— Она теперь живет у меня. — Лева покраснел.

Юля с удивлением уставилась на него, но ничего не сказала. В конце концов, это — его личное дело. Хочет спать с проститутками — пожалуйста, жить с ними — да ради бога. Это не ее дело.

— Она тогда смотрела бокс, — вспомнила Юля, — и я тоже взглянула на экран. Так вот, этот парень — тот, который был в телевизоре!

— Ты уверена?

— Абсолютно. Но, если ты сомневаешься, мы можем показать ей фотографии. Уж она-то наверняка знает его, если так увлекается боксом.

Лева задумался. Он вдруг вспомнил, что Люда и в самом деле всегда смотрит телевизор, если показывают чемпионат по боксу. Странное увлечение для хрупкой юной девушки, но он не протестовал. Чего ради?

— Собирайся, — велел он Юле, — и бери с собой фотоаппарат.

Фотоаппарат был цифровой, и Лева хотел дома включить компьютер и показать снимки Люде. Она должна знать фамилию этого боксера. Или, наоборот, усомниться, что это он.

Люда недоверчиво смотрела на монитор. Она так ждала Леву, чтобы рассказать ему все о замысле Романа и отдать деньги, полученные от него. Люда уже собрала свои вещи, потому что догадывалась, что Лева после этого не захочет с ней жить, и, кроме того, она сама вполне созрела для того, чтобы претворить в жизнь свой план. А в момент его исполнения с ней рядом не должно никого быть, чтобы не отвлекать ее от намеченного. Но Лева вернулся не один, а со своей бывшей женой, которая не так давно просила его о довольно деликатной услуге интимного свойства. Они быстро прошли в комнату, где стоял компьютер, включили его и позвали Люду. И вот теперь она смотрела на страшные снимки, на которых молодой человек ведет какую-то девушку к машине, на следующем фото было изображение этой девушки, стоящей на балконе; на другом — кто-то стоит за спиной этой девушки в бордовом костюме, так красиво оттенявшем ее золотистые волосы. А дальше Люда даже вскрикнула, потому что девушка летела с балкона вниз. И оказалась проткнутой каким-то железным прутом…

Она отвела глаза от экрана. Но Лева заставил ее рассмотреть следующие фото. На них молодой человек выходит из другого подъезда, садится в машину. И теперь его лицо можно было без труда разобрать. Или узнать, если потребуется. И Люда узнала его. Она теперь не могла отвести глаз от светящегося экрана компьютера.

— Ты его знаешь? — спросила бывшая жена Левы.

Люда кивнула, не в силах отвечать пересохшими губами.

— Я же говорила, — обрадовалась Юля, обращаясь к Леве, — это боксер, верно?

Люда снова кивнула. Если эта женщина знает, кто он, то зачем спрашивает?

— Как его фамилия? Ты должна знать. — Юлия требовательно смотрела на Людмилу.

Люда молчала. Ей было трудно говорить.

— Ну? — теперь к бывшей жене присоединился Лева.

И Люда больше молчать не могла. Под напором двоих она не устояла.

— Это Животский. Александр Животский. — Она облизнула пересохшие губы.

— Замечательно! — обрадовалась женщина. — Теперь мы знаем его фамилию и можем анонимно отослать эти снимки в милицию! А также и те, на которых он снят с политиком, у которого птичья фамилия.

— А почему анонимно? — удивился Лева. — Ты же ни в чем не замешана, почему ты боишься обратиться в милицию сама?

— Видишь ли, Левушка, — вздохнула Юля, — я слишком много повидала фильмов, в которых со свидетелями поступали не лучшим образом. И я не хочу рисковать.

— Но если ты отправишь только снимки, а этот боксер, как ты говоришь, знаком с политиком, то они мигом отмажутся. Откупятся, одним словом. И никто не понесет наказания за это зверство. А тебе нечего бояться. Это же не мафия! Тем более что ты уже не сможешь изменить ход событий, когда отнесешь диск с фото в милицию и подтвердишь свои слова. Боксера тут же возьмут за жабры. Юлечка, ты подумай, он же может убить еще кого-нибудь и снова остаться безнаказанным.

— Ты всегда был идеалистом, — едва улыбнулась Юлия. — Не знаю. Мне надо подумать.

Люда слушала их разговор и слабо понимала, о чем они говорят. У нее кружилась голова. Она не верила своим глазам. Конечно, Животский — негодяй, мерзавец, насильник и наркоман. Вернее, бывший наркоман, потому что он не смог бы и колоться, и выступать на ринге. Но убить человека, к тому же женщину, беззащитную женщину, сбросить ее с балкона… Люда покачала головой. Ей это казалось невозможным. Однако это случилось на самом деле и было зафиксировано цифровым фотоаппаратом. Даже дата на снимках стоит. Это не может быть обманом, и вместе с тем Люда была убеждена, что Саша Животский, которого она знала и любила до сих пор (чего уж греха таить), не мог сотворить такое. Хотя он фактически изнасиловал ее. Почему же не мог убить женщину?! Все это было так сложно. Люда потерла висок и почувствовала настоятельную потребность выговориться. Перед чужими людьми — а даже Лева ей не очень близок — это сделать было проще. Она открыла рот, и слова полились из нее, словно молодое вино из кувшина. Лева и Юля изумленно слушали историю про то, как Люда встретилась с Сашей, как приехала к нему в Москву, как он поступил с ней здесь, как она попала к Гагаре… Люда рассказала им всю свою жизнь, начиная с момента встречи с Животским. Только про Романа ничего не сообщила, она почему-то не хотела, чтобы об этом слышала Юля. Она улучит минутку и сама расскажет Леве обо всем, только когда тут не будет его бывшей жены.

— Бедненькая, — Юля вдруг прижала Люду к себе, — сколько тебе пришлось перенести.

Люда очень удивилась тому, что кто-то ее жалеет, кто-то понимает, через что ей пришлось пройти. И слезы брызнули у нее из глаз.

А потом они все сидели на кухне и пили вишневый сидр. Он был привезен Леве приятелем с Кубани и был слабеньким, так что даже беременная Юля могла его пить. Они решали, что делать дальше. Наконец пришли к соглашению, что следует пойти в милицию и сообщить, что Юля видела все случившееся.

В эту ночь Юля осталась у Левы. Он постелил ей в гостиной, чтобы женщина могла отдохнуть. В эту ночь спал только хозяин квартиры. Люда без конца ворочалась, выходила курить на балкон и слышала, как за стенкой скрипит Юлин диван. Та тоже не могла уснуть. Люда с тоской думала, что ее план претворят в жизнь другие люди. Теперь Животскому не отвертеться: кроме свидетельницы, существуют и жуткие снимки, засвидетельствовавшие факт убийства. Так что больше нет боксера Александра Животского — есть только будущий заключенный. Люда вдруг ощутила тяжесть на сердце, вслед за которой пришла мысль: «Я же хотела его наказать. Так почему же мне совсем не радостно, что он получит по заслугам?»

— Ты ее УБИЛ? — Вика не верила своим ушам.

Перед ней стоял на коленях Ярослав, он только что признался, что Марина больше не будет мешать ей в достижении ее цели. Ярик клялся Вике в вечной любви и радостно сообщал, что отныне он берется защищать ее.

— Но ты убил ее, — повторила Вика.

— Но ради тебя, — в сотый раз повторил Ярик. — Только ради тебя, любимая! Ты посмотри, что сделала с тобой эта тварь! И, я думаю, если бы она захотела, то недолго раздумывала бы, прежде чем убить тебя. Но я ее опередил. Я убил ее! Я!

Он с довольным видом взглянул на нее.

«Он что же, думает, я должна танцевать от радости?» — думала Вика. Она была ошеломлена этой новостью.

— А Вадим знает?

— Понятия не имею, — пожал плечами Ярик, — скорее всего нет. Да и откуда?! Я ведь сразу после этого к тебе поехал!

Вика схватилась за голову. Он сразу же после убийства поехал к ней! Сумасшедший дом какой-то… Вика невольно взглянула на руки Ярослава. Они были чистыми, без всякой крови, царапин или иных следов борьбы. Хотя откуда взяться следам, если Ярик столкнул ее с балкона?!

— Но как ты решился на это? — Она невольно отодвинулась от него подальше.

— Это после того, как она сегодня попыталась тебя изуродовать, — сообщил довольный парень. — Я так взбесился, когда узнал! И еще я очень разозлился на твоего Соловьева. Вместо того чтобы вставить ей по первое число, он просто выгнал ее из дома. Прикинь — когда мы приехали домой, эта тварь уже была там, ждала своего любовника. И он даже ничего с ней не сделал, только пару раз вмазал по роже и выставил за дверь. Сказал, что больше видеть ее не хочет, и всем нам сказал, чтобы мы ее не пускали. А еще он забрал у нее ключи от двери. Но этого было слишком мало, понимаешь? Чересчур мало! После того, что эта сука натворила, он так мило с ней обошелся… Даже велел Павлику отвезти ее домой. Но я сказал Павлу, что сам это сделаю.