— Я хочу и могу очень хорошо заработать. It тому же мне нужны деньги.

— В таком случае ваш мэр желает вам удачи.

— Мэр мне должен помочь.

— Охотно.

— Я получил интереснейшее предложение — выгодно продать кусок абсолютно никчемной земли.

— Продавайте, Кларк, продавайте.

— Но вы же в парламенте голосовали против!

— Против — чего?

— Да против ракет, мэр. Против американских ракет.

— Ничего не понимаю, Кларк. При чем тут ваша земля и ракеты?

— Сейчас объясню. Американцы хотят приобрести или арендовать часть моих земель, чтобы построить шахты для своих ракет…

— Американская ядерная база! В моем округе? Да вы не в своем уме, господин Ван Кларк!

— Ну, вот вы и вспылили, господин мэр. Выслушайте сначала меня. Да, американцы хотели бы расставить где-то здесь эти свои штуки. Ну и что? Ведь в случае войны, если русские на нас нападут, мы же с вами окажемся защищенными лучше других. Ракеты, против которых вы бунтуете, будут прикрывать вас, меня, наш округ. Разве не выигрыш спрятаться под американским зонтиком, да еще нам же за это и заплатят хорошие деньги, а? Как вы считаете, мэр?

— Простите, Кларк, но я, видимо, чего-то не понимаю… Они, американцы, нас вроде бы защищают, так?

— Именно.

— И за это они нам же еще и платят? Как же это так получается?

— Но это уже их забота… Не умею я всего объяснить, простите, не умею… Здесь, похоже, начинается политика, а я — всего лишь предприниматель и знаю, что нам с вами хорошо заплатят.

— Не нам, господин Кларк, а вам.

— Я не оговорился — они заплатят нам. Мне и вам тоже, мэр. Вы в таком случае…

— В каком случае?

— В случае, если вы, государственный человек, при повторном голосовании о ракетах позаботитесь о безопасности нашей страны, то вы получите сумму, равную двадцатилетнему заработку мэра и депутата, вместе взятых.

— Господин Кларк, сожалею, но у меня нет больше времени на беседу с вами.

— Я не услышал ответ, мэр.

— Мне не нужны деньги.

— Подумайте хорошенько. Я вас не тороплю. Мы вас не торопим. До очередной парламентской сессии еще есть время.

— Мне деньги не нужны — ни те, которые вы предлагаете, ни вообще. Как таковые. Прощайте, господин Кларк.

— Я к вам еще наведаюсь, мэр.

— Милости прошу, но не по этому делу».

Прочитав текст разговора, Клод задумался. Рассеянно собрав листки, он заметил в глубине конверта еще один: «К. Дорт собирается уехать в отпуск, намерен провести его в Нормандии, в курортном городе Кобур, где уже заказал номер в гостинице «Гранд-Отель».

Забавный парень этот Дорт, думал Клод. И вспомнил, с каким негодованием прошипел в парке американский атташе: «Дорту, видите ли, деньги не нужны!» Звучало и презрение, и недоумение.

Да, стало быть, деньги ему не нужны. В таком случае, рассуждал Клод, надо создать ситуацию, чтобы деньги Дорту вдруг потребовались. И в большом количестве. И чтобы он взял их у американцев, грубо говоря — чтобы продался. А в последний момент, перед голосованием в парламенте, все карты перепутать и вернуть Дорта на «круги своя». Но как это сделать?

Драматургические ситуации роились в голове Клода; он уже нащупал едва заметную пока линию будущих событий, но его отвлек официант, осторожно поставивший на край столика лакированную шкатулку, разрисованную цветами и драконами. Внутри лежал счет за обед. Клод вложил в шкатулку деньги и направился к выходу.

— Вы забыли газету, месье.

— Не трудитесь. До свиданья.

— Большое спасибо, месье, что вы у нас пообедали.

Клод не спеша шел по Елисейским полям, думая об одном — о Дорте.

Итак, через неделю мэр и депутат Соседней страны Карл Дорт приедет в Нормандию, в город Кобур. Неженатый Дорт собирается отдыхать на престижном курорте Франции. Это уже хорошо. Там с ним будет легче познакомиться… Познакомиться? А возможно, и познакомить Дорта с какой-нибудь молодой, ну, может быть, не очень молодой, но неотразимой особой. А? И чтобы Дорт — увлекся! И связать увлечение с деньгами, которые ему не нужны! Да, вот они, эти два конца — женщина и деньги. Соединить их в один узел!

Клод купил «Перископ» — недельную программу развлекательных заведений Парижа. Демонстрация новых зимних мод Пьера Кардэна начиналась через полчаса неподалеку от Елисейских полей, в театре «Мариньян», и вскоре Клод был в зале. Звезды экрана и спорта, жены и любовницы миллионеров и дипломатов уже сидели в первых рядах и ложах. Возле увядающих, но отчаянно молодящихся дам угодливо суетились сопровождающие их, как пажи, элегантные кавалеры. Девицы из богатых семей держались надменно, с подчеркнутой неприступностью, как бы стояли на страже отцовских капиталов. Знаменитые актрисы беспрестанно меняли отработанные позы и очаровательно улыбались неведомо кому.

Размашистым шагом, напомнившим Клоду строевой, из-за кулис появлялись манекенщицы со сверкающими глазами, и жестами фокусниц сбрасывали и молниеносно надевали жакеты, шубы, пальто, меховые накидки. Все они были миловидны, с безукоризненными фигурами. Но Клод остался недоволен — ни одна из моделей не подходила для задуманной им роли.

Свой день Клод начинал теперь и кончал поисками женщины, которую сам себе придумал и которая должна была, по его расчетам, привлечь Карла Дорта. Не юная, но обязательно красивая, умная, умеющая держаться в обществе и влюблять в себя. Клод уже встречался с ней во сне, разговаривал, но никак не мог наяву восстановить ее облик — он был размытый, зыбкий.

Робер сначала посмеивался над ним, но вскоре и сам включился в охоту за незнакомкой и водил друга к художникам — смотреть натурщиц, приглашал в кабаре — на стриптиз, танец живота и прочие представления.

— Всё не то, — сокрушался Клод. — Пойми меня, она должна быть такой, что ей может легко увлечься любой полноценный мужчина, а для горбатенького уродца — это уже Эсмеральда, предел мечтаний, недосягаемость. И вдруг моя богиня, а она должна быть богиней, оказывает ему знаки внимания, выделяет из других, ну как? По-моему, Дорт должен сойти с ума. В этом гвоздь моего сценария.

— А потом что?

— Там видно будет. Как говорится — импровизация по ходу развития событий. Важно заинтересовать беднягу Дорта, втянуть в игру.

— Но игру нужно будет еще и выиграть, Клод.

— Да, конечно. Если я проиграю с Дортом, то американцы пошлют меня очень далеко. Ставка велика.

Через несколько дней Робер объявил, что героиня найдена. Идеал, за которым они гонялись по всему Парижу, появился в редакции его журнала в образе новой машинистки.

— Какая еще машинистка! Мне нужна леди, манеры, все такое.

— Она леди, Клод.

— Откуда же вдруг?

— Точно не знаю. Но вот уже два дня как редакцию лихорадит. Никто не работает, все крутятся возле нее, как волчки, вздыхают и судачат в коридорах. Ей лет тридцать пять. Вдова.

— Поехали, представишь.

В огромной, как вокзальный зал ожиданий, редакционной комнате было человек двадцать. Здесь писали, спорили, стучали на машинках, курили, слушали радио, стригли телетайпную ленту — каждый занимался своей работой, не обращая внимания на других.

Клод оглядел всех и сразу узнал ее, хотя она и не сидела за пишущей машинкой, а стояла у распахнутого настежь окна и ему был виден только профиль.

…Темно-коричневые с вишневым отливом волосы собраны в прическу, открывающую длинную шею Нефертити.

Выпуклые губы.

Тонкий прямой нос.

Серый костюм, высокие каблуки.

Когда, наконец, она повернулась и они встретились глазами, то Клод смутился. Глубокий, внимательный взгляд этой женщины, как удар колокола, поднял в нем волну тревоги. Вдруг стало грустно и стыдно. Захотелось уйти, плюнуть на затеянную комедию, на американцев и Дорта и жить по-другому — чисто, открыто и радостно.

Но Робер подталкивал вперед, навстречу женщине.

— Ну, проходи же. Ты, похоже, догадался, которая…

Когда Клод увидел совсем близко неотрывно смотрящие в него внимательные глаза, то потерялся окончательно.