Обиделся что ли?

- Я не понял, меня целовать кто-нибудь будет или как?

Очки летят на кровать, а руки в разные стороны.

Из шкафа вылетает Свят и с громким «УРА, ТЕТЯ ЛИЗА ПРИЕХАЛА» маленьким ураганом налетает на него. Я следую его примеру и висну с другой стороны. Вместо привычных братских объятьев, были обжимания с облапыванием и обслюнявливанием всего до чего достали, а в завершении - страстный поцелуй взасос Лизки с нами обоими.

Ну да, мы не совсем нормальные братья. Точнее, мы - совсем ненормальные. Зато так жить веселее.

- Тебе так форма идет, давай я ее сниму?

Шаловливые руки Свята уже расстегивали ширинку на форменных брюках.

- Есть разговор.

Та интонация, с которой лучше не спорить. Без особого энтузиазма поднимаюсь с кровати и стаскиваю Свята с Кирилла. Когда мы упали на кровать, не помню. Еле отцепив эту пиявку, уставился на старшего из нас.

- Наведите тут порядок, а я пойду, переоденусь.

Только хотели что-то возразить, как нас заткнули.

- Я все сказал.

И вышел из комнаты.

Мы не просто любили старшего брата, мы его еще и очень уважали. Поэтому привыкли слушаться и доверять ему. Он всегда желал нам только добра. В отличие от других родственников. В груди неприятно защемило, и я с сумасшедшим рвением начал пылесосить.

Свят подошел ко мне, когда я пылесосил торшер.

- Тебе больно? У тебя глаза красные.

Он серьезен. В голосе только забота и беспокойство, никаких шуток. Сразу стало легче.

- Больно, – врать нет смысла, он поймет. Тем более, думаю, у него в душе тоже не все гладко.

- Мы справимся?

- Справимся, – уверен в своих словах. Как бы тяжело не было, мы не потеряем друг друга. Скорее мир перевернется, чем нас заставят забыть друг друга.

Нежный поцелуй в губы, как подтверждение моих мыслей.

- Ты уже все убрал, какой ты молодец. Пойдем?

- Когда успел? – это вопрос скорее для себя. Я вообще уборку не переношу, и брат меня всегда в этом выручает. За отдельную плату конечно, но выручает.

Идем в зал, где нам предстоит серьезный разговор.

Лизка сидит на диване и пьет, кажется, виски. Плохой знак, ой, плохой. На нем все те же брюки, только вместо рубашки розовая майка в облипку и носки в яркую полоску. Банданы нет. Зеленые пряди торчат в разные стороны. Весь пирсинг на месте. Все, он снова стал собой.

Из соседней комнаты выходят Май и Рэй.

- Маюшка, что-то вид у тебя какой-то затраханый. Устал? – и столько заботы в голосе. Свят не был бы сам собой, если бы не поддел его.

У Мая задергался левый глаз и открылся рот. Больше он не смог произнести ни звука. Рэй обнял его за талию и потащил к дивану, на котором уже расположились мы с братьями. Благо габариты позволяли. Диван был просто огромный, угловой, черный, из натуральной кожи. Я влюбился в него сразу, как только увидел. Вообще, во всей квартире присутствовал минимализм. Нет цветочков, статуэток и вязаных салфеток на столе. Несколько картин, плазма во всю стену, мягкий ковер перед диваном и стеклянный столик на нем. Все. Чувствуется, что здесь живет мужчина со строгими взглядами на жизнь.

- Мы не помешаем? – Рэй повернулся к Лизе. Май удобно устроился у него на руках. Брат отрицательно покачал головой.

- Рассказывайте, братцы-кролики.

Усталость выдает его с головой.

- Мы целовались в подъезде, предки из гостей шли и нас увидели. Потом прокляли и выгнали. Конец, – голос Свята, слишком спокойный, резанул слух. Слишком отрешенно, слишком сухо.

Он сидел спиной ко мне, сплетя пальцы правой руки с моими у себя за спиной. Он сдавил их. Хотел показать как ему больно. Не мог сказать вслух. Слишком гордый. Я обнял его поперек груди, притянув к себе максимально тесно, голова удобно легла на его изящном плече.

- Влада кто ударил?

- Отец, он меня хотел, а Владик не дал. Меня закрыл, а сам, сука, получил.

В груди все сжалось. Я знаю, что тебе больно, малыш, я чувствую себя точно так же.

- Кир, ты не вин…

Договорить мне не дали.

- Это моя вина. Я не досмотрел.

Если смотреть на него в целом, то никаких изменений не произошло. Та же прямая осанка, те же небрежно сложенные руки, полуулыбка, но глаза! Даже через ярко-голубые линзы можно рассмотреть боль. Он жил с этим столько лет. Боялся за нас каждую секунду. Что нас не примет общество, откажутся родители, боялся презрения и ненависти чужих людей. Знал, что так будет, просто был еще не готов к этому. Он всегда пер напролом. Мнение других для него - ничто. Есть он, и либо его принимают таким, либо прогибаются под него. За всеми его изящными манерами, сладкими речами и пугающей внешностью скрывается чертовски сильная личность. Правда, ранимая. Он все держит в себе, и хуй кто поймет, что ему плохо или больно. Он всегда в душе один. Еще и нас тянул. Человек, который мог бы разделить с ним его переживания, недосягаем для него.

Свят переполз к нему на колени и крепко обнял за плечи, зарывшись носом куда-то в шею.

- Кажется это заложено в генах, – тихий голос Мая заставил меня вздрогнуть. Все посмотрели на него.

- Ну, я имею в виду, это передается с генами родителей. Любят они друг друга, ты-то тут причем?

Меня поразили его глаза. В них не было издевки, или сарказма, нет, он действительно не понимал в чем дело.

- Я их старший брат, я не доглядел. Подавал плохой пример. В этом моя вина, – Лиз объяснял ему как маленькому ребенку.

- Дак, ты против их отношений?

Удивление такое искреннее, что даже я улыбнулся.

- Я всеми руками, ногами и членом за! Проблема в том, малыш, что им нет восемнадцати, и родители могут их разделить. Увезти одного за границу. Их просто разделят. Одного заставят учиться там, другого - здесь. Им нельзя по отдельности. Они же близнецы, черт их подери.

- Маюшка, ты нас принял такими, какие мы есть.

Сколько радости у ребенка. И мой клонированный монстр начинает ползти в сторону охреневшего Мая.

- Тебя в борделе примут, а я просто смирился. Руки убери, убери, сказал. Целовать-то зачем. Рээ… - договорить не успел. Свят заткнул его поцелуем. Раз, два, три. Взрыв.

- Аааа, ты меня извращением заразишь, вдруг это передается через слюну. – и эта шумная компания начинает носиться вокруг нас.

Рэй закрыл лицо руками. Я покачал головой. Мой монстр не исправим, а Елизавет облизнулся так пошло, что внизу живота потеплело.

- Иди, я тебя целоваться научу.

Святуся в образе. Ручки вытянул, губки бантиком.

- Пошел ты, придурок, я умею.

Третий круг вокруг нас. Мы не смеемся. Нет, нет.

- Тогда ты меня научи.

Растаскивать их? А зачем? Пускай дети развлекаются. За поцелуй кто-то у меня всю ночь извиняться будет.

Надо было все-таки растащить. Хлопок. Поворачиваемся и видим композицию из двух тел. На десятом кругу гонки произошла авария. Май как всегда жопой к верху растянулся на полу. Он вообще умеет в другие позы падать? Может рефлекс? Свят не успел затормозить и грохнулся на него. Поза их имела о-очень откровенный характер.

- Живой? Грациозный ты мой.

И почему он не встает? В такой позе черные джинсы Свята очень удачно подчеркивают его округлости.

- Это у тебя в кармане телефон?

Слишком серьезно. Что-то не так.

- Нет.

- Зажигалка?

- Не-а.

- А что? – даже голову повернул. Красный до кончиков ушей.

- Это член, – шепотом в самое ухо. – Хочешь, покажу?

- Хуй тебе, монстр озабоченный.

Пулей вылетает из-под своего мучителя и летит к дивану. Запрыгивает на колени к Лизке и обнимает его, крепко зажмуривая глаза.

- Вернись, неверный. Я не закончил.

Ползет в сторону дивана. Вот же сексуальная дрянь. Еще как ползет! Передвигается плавно, будто в замедленной съемке. Вообще, все его движения плавные, осторожные что ли. Он будто плывет. Изящные жесты, нежный голос.