Второй этап:

К отмеченным Марром совпадениям (три брата, три города, лес и охотничьи угодья на новом месте) можно добавить еще одно: Зеноб Глак говорит о постановке на новом месте двух идолов, а мы знаем благодаря раскопкам В. В. Хвойко, что именно в городке Кия на Андреевской горе в его средней части были обнаружены еще в 1908 г. два языческих жертвенника; один из них простой, цилиндрический, а другой, расположенный рядом, сложной эллиптической формы с четырьмя выступами по странам света. К сожалению, разгадать славянскую первооснову Гисанея и Деметра пока не удалось[131].

Главным выводом из сопоставления армянской и киевской записей является тот, что в первичной основе древней легенды говорилось о двух этапах жизни на киевских высотах: первоначально были заселены «Киева гора» (Замковая), Щековица и Хоревица. Имена «братьев» Кия (эпическое требование троичности) заимствованы, вероятно, от названий двух последних гор. Эта первоначальность заселения Замковой горы и Щековицы подтверждена и археологически, особенно в отношении первой из них.

Замковая гора представляет собой сильно вытянутый с юго-востока на северо-запад останец высокого берега, с крутыми обрывистыми краями, господствующий над пойменным Подолом (высота над уровнем Подола — 40 м). По своему протяжению она равняется городу Владимира на Андреевской горе, но Замковая — более узкая. По площади же (около трех га) она в 3 раза превосходит градок Кия. По своему срединному положению эта гора контролировала и гавань Почайну, и Подол, и побережье Днепра. Ее крутые склоны делали ее неприступной крепостью. Здесь, вероятно, и находились Полянские князья до постройки крепости на Андреевской горе. Замковая гора не была покинута в пору расцвета Киева, и жизнь на ней продолжалась. На ее площади, помимо монетных находок IX–X вв., была обнаружена даже какая-то кирпичная постройка, отнесенная Н. И. Петровым к X в.[132].

События V–VI вв., перекроившие карту Европы, начались где-то близ Киева, севернее его и завершились в архипелаге Эгейского моря. Киев был воротами, через которые проходили на юг дружины дреговичей, радимичей и полулитовцев — кривичей. В эти же века происходил процесс усиления дружин, консолидации славянских племен; новые волны кочевников делали опасной южную зону славянского расселения, да и сами славяне-колонисты, вливавшиеся в южные степи, были достаточно беспокойной массой.

У приднепровского славянства появился еще один центр — Киев, укрытый лесами от южных напастей и господствовавший над такой важной стратегической магистралью, как Днепр. Все перечисленное предопределило важную историческую роль Киева и выдвинуло его на главное место. Возникла потребность в создании новой крепости, и князь Кий строит эту крепость на той горе, которая господствует над всеми старыми поселениями, на горе, с вершины которой хорошо обозримо и устье Десны, и обводная старица Черторый, и далекий Вышгород, возвышающийся над Днепром. Новая крепость, возникшая на рубеже V и VI вв. н. э., невелика, она занимает всего два гектара, в ней нет еще ни ремесленных кварталов, ни торговых площадей, но как капитанская рубка, она возвышается над старыми горами, Подолом, пристанями и позволяет управлять складывающимся государством, границы которого первоначально простирались от Западного Буга (г. Волынь близ современного Грубешова) до Северского Донца и от Роси до Полоцка, а в дальнейшем охватили все восточнославянские племена, предков украинцев, русских, белорусов.

У истоков древнерусской государственности стоит мощный союз племен Среднего Поднепровья, объединивший вокруг себя десятки других племен. В этом союзе главную роль играли поляне, слившиеся с Русью, очевидно, уже в VI в., а центром зарождавшейся государственности стали киевские высоты полян: сначала «Киева гора» (Замковая, Киселевка), а вскоре к ней добавился и «градок Киев» на Андреевской горе, где в наши дни символично разместился Киевский исторический музей.

При написании этой книги, приуроченной к полуторатысячелетнему юбилею Киева, мною частично использованы тексты следующих моих работ, опубликованных в 1950—1980-е годы:

1. Древние русы. (К вопросу об образовании ядра русской народности). — В кн.: Советская археология. Том XVII. М., 1953.

2. Славяне и Византия в VI в. — В кн.: Очерки истории СССР. М., 1958.

3. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963.

4. Первые века русской истории. М., 1964.

о. Былины. — В кн.: Русское народное поэтическое творчество. М., 1969, 1-е изд.; М., 1978, 2-е изд., с. 188–215.

6. Геродотова Скифия. М., 1979.

7. Смерды. — История СССР, 1979, № 1, 2.

8. Город Кия. — Вопросы истории, 1980, № 5.

9. Новая концепция предыстории Киевской Руси. — История СССР, 1981, № 1, 2.

Радзивилловская летопись. Верхняя миниатюра: Святослав принимает побежденных вятичей. 964 г. Нижняя миниатюра: Святослав побеждает хазар. 965 г.

Восприятие и оценка того или иного исторического периода и степень достоверности наших знаний целиком зависят от полноты источников и от их анализа.

Источников, освещающих Киевскую Русь IX–XII вв. много, и они весьма разнообразны по характеру. Это прежде всего летописи, написанные в отличие от хроник многих стран, на родном русском языке; это многочисленные археологические источники, позволяющие восстановить характер поселений, хозяйство, ремесло, расселение племен; это свидетельства иноземцев, описывавших Русь по собственным наблюдениям. К этому следует еще добавить русские былины, дающие в поэтической форме народную оценку событий и исторических лиц, а также неоценимые юридические источники («Русская Правда» и др.), являющиеся основой познания социальной структуры государства.

Общему обзору письменных источников как русских, так и иностранных, посвящена работа акад. М. Н. Тихомирова, одного из крупнейших знатоков источников[133]. Весь ход развития советской источниковедческой науки подробно и объективно прослежен в интересном коллективном труде ленинградских историков под редакцией В. В. Мавродина[134]. Многие виды источников будут рассмотрены в дальнейшем в связи с теми разделами исторической жизни Киевской Руси, изучение которых опирается на тот или иной вид источников.

Особого рассмотрения сверх упомянутых общих обзоров потребуют три раздела источников, при анализе которых высказываются противоречивые мнения: 1) ранний этап русского летописания и историческая концепция Нестора; 2) былины; 3) восточные (арабо- и персоязычные) географические сочинения.

Русские летописи представляют собой примечательное явление во всей европейской средневековой литературе. Написанные на родном языке народа, являвшемся в то же время и государственным языком, они читались и переписывались 600 лет, подробно повествуя о больших и малых делах прошлого. Светильник, зажженный первыми безвестными летописцами, сначала очень скудно озарял темную глубь отдаленных веков, но, разгораясь, постепенно осветил нам тысячи исторических деятелей, сотни сражений, походов, осад, постройку городов, оборону от половцев, наводнения, пожары, создание произведений искусства, борьбу лукавых царедворцев, народные восстания, церковные споры, живые речи и письма русских людей ХІ — ХVI вв.