Жан-Поль поискал в других газетах более подробных сообщений, но не нашел.

Судя по всему, думал он, капитан Курне с помощью его, Жан-Поля, сел в глубокую лужу, откуда ему непросто выбраться. Даже замедленное расследование убийства не спасет капитана. Рано или поздно следствие должно закончиться, и что тогда? Единственной фигурой, на которой сойдутся все улики, подозрения, обвинения, будет капитан Филипп Курне. Человек он волевой, опытный, бывалый. Всеми своими и чужими силами будет выкарабкиваться из ямы, которую рыл для другого, но попал в нее сам.

«Все это так, — говорил себе Жан-Поль, сидя у окна, затуманенного рябью дождя. — Все это, конечно, так… Но Курне — лишь инструмент в руках тех, на кого он работает. Встанем на их место. На место тех, кто послал Курне в лес Рамбуйе с четким приказом убрать Гаро и замести следы. Как они должны отнестись к его провалу? Для них лучше всего, чтобы Курне исчез. Навсегда. Как Гаро. Как сержант Ленье… Первое покушение на Курне оказалось неудачным. Но они не остановятся. Да, теперь Курне беззащитен».

Тихий, размеренный ритм жизни Жан-Поля был нарушен. Он понимал, что, не дожидаясь Клода, пора снова действовать, иначе все труды пропадут вместе с капитаном полиции Курне.

Как только ливень утих, он отправился в почтовое отделение. Проходя по безлюдным улицам, подумал, что, похоже, здесь все живут так же, как он, — замкнуто, сидят по домам. Встретился лишь знакомый почтальон на велосипеде. Увидев Жан-Поля не у себя в саду, а куда-то спешащим и озабоченным, он от удивления завихлял рулем и чуть не свалился.

— Добрый день, месье Моран! Как ваше здоровье?

— Спасибо, пока, слава богу, не жалуюсь.

— Не нужно ли какой помощи?

— Нет, благодарю. Собрался на почту, нужно срочно связаться с Парижем.

— Это не проблема. Минут через десять вам дадут Париж.

Робера Дюка в редакции не оказалось, и Жан-Поль перезвонил домой.

— Добрый день, Робер. Какие новости?

— Есть новости, месье Моран, — было покушение на одного вашего знакомого капитана…

— Знаю, знаю! Потому и звоню. Подробности, Робер!

— Есть и подробности.

— Слушаю вас.

— Пропал наш капитан. На следующий же день после неудавшегося покушения.

— Как пропал? Куда он делся?

— Вот этого, месье Моран, никто не знает.

Жан-Поль молчал, собираясь с мыслями.

— Вас не слышно, месье Моран!

— Я думаю. Скажите, у него есть семья, у этого капитана?

— Да. Жена и двое детей. Живут в прекрасном особняке в Сен-Жермен-де-Прэ.

— Хорошо. Я немедленно выезжаю. До встречи.

Зима в Париже стояла, как всегда, мокрая. В городских парках и в Булонском лесу стелился туман. В такую тоскливую пору парижане коротают время в кафе, в бесчисленных забегаловках, где тепло, шумно и сквозь запотевшие окна не виден унылый день.

Пройдясь в скверную погоду под зонтом, особенно приятно было ощутить уют оживленного бистро. В такие бистро, как в клуб, сходятся завсегдатаи. И не только чтобы выпить традиционную стопку или чашку кофе, но поделиться новостями, обсудить события в своем округе, а то и во всем мире. Постоянные клиенты ходят в излюбленное бистро каждый день и много лет подряд. Заглядывает сюда и масса случайных прохожих — согреться или освежиться, смотря по погоде. В обед толпой набегает служивый люд: приказчики и продавщицы из соседних магазинов, счетоводы и машинистки из контор, словом, все, кто вместо антрекота может позволить себе лишь бутерброд и кофе. После полудня, часа в два, наступает временное затишье, в бистро моют посуду, считают выручку. А к вечеру опять густо у стойки, снова мелькают знакомые бармену лица.

Жан-Поль и Робер встретились в одной из таких забегаловок. Повесив плащи и шляпы у входа, они заняли столик в самом дальнем углу, где пунцово горел электрический камин. Жан-Поль протянул к нему замерзшие руки.

— Не греет ни черта! Так что же случилось с нашим капитаном Курне?

Робер поведал все, что удалось разузнать и собрать за это время.

…Капитан Филипп Курне имел собственный дом в парижском предместье, где жил с женой и двумя детьми. Всего лишь капитан и шикарный особняк — тут есть над чем задуматься. Довольно часто выезжал в Эльзас, откуда был родом. Круг знакомых неизвестен. С тех пор как его отстранили от должности в полиции, из дома почти не выходил. Начались зимние каникулы, и жена с детьми куда-то уехала. Курне остался один с собакой. Продукты заказывал но телефону.

В тот день, когда случился взрыв, он должен был ехать в Париж — его вызвали для показаний по делу Гаро. Но утром пришел сосед Жан Вери и попросил на полчаса машину Курне, чтобы срочно отвезти в больницу жену, у которой начался приступ диабета, а его «ситроен» неожиданно забарахлил, видимо, сел аккумулятор. Курне отдал соседу ключи от своего «пежо-504». Как только Вери включил зажигание, раздался оглушительный взрыв, из дверей гаража вырвалось облако черного дыма и полетели обломки машины. Тело Вери пришлось собирать по кускам.

А на другой день капитан полиции Филипп Курне бесшумно и бесследно исчез. Вернувшиеся после школьных каникул жена и дети не нашли от него ни слова и, как утверждают, не имеют никаких вестей.

— Что это все значит, месье Моран?

— Сюжет, в общем-то, ясен. Те, кому служит этот запутавшийся вконец полицейский, решили от него избавиться. Чтобы закрыть дело совсем. Ведь только Курне остался живым ответчиком за все, что они натворили! А если вдруг он заговорит или случайно проговорится? К тому же, как вы знаете, ходят слухи о новых методах допроса — специальные сеансы с применением наркотических средств… Но произошло непредвиденное. Вместо Курне за руль его заминированной машины сел другой. Я ставлю себя на место Курне: глядя на разорванного в клочки соседа, можно прийти только к одному выводу — скрыться. Иначе — достанут. Пулей, ядом, взрывчаткой — чем угодно. Он-то знает их методы, сам такой. Знал и то, что во второй раз его наставники едва ли оплошают. Потому и скрылся.

— Но куда он мог податься?

— Похоже, Курне делает ставку на время, которое принесет что-то новое, сотрет старые грехи, предаст забвению дело Гаро. Для нас сейчас вопрос не в том, куда подевался капитан Курне, а с кем он общался, понимаете? Круг знакомых — вот откуда можно кое-что узнать и открыть новую страницу в этой афере. Ведь за убийством Гаро кроется очень крупная, я уверен, политическая авантюра.

— Почему вы так думаете?

— Твердо сказать, право, не могу. Но, представьте, чувствую. По-моему, Гаро ухватил нить компрометирующей кого-то истории, да! И начал вытягивать эту нить, но не тут-то было! Его убили, имитируя дорожное происшествие. Конечно, вся эта история с трупом в лесу Рамбуйе шита белыми нитками. И конечно же, опытный в юридических делах Клод Сен-Бри, доведи они его до суда, смог бы блестяще защитить себя. Я убежден. Он потребовал бы повторное судебно-медицинское заключение о смерти, заверенное не фиктивными подписями, и весь спектакль повернулся бы против его постановщиков и режиссеров. Но я знаю и другое: поняв, с кем они имели несчастье столкнуться — с блестящим выпускником юридического факультета, — заговорщики ликвидировали бы его еще до суда. Они бы нашли сто способов это сделать. Потому-то я и настоял, чтобы он на время исчез.

— Ваша логика убеждает. Но что нам делать? Нельзя же сидеть и просто так ждать.

— Откровенно говоря, с исчезновением Курне получился тупик. Не за кого браться, не к чему подступиться. Надо попробовать развязать узел с другого конца — найти ту самую нить, которую держал в своих руках Гаро. Но это очень рискованное дело. Как мина, не зная устройства которой можно взлететь на воздух. Судьба Гаро — тому пример. Вытащить на свет божий опасную тайну, за которую взялся было старина Гюстав, я уже, увы, не смогу — сил нет. Пусть кто-то из вас, если будет охота… Может быть, вы, Робер, вместе с Клодом.

— И с вами вместе.

— Если буду жив. И по мере сил. М-да… Мне, признаюсь, очень хотелось бы напоследок рассчитаться за Гюстава Гаро, поджарить пятки кое-кому из сильных мира сего и поглядеть, как они будут отплясывать зулусский танец, увертываясь от прессы, от прокуратуры, от следствия.