С другой стороны во мне возник сильный страх, страх смерти, связанный с детскими картинками древнего Бога, который мог наказывать людей, погружая их в вечную тьму смерти. И этот страх до сих пор вызывает определенную тяжесть в моем уме, и останавливает естественный поток энергии.

Ошо, не могли бы вы говорить со мной о страхе и смерти?

Ананда Марита, твой Бог - это ничто иное, как проекция твоего страха. Это не любовь, не доверие, потому что любовь не знает страха, доверие не знает страха. Точно так же, как свет не может стать свидетелем тьмы, любовь и доверие никогда не могут стать свидетелями страха. Но на всех языках мира есть такое выражение: боязнь Бога. Религиозность

понимается, как богобоязненность. Это чистая чепуха. Религиозный человек не может бояться Бога. Он может только любить Бога. Если он боится Бога, он вообще не религиозен. Как можно бояться Бога?

Но ваши священники столько суетились и говорили об аде, наказании, карме, они столько говорили о разгневанном Боге, и о том, что если вы не подчинитесь Ему, он бросит вас в гиену огненную, причем на вечные времена. Эта работа священников направлена на то, чтобы вызвать у вас чувство страха, потому что после того, как у вас укоренилось чувство страха, вас можно использовать. Человек, который боится, отправиться в церковь, в мечеть, в храм, он не идет к Богу, он пойдет к священнику, а священник будет эксплуатировать его, воспользовавшись его страхом.

По настоящему религиозный человек подходит к жизни совершенно по- другому. И он делает это не от страха, но от чрезвычайной любви. Его Бог становится результатом любви, его Бог - это ничто иное, как его любовь, его Бог - это ничто иное, как другое название его тотальной любви. Его Бог - это другое имя его всеобщего оргазма в радости существования.

Вот что происходит с тобой, Марита. Здесь, когда ты со мной, саньясинка, ты медитируешь, и в тебе вырастает любовь, доверие. Но вместе с тем ты чувствуешь страх. Этот страх совершенно другой, это не тот страх, который вызывается священниками, потому что я не вызываю у вас никакого страха. Причем это вообще не страх смерти. Ты ничего не знаешь о смерти, как же ты можешь бояться того, чего ты не знаешь? Для того чтобы боятся, ты должна быть знакома с этим хотя бы немного, но ты не можешь быть знакома, смерть совершенно незнакома тебе.

Это не страх смерти. Это что-то другое, ты пока еще не можешь сформулировать это, это страх смерти эго, смерть эго предстает перед тобой, как смерть. Это смерть в том смысле, что ты отождествляешь себя с эго, с представлениями о своем я, когда я начинает испаряться, тебе кажется, что ты умираешь, очевидно, это так. Твои отождествления исчезают, и ты проходишь через кризис отождествления. Не цепляйся за эго, отпусти его, потому что смерть эго - это не твоя смерть. Смерть эго, наоборот, истинное рождение.

Марита, ты приближаешься все больше и больше к рождению. И ты родишься заново. Но ты сможешь родиться заново только после того, как умрешь, когда умрет твое эго. Вместе с эго смерть также исчезнет, помни, потому что ты никогда не умирала. Как ты можешь умереть? Ты еще не родилась даже. Ты и есть Бог. Ты божественная энергия. Ты была здесь вечно, и будешь вечно потом. Рождению и смерти подвержены только тело и ум. А между телом и умом живет эго. Это творение, заговор ума и тела.

Когда эго исчезает, ваша смерть пропадает также. После того, как эго ушло, вы с удивлением видите свою вечность, вы видите, что были всегда, и будете всегда. Вы часть той истины, которая не может умереть.

Марита, ты приближаешься к чему-то удивительно ценному. Но твой ум создает трудности, и он говорит тебе, что это страх смерти. Но это не страх смерти, это страх исчезновения эго. Позволь этому случиться.

Говорю тебе: это случилось со мной. Это происходит со многими людьми. Это случалось со всеми буддами столетиями. Их эго умирало, но все они сомневались перед тем, как это случилось. Мы так сильно отождествляем себя с эго, смерть эго кажется нам смертью. Но мы не умираем.

Представьте себе, что ребенок готовится родиться через девять месяцев. Он чувствует большой страх, потому что жизнь в лоне была его жизнью в этом внутреннем мире лона, и он знал только эту жизнь. Теперь ему предстояло выйти из лона, ему казалось, что его теперь изгоняют из Сада Эдема. Он цепляется, он не хочет выбираться из лона. Он боится неизвестного.

Но природа не позволяет ему преуспеть в этом намерении. Он может цепляться несколько часов, приносить боль матери, из-за того, что он цепляется за лоно, он приносит боль, а лоно готовится выбросить его в больший мир. Он теперь достаточно зрелый, и он теперь больше не нуждается в защите лона. Какая жизнь может быть теперь у него дальше в лоне? Там нет жизни. Там ребенок спит двадцать четыре часа, как в коме. Это единственная жизнь, которую он знает, и поэтому он цепляется.

Марита, ты знаешь только одну жизнь, жизнь эго, в нем не много жизни, это жизнь, полная страдания, несчастий, снов, но это единственная жизнь, тебе знакомая. Приходит мгновение, когда вы становитесь достаточно зрелыми в процессе медитации, и вы должны изгнать свое эго. Это второе рождение. В Индии мы называем таких людей двиджа - дважды рожденными. Будда - это двиджа. Одно рождение нам дает мать, это физическое рождение, а другое рождение дает мастер, это духовное рождение.

Марита, почувствуй благословение. Ты приближаешься все больше и больше к той жизненной точке, к повороту в своей жизни. Не цепляйся за эго, отпусти его. Пусть эго исчезнет, это не ты. И тогда впервые ты узнаешь о том, кто ты, впервые тайна твоего бытия раскроется в тебе. И тогда ты начнешь жить, до этого ты спала.

Вопрос:

Ошо, почему вы говорите на таком странном английском? Хотя он мне и нравится?

Шивананда, я вообще не знаю английский. На самом деле, я вообще не знаю никакого языка. Вот почему я могу так легко говорить, не боюсь, не беспокоюсь, и меня не волнуют правила грамматики, стилистика и все подобное. Я не великий оратор. Я просто говорю с вами обо всем, что происходит в данное мгновение.

Вот почему Наполеон иногда превращается в Нерона, а Нерон превращается в Наполеона, греческий язык становится латынью, а латынь греческим. Вы слушаете пьяницу. Это чудо, что я могу произносить такие чувствительные слова, а вы можете извлекать из них смысл.

Иногда я могу даже смеяться относительно того, что я сказал вам. Вчера когда я увидел Прадипу, которая наклоняла голову, я знал, что сказал что- то не то. Например, я говорил: «Урожать собирай!» - вместо того, чтобы сказать: «Собирать урожай!» Прадипа - это мой эталон. Я просто смотрю на нее, и я знаю, что сделал что-то не то снова.

Но что еще вы хотите от такого пьяницы?

Старик джентльмен с роскошными усами, в котелке и в пальто допытывался до оператора: «Я хочу поговорить с Ринальдом Баретом с Гросавеню Сквеар, Лондон!»

«Извините, - кричала ему с того конца девушка оператор, - но я вас не слышу!»

«Ринальд Барет, Гросавеню Сквеар, Лондон!» - начал кричать он.

«Я все равно не могу расслышать вас, вы англичанин?»

«Дорогая мадам, - ответил он девушке оператору, - если бы я тут остался англичанином в этой глуши, я бы вообще не мог разговаривать!»

К счастью я не знаю хорошо английского. И поэтому я могу разговаривать без лингвистических ограничений. Мой английский - не английский англичанина, и не английский американца, это даже не индийский английский, это просто английский Ошо. Поэтому он такой странный.

Это еще что, вы не представляете, как я говорю по- итальянский!

Отец пришел с визитом к своему сыну в тюрьму. Отец говорит ему: «Ты нехороший пацан, я был совсем другим!»

Сын говорит: «Отец, пожалуйста, не говори так!»

Отец: «Почему я не должен так говорить?»

Сын говорит: «Потому что ты не итальянец!»

Я не итальянец, не англичанин, не индус, не китаец, но мне приходится говорить на всех этих языках. И поэтому я продолжаю набирать неправильный номер.