Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Положение Франции было весьма тяжелым.

Всюду в стране: в армии, в государственных учреждениях, да и в самом правительстве Рейно — действовала фашистская «пятая колонна». Некоторые французские офицеры бросили свои части. Целые дивизии оказывались без оружия и боеприпасов. Дороги были забиты тысячами автомобилей, велосипедов, повозок, детских колясок, на которых беженцы везли свой скарб. Измученные голодом женщины и дети плакали, многие падали замертво.

Но Рейно по-прежнему надеялся на «чудо», которое спасет Францию. «Если завтра кто-нибудь скажет мне, — патетически восклицал он, — что для спасения Франции нужно чудо, — я отвечу: я верю в чудо, ибо я верю во Францию».

Но «чуда», подобного «чуду на Марне» 1914 г., когда русские армии спасли своим наступлением в Восточной Пруссии Париж, Францию, не произошло. Правда, на совещании в Венсенне Рейно выступил за подтверждение «плана Вейгана», принятого на совещании в Ипре, — плана прорыва и соединения отрезанных англо-французских армий. Но тут проявилось в полную силу лицемерие английского премьера. 23 мая, когда армия Горта уже отступала к Дюнкерку, Черчилль послал энергичный демарш Рейно, требуя от него «немедленного выполнения плана Вейгана», с тем чтобы «превратить поражение в победу». «Время стоит жизни!»[102] — патетически воскликнул Черчилль. Копию этого письма Рейно Черчилль направил генералу Горту. Последний прекрасно понимал хитрую дипломатическую игру Черчилля. Обратившись за разъяснениями в Лондон, Горт получил ответ, не оставлявший никаких сомнений: английский генеральный штаб и не думал ни о каком контрнаступлении.

24 мая Черчилль получил шифрованную телеграмму Рейно, в которой говорилось: «Вы телеграфировали мне… что вами даны генералу Горту указания продолжать выполнение плана Вейгана. Сейчас же генерал Вейган сообщил мне, что… английская армия осуществила по своей собственной инициативе отход на двадцать пять миль в сторону портов, в то время когда наши войска, двигающиеся с юга, с успехом продвигаются на север, туда, где они должны встретиться со своим союзником. Такие действия английской армии являются прямым нарушением формальных приказов, которые были подтверждены сегодня утром генералом Вейганом»[103].

Даже такой политик, как Рейно, вынужден был недвусмысленно обвинить Англию в грубом нарушении союзнических обязательств.

Отступление английской армии в направлении Дюнкерка сорвало планы закрыть брешь и восстановить непрерывную линию фронта.

Положение отступавшей английской экспедиционной армии было тяжелым. Более того, к 24 мая шансы на ее спасение представлялись весьма незначительными.

Черчилль признавал 4 июня в своем выступлении в палате общин, когда угроза полного разгрома под Дюнкерком миновала: «Я боялся, что мне выпадет горькая доля объявить о величайшем военном поражении за всю нашу долгую историю. Я считал… что, может быть, удастся эвакуировать 20–30 тысяч человек. Казалось неизбежным, что вся французская 1-я армия и вся английская экспедиционная армия… будут разбиты в открытом бою или же будут вынуждены капитулировать»[104].

Казалось, разгром немецкими армиями английских и французских войск, зажатых в маленьком треугольнике, основанием которого был Гравелин — Тернеуцен, а вершина у Камбре, неминуем. Но вдруг немецкий кулак, занесенный для решающего удара по англо-французским армиям, повис в воздухе.

«Стоп-приказ» Гитлера

Когда утром 24 мая танковая группа Клейста вышла на линию Гравелин — Сент-Омер — Бетюн и ей оставалось совершить заключительный бросок вдоль побережья, чтобы отрезать от моря отступавшие английские и французские войска, Гитлер отдал свой загадочный «стоп-приказ» (Halt Befehl). По согласованию с командующим группой армий «А» Рундштедтом Гитлер остановил танки Клейста и Гота, нацеленные на Дюнкерк, и запретил им переходить линию канала Аа.

В 11 часов 42 минуты 24 мая английским командованием было перехвачено незашифрованное немецкое сообщение о приостановке наступления на линии Дюнкерк — Азбрук — Мервилль.

В тот же день главное командование вермахта отдало директиву № 13, в которой задачи уничтожения группировки противника должны были проводиться в первую очередь силами пехотных дивизий группы армий «Б»[105].

Директива № 13 гласила: «Ближайшей целью операции является уничтожение французских, английских и бельгийских вооруженных сил, окруженных в Артуа и Фландрии, путем концентрического наступления правого крыла наших армий и быстрого захвата побережья Ла-Манша в этом районе»[106].

Как видно из этой директивы, Гитлер, приостанавливая наступление, вовсе не намеревался прекращать его. Речь шла лишь об изменении тактических планов. Завершение удара по англо-французским войскам возлагалось теперь не на танковые соединения, игравшие до этого момента роль главной ударной силы, а на пехотные дивизии и авиацию[107].

В письме к Муссолини от 26 мая 1940 г. Гитлер так излагал причины, побудившие его приостановить наступление танковых групп. «Прежде чем отдать приказ об окончательном прорыве к Ла-Маншу, — писал он, — я счел необходимым, даже невзирая на риск, что части англо-французских войск удастся эвакуироваться или выйти из окружения, на время приостановить наше наступление. За выигранные таким образом два дня нам удалось привести в порядок дороги… так что теперь нам нечего опасаться каких-либо затруднений в снабжении войск. Вместе с тем пехотные дивизии… теперь могут вновь соединиться с танковыми и моторизованными соединениями…»[108]

Это решение Гитлера в корне противоречило приказу главного командования сухопутных войск, отданному накануне Браухичем, считавшим необходимым продолжать наступление на союзные армии, чтобы отрезать их от побережья; роль главной ударной силы Браухич отводил танковым соединениям.

Многие исследователи Второй мировой войны считают, что отмена приказа командующего сухопутными войсками была крупным оперативным просчетом Гитлера[109].

Какими военно-тактическими соображениями (о политических мотивах будет сказано далее) руководствовался фюрер, отменив приказ Браухича? Об этом свидетельствует фельдмаршал Рундштедт, писавший: «Решение Гитлера обосновывалось тем, что на карте, имевшейся в его распоряжении в Берлине, территория вокруг порта была показана как болотистая и непригодная для действия танковых частей. Учитывая, что танков мало, что местность труднопроходима и что французские армии к югу еще не уничтожены, Гитлер решил отказаться от танковой атаки, считая ее слишком рискованной»[110]. Он, по словам Рундштедта, сохранял силы для нанесения основного удара на юг «с целью захвата Парижа и окончательного подавления французского сопротивления»[111]. Видимо, поэтому силы, введенные Гитлером под Дюнкерком, оказались недостаточными, чтобы завершить разгром англо-французских армий.

Испугались болот!

Встает вопрос: насколько основательны причины, побудившие немецкое верховное командование в решающий момент операции остановить танковые соединения? Можно спорить — были ли они достаточно убедительны, или это были ошибки Гитлера и его генералов. Об этом ведутся дискуссии[112]. Одним из мотивов приостановки танков Гитлер, Рундштедт и Кейтель считали: «территория Фландрии слишком болотиста для прохождения танков»[113].

вернуться

102

Churchill W. Op. cit., vol. 2, p. 60.

вернуться

103

Churchill W. Op. cit., vol. 2, p. 62–63.

вернуться

104

Parliamentary Debates. House of Commons, 1940, vol. 361, col. 787.

вернуться

105

Jacobsen H. Dunkirchen. N. Y., 1958, S. 95.

вернуться

106

DGFP, Ser. D, vol. 9, p. 427, 436, 484.

вернуться

107

См.: Гальдер Ф. Военный дневник, т. 1, с. 425.

вернуться

108

DGFP, Ser. D, vol. 9, p. 436–438.

вернуться

109

См.: Военно-исторический журнал, 1963, № 9, с. 84.

вернуться

110

Shulman M. Defeat in the West. L., 1947, p. 42–43.

вернуться

111

Shulman M. Defeat in the West, p. 43.

вернуться

112

См.: Новая и новейшая история, 1969, № 5, с. 94–108; 1970, № 1, с. 126–147.

вернуться

113

Проэктор Д. М. Цит. соч., с. 338.

14
{"b":"239962","o":1}