Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Прошу прощения, шеф, — осмелился возразить Фрэнк, — но это пока всего лишь голая схема, изготовленная по образцу кладбищенских оград. Ограда, стало быть, есть, а кладбище продолжает исправно функционировать…

Фрэнк прикусил язык, но поздно. Лицо онемевшего шефа явило взору присутствующих полную гамму спектральных цветовых тонов — от сочно–красного до бледно–фиолетового. Шеф сделал несколько движений ртом, без звука, как рыба на воздухе.

— М-мальчишка! — наконец просипел он сдавленным горлом. — Пороть! Вот и вся педагогика!.. — Он дважды дернул щекой и, спохватившись, заставил себя успокоиться (было заметно, каких усилий ему это стоило). — Служебный устав для него ограда на кладбище! А сам он, видите ли, роется на свалке истории философии, подбирает изъеденный молью экзистенциализм и пытается взгромоздить эту пыльную рухлядь на космический пьедестал. И конечно же, мнит при этом, что действует исключительно в интересах всего человечества! Нет, видали вы такое?! — Последний возглас, надо полагать, был адресован Никольскому.

Фрэнк молчал. Никольский взглянул на него и сказал:

— Аверьян Копаев… Запомните это имя, Полинг. Если Вам доведется бывать в стенах Восточного филиала, вы с Аверьяном, пожалуй, быстро найдете общий язык. Подобно вам, он самым активным образом озабочен проблемой спасения человечества.

— Ах, там, у себя, вы тоже ходите в ретроградах?! — мгновенно подхватил Гэлбрайт, словно уже одна мысль о том, что Никольский ходит там, у себя, в ретроградах, доставляла ему огромное удовольствие.

— Ну может ли быть иначе? — отозвался Никольский. — Правда, мое положение еще сложнее. Аверьян Копаев — сын моего погибшего друга.

— Копаев?.. — Гэлбрайт потер пальцами лоб. — Позвольте!.. Михаил Копаев, участник второй бригады меркурианского доследования о “Солнечных галлюцинациях”?

— Совершенно верно. Опыт работы на Меркурии дался нам дорого…

— Да, отчаянные были дела… Один лишь Каньон Позора чего нам стоил! Долина Литургий, Лабиринт Сомнений!.. А нейтринно–солнечные синдромы! “Молодежный синдром”, он же “меркурианский синдром Камасутры”… — Гэлбрайт вздохнул. — Странно, что именно Меркурий оказался для нас самой тяжелой планетой. Да и не только для нас… Кажется, вы работали там в группе технического наблюдения?

— Нет. В лагере техников состоялось наше с вами знакомство, а работал я в штабе бригады второго доследования.

— Да, да, припоминаю!.. Даже помню, что кто–то из штаба бригады предлагал применить в Каньоне Позора техническую блокаду…

Улыбчиво щуря глаза, Никольский дополнил:

— А кто–то из вашей группы шел еще дальше и предлагал разделаться с ни в чем не повинным Каньоном залпами аннигиляторов. По счастью, мы уже догадались задрать голову кверху и с помощью гелиофизиков допросить настоящего виновника злополучных синдромов.

Гэлбрайт смущенно покашлял и неузнаваемо бархатным голосом высказался в том смысле, что молодости свойствен радикализм и что, видимо, в этом проявляет себя динамика формирования личности. Задев Фрэнка блуждающим взглядом, вдруг остановил на нем зеленые глаза, словно увидел впервые.

— Впрочем, мне кажется…

Он не успел сообщить, что ему кажется, — пискнул сигнал внутренней связи.

Шеф медленно посмотрел на часы.

— Прекрасно, — сказал он. Тоном выше добавил: — Очень хорошо! — И спросил куда–то в пространство: — Ну, что там у вас, парни?

— Докладывает старший оператор группы синтеза Купер, — отозвался спикер на потолке. — Аналитики сделали свое дело, шеф, состыковались с нашей системой. Мы готовы, можно начинать.

— Превосходно, Купер, начинаем немедленно. Встретимся в раут–холле. — Никольскому: — Раут–холл этажом ниже, нам там будет удобнее.

Никольский поднялся. Гэлбрайт остановил его жестом и тронул кнопку под крышкой стола:

— У нас с вами нет времени для ходьбы. К сожалению.

Стол, кресла и сидящие в них люди мягко опустились этажом ниже.

ДЕЛО О ДОСРОЧНЫХ ОТСТАВКАХ, ДИВЕРСИЯ НА “ГОЛУБОЙ ПАНТЕРЕ”

Светлый овал сомкнулся над головой. Полная темнота. Кто–то чихнул, и Фрэнк, ощутив медленный ток охлажденного воздуха, с беспокойством подумал о старике.

— Долго возитесь, Купер! — бросил в темноту Гэлбрайт.

— Адаптация зрения, шеф.

— Оставьте. Привыкнем по ходу дела.

Вокруг неуверенно замерцало. Судя по абрисам пола и потолка, холл был цилиндрической или бочкообразной формы. Стены источали мягкое сияние, создавая иллюзию пространственной глубины, и (как отметил, про себя Фрэнк) ничем существенным не отличались от экранных стен залов экспресс–информации в других отделах Управления. Но вот иллюзорная глубина слабо окрасилась: левая половина холла нежно–зеленым, правая — голубым, и холл стал похож на остекленный зал демонстрационного океанариума с двухцветной водой; а там, где должна была проходить граница слияния красок, проступило крупное изображение оператора. Это был сероглазый брюнет лет тридцати, в черно–белой форменной рубахе.

— Джон Купер, — представил оператора Гэлбрайт, — специалист синтез–информационной группы.

Купер приподнялся над пультом, кивнул. В его неторопливых, небрежно–ловких движениях угадывались приметы, свойственные человеку самоуверенному.

Гэлбрайт перешел к делу:

— В поле нашего зрения… вернее будет сказать, подозрения, рейдер “Лунная радуга”. Корабль третьей по счету экспедиции к Урану. Что у вас по результатам анализа, Купер?

— То же самое, шеф. На подозрении космодесантники группы Элдера. Даю список.

Оператор произвел на пульте нужные манипуляции, и на голубой стене возникли две колонки имен и фамилий:

Тимур Кизимов Юс Элдер

Дэвид Нортон Аб Накаяма

Эдуард Йонге Мстислав Бакулин

Жан Лорэ Леонид Михайлов

Марко Винезе Рамон Джанелла

Золтан Симич Николай Асеев

Меф Аганн

— Вторая колонка — список десантников, погибших в момент так называемого “оберонского гурма”, — пояснил Купер. — Пилот “Лунной радуги” Меф Аганн и начальник рейда Николай Асеев в десантной группе официально не числились, однако участвовали в высадке на Оберон.

— Первую колонку можно оставить, — позволил Гэлбрайт. Вторая колонка растаяла на голубом и проступила на зеленом поле экранной стены, слева от изображения Купера.

— Если мне память не изменяет, — проговорил Гэлбрайт, — Винезе четыре года назад пропал без вести во время разведки пещер Лабиринта Сомнений в недрах Меркурия.

— Память вам не изменяет, — подтвердил Никольский. — Винезе придется убрать из списка живых.

— Золтана Симича, к сожалению, тоже, — добавил Купер.

Никольский и Гэлбрайт уставились на оператора.

— Это с какой стати? — спросил Гэлбрайт.

— Согласно последним данным отдела Регистрации, шеф.

— Когда?..

— Сорок один час назад.

— При каких обстоятельствах?

— Принимал участие в поисках дисколета, потерпевшего аварию в южной зоне Горячих Скал на Венере. Погиб по время кольцевого вулканического извержения.

— Тело Симича? — быстро поинтересовался у Купера Никольский.

Секунды напряженного молчания. Фрэнк обратил внимание на мистера Икса и поразился происшедшей в нем перемене: подавшись вперед, старик по–птичьи вцепился в край стола белыми пальцами, рот приоткрыт узкой и темной щелью — поза весьма заинтересованного человека.

— Тело Симича?.. — переспросил Купер. Обвел глазами пространство — должно быть, оглядывал там, в операторской, невидимые отсюда экраны. Манера водить глазами, почти не поворачивая головы, придавала облику оператора деловую сосредоточенность. — У меня таких сведений нет.

— Сделайте срочный запрос, — посоветовал Гэлбрайт.

Купер с ловкостью факира выхватил откуда–то блестящий шарик и профессионально–точным движением вставил его себе в ухо:

— Свяжите меня с отделом Регистрации. Да, сектор “Венера”… Ты, Викинг? Привет! Нас интересуют последние новости из южной зоны Горячих Скал… Так. Понятно… Благодарю тебя, Викинг. — Купер выключил переговорное устройство. — Дисколет найден, шеф. Экипаж уцелел.

16
{"b":"239825","o":1}