Я вскинула бровь, улыбка раздвинула мои губы.

— Может быть, это мое единственное и последнее предложение?

— Я сомневаюсь.

— Видишь, самонадеянность снова выходит на первый план.

— Иди, переоденься, затем я расскажу тебе о наших планах на завтра.

Я театрально вздохнула, а он усмехнулся и подтолкнул меня в направлении к двери.

— Поверь мне, милая, это ограничение продлится до тех пор, пока ты не восстановишься. Наслаждайся, пока можешь.

Он бросил мне футболку.

— Воспользуйся этим, чтобы высушиться.

Я вышла. Сбросив его куртку, вытерлась полотенцем и потянулась за нижним бельём, джинсами и толстовкой, которые он купил. Парень хорошо разбирался в женских размерах, поскольку все сидело как влитое. Я надела куртку обратно, и не только потому, что ночь становилась всё холоднее, но и потому, что она пахла так хорошо и соединяла меня с ним.

Его взгляд прошелся по мне, и одобрительная улыбка коснулась губ.

— Вот это я и называю обтягивающими джинсами.

— Нужно задаться вопросом, сколько же девушек у тебя было за эти годы, чтобы иметь возможность так хорошо разбираться в женских размерах, — я кинула пустой пластиковый мешок и сырую футболку на скамью, затем начала пальцами расчесывать волосы.

— Не отрицаю, было несколько, — он пожал плечами. — Я мужчина. Это то, что делают мужчины.

Я удивленно приподняла бровь.

— Значит, ты признаешь, что был озабоченным?

— Нет. Просто гиперсексуальным.

— И это говорит человек, только что сказавший «нет».

— Эй, это был голос разума. Редкое явление, которое тебе стоит ценить, а не глумиться над ним.

Я презрительно фыркнула.

— Я помню, ты обещал поделиться завтрашними планами, когда я буду одета.

Он поймал мою руку и притянул меня ближе.

— Дом выставлен на продажу…

— Она продает его? Это не очень хорошо.

— Или она, возможно, хочет дом поменьше, — сказал Трей со смешинкой во взгляде. — Поверь мне. Сейчас она не живет в маленькой лачуге на пляже.

— Может быть, — но я не могла отделаться от чувства, что что-то не так. Или это была просто моя пессимистичная половина, которая выступила вперед и отказывалась верить тому, что она просто хочет изменений. — Так как продажа дома поможет нам?

— Ты и я собираемся сыграть новобрачных в поисках маленького домика, — его губы были так близко к моим, что его дыхание дразнило мои губы своей теплотой. — Думаешь, ты справишься с этим?

Я прильнула ближе, прижимаясь к его бедрам, хотя и поджала свои губы.

— Я не знаю. Это может потребовать больше актерских навыков, чем те, которыми я буду располагать завтра.

— Что я могу сделать, чтобы убедить тебя в том, что это будет стоить того?

Он сначала поцеловал мою левую щеку, затем правую, и, наконец, кончик моего носа. Разочарование и теплота вызывали дрожь во всем теле.

— Ты можешь перестать издеваться и приступить к делу?

— Это зависит от того, что ты имеешь в виду под словом «дело», — его голубые глаза искрились озорством, желанием и чем-то ещё, что, казалось, запалило огонь в самой душе.

— Идиот, ты собираешься меня поцеловать?

Он завладел моими губами даже раньше, чем последнее слово покинуло мой рот, овладевая ими и пробуя на вкус. Заявляя на них свои мужские права собственности. Никто и никогда не целовал меня так. Никто. Ночное купание ощущалось, как возвращение домой, но во многом этот поцелуй ощущался также.

И что бы я не говорила о том, что не могу позволить себе связаться с этим мужчиной крепче, чем уже была, но и уйти я не могла. Я нуждалась в поцелуе этого мужчины, его вкусе, его близости, почти так же сильно, как ранее нуждалась в океане.

Резкое гудение разорвало тишину, прерывая наш поцелуй, и заставило меня подпрыгнуть, а мое сердце очень быстро биться. Трей выругался и немедленно выключил фонарик, погрузив нас во тьму.

— Что это было? — спросила я напряженным шепотом.

— Система раннего оповещения, — он быстро, но тихо передвинулся к окну. — Кто-то пересек луч.

Я выглянула из-за его плеча. Ночь была темна, и единственными движущимися предметами были ветки дерева, которые шевелил сильный ветер.

И все же…

Что за темное пятно около ворот? Это была машина или моё воображение просто разыгралось?

Я прищурилась, но не смогла все достаточно ясно рассмотреть. Просто это было слишком далеко.

— А могла кошка или собака потревожить сигнализацию?

Он покачал головой.

— Я установил её выше почтового ящика, чтобы такое не случилось, —он посмотрел на меня. — Собери всю еду. Мы убираемся отсюда.

Я развернулась и пошла обратно к скамье. Разложив еду в несколько пластиковых пакетов, схватила ноутбук и выбросила футболку.

— Ладно, все на месте.

— Я спрятал машину на заднем дворе, возле сломанной части забора.

— Ты и правда всегда в боевой готовности, не так ли?

— Хороший вор всегда разрабатывает план побега, — он взглянул на меня опасными и яркими глазами. — Иди по тропинке вдоль вершины скалы, следуй ей, пока не достигнешь линии забора. Машина спрятана за деревьями примерно в ста ярдах оттуда.

— И что ты будешь делать?

— Пойду за нашими преследователями и удостоверюсь, что они не смогут последовать за нами.

— При помощи другого случайного пожара?

Его неожиданный оскал был страшен.

— Нет. Я думаю, что мы могли привлечь достаточно внимания к нашему трюку вчера. Кроме того, сейчас ночь. Иди же, Дестини.

Я ушла, выскользнув через заднюю дверь в спокойствие ночи. Но все же было не так уж тихо, с ветром, шевелящим ветки и свистящим в деревьях, окружающих старый дом.

Я держалась глубоких теней, когда кралась вокруг здания быстро и тихо. Как только я оказалась за пределами защиты дома, ветер подхватил меня, толкая вперед, и в какой-то мере даже торопя меня, хлопал и шуршал пластиковыми пакетами, которые я несла.

Ветер на своих крыльях донес урчание двигателя. Ни один лучик света не пронзил ночь, но скрип шин по камням, которые покрывали дорогу, нельзя было с чем-то спутать. И он становился все ближе.

Страх словно дал крылья моим ногам. Я практически пролетела над открытым пространством, едва замечая, где шла, доверяя инстинкту и своим большим ступням, а мой взгляд бродил в темноте.

Мои глаза поймали движение. Была ли эта тень человеком, крадущимся среди деревьев слева от меня?

Я не остановилась, чтобы посмотреть. Не осмелилась. Возможно, это был Трей. Воздушные драконы могут передвигаться со скоростью ветра, если захотят.

Внезапно резкий порыв соленого ветерка предупредил о близости скалы. Я посмотрела вперед, увидела землю, выступающую в темноте ночи на фоне звездного горизонта, и свернула влево, следуя за тем, что выглядело как тропинка для коз. Я надеялась, что Трей справится с тем, что бы там ни было быстро, и мы смогли бы выбраться отсюда. Машина у ворот может даже не принадлежит моим преследователям – это могут быть просто копы, совершающие свои объезды, или что-нибудь в такой же степени невинное – но инстинкт предполагал худший вариант.

Вдруг поднялся резкий ветер, и в воздухе отчетливо послышались звуки шагов.

И они были близко. Слишком близко.

Я развернулась. Увидела наступающую тень с протянутыми руками. Едкий запах хлороформа внезапно возник в ночи, он шел от ткани, которую человек держал в руке. Моя кожа пылала от одной мысли о том, чтобы позволить этому оказаться рядом.

Когда хлороформ применяют на людях, он замедляет нервную систему, а так же гасит её. Нас он жжет как кислота. Но он также является одним из нескольких веществ, которые совершенно истощают нас.

Я отступила и изо всех сил размахнулась пластиковыми пакетами с едой. Один мешок порвался, и из него посыпались банки и упакованные кексы прямо на тропинку, но другой сильно ударил незнакомца в живот.

Он хрюкнул, но бросился назад к мешку, схватил его свободной рукой, ища что-нибудь для защиты. И хлороформ остался в стороне.