— Это не изученный феномен. Это просто есть.

— Но почему именно солнечный свет? Я имею в виду, морские драконы могут контролировать воду днем и ночью, хотя самые значительные силы приходят во время сумерек между ночью и днем. Это всегда поражало меня. Странно, что воздушные драконы имеют ограниченные способности.

— Мы создания солнца и воздуха. Мы можем менять форму ночью, но тогда тьма отнимает огонь. Буквально.

Я приподняла бровь.

— Значит, никто в твоей семье не был достаточно любопытен, чтобы задаться вопросом, почему есть связь между солнцем и умением выбрасывать огонь? Хочу сказать, вы все не можете быть ворами. Обязательно должна быть одна паршивая овца, которая оказалась кем-то полезным – например, ученым?

Он ухмыльнулся.

— Воровство – это что-то наподобие семейного бизнеса. У нас долгая история коллекционирования блестящих вещичек, принадлежащих другим людям.

— И почему это?

— Почему мы любим блестящие вещички? — его глаза сверкнули, — а почему морские драконы нападали на корабли?

— Потому что большинство из нас были слишком ленивы, чтобы работать, и корабли в те дни были легкой добычей.

Это были догадки с моей стороны, но из-за смутных воспоминаний о своих дядях, и готова была поспорить, что права. Ни один из них не беспокоился о содержимом тарелки. Конечно, я видела их в своих воспоминаниях, когда была совсем ребенком, и, может быть, несправедливо судила их.

Я добавила:

— Значит, твои умения пришли благодаря семейным тренировкам?

— Нет. Нежеланные внебрачные дети не получают возможности участия в семейном бизнесе, — несмотря на сарказм, проскальзывающий в его словах, я могла практически почувствовать его ярость. Я точно напряжение, проходящее через его тело.

— Черт, драманы не должны получать семейные знания в любом виде или форме, но что-то пошло не так с моим поколением.

Моя рука скользнула на его талию, и хотя я была уверена, что этот человек не нуждался в какой-либо поддержке или симпатии, я сказала:

— Или все пошло верно.

Он щелкнул меня по кончику носа свободной рукой.

— Верно для нас. Неправильно для них.

— Почему? Если твой отец гуляет направо и налево, он должен ожидать, что кто-то из так называемых нежелательных детей может получить все семейные гены и все навыки, которые идут в комплекте с ними.

— В том-то и дело. Такое обычно не происходит. Ни разу за столетия истории.

Я снова приподняла брови.

— Так откуда им знать, если они все время убивали драманов при рождении?

— Они убивали не каждого драмана. Они оставили в живых достаточно для работы на ферме и полях.

— Так, может, они убивали тех, у кого проявлялись признаки дракона, именно поэтому они не поняли до сих пор, что драманы могут наследовать умения драконов.

— Возможно, — он обнял меня крепче, так что моё тело прижалось к его теплому телу, и я почувствовала напряжение его мышц при каждом шаге, каждом вздохе. Моя кожа покрылась мурашками, и я не была полностью уверена, было ли это от желания, или снова от страха. Или, возможно, от того и от другого.

Потому что пока мой разум призывал к осторожности, моё тело все ещё хотело плюнуть на это и просто отдаться моменту с этим мужчиной и с тем, что росло между нами.

Но если бы я так сделала, то чувствовала, что все покатилось бы к чертям.

Я имею в виду, когда мне что-либо удавалось за прошедшие годы, начиная с детства?

Конечно, это было в основном благодаря тому факту, что я, как правило, бросалась в омут с головой, хотя меня предупреждали. Когда мне только стукнуло восемнадцать, и я приняла решение найти свою мать, несмотря на предупреждения отца.

Я нахмурилась от воспоминаний. Он был так зол на меня в тот день. По-настоящему зол. Однако, возвращаясь назад, я смогла понять, что злоба была из-за страха. Он не мог потерять меня, как потерял мою мать. И как бы он не хотел пойти со мной, он не мог, так как к тому времени у него не стало руки. Он не мог летать, и я была до сих пор уверена, что он полетел бы на самолете, если бы это было разумно, но он не мог рисковать быть пойманным без кого-либо близкого, знающего о его состоянии и об уходе за ним.

Я и Трей закончили прокладывать свой путь через заросшие сады, сладкий аромат вечерней примулы, который струился по земле, почти перебивался соленым ветерком и пьянящим запахом мужчины. Дом маячил в темноте. Окна, словно глаза, хмуро глядели на нас сверху.

Без особой причины я медлила. И не одна я. Трей внезапно остановился, вынуждая меня сделать то же самое.

— Что?— спросила я мягко.

— У фонарика начала подыхать батарея, и я включил свет на кухне, когда уходил. Мы должны увидеть свечение прямо отсюда.

Изучив потемневшие кухонные окна, я сказала:

— Может быть лампочка перегорела?

— Может.

Но он снял руку с моего плеча, и ночь стала вдруг холоднее. Несмотря на то, что он сжимал мои пальцы, холод, казалось, завладел мной. Или это был просто страх, от которого засосало под ложечкой.

— Мы не можем стоять здесь всю ночь, —- хотя часть меня хотела этого. Ночь и холод были компаньонами лучше, чем то, что могло оказаться в доме.

Он сверкнул своей сексуальной и опасной улыбкой.

— А я и не собираюсь просто стоять здесь, — он потянул меня вперед. — И если мы нужны им, то они все равно постараются поймать нас. Пойдем.

Он повел меня вперед быстро и тихо. Мои голые ступни, когда я наступала на камешки, издавали небольшой шум, но хотя на нем были ботинки, он шел тихо, словно приведение. Я гадала, как это у него получается, но не решилась спросить потому, что мы были слишком близко к зданию. Ветер донес бы любые звуки тем, кто находился в доме. Если там кто-то был.

Трей переместился в более глубокую тень, сохраняя молчание, затем прокрался мимо окон, заставляя сделать тоже самое меня. В ночи не было ни звука, лишь ветер и мягкий звук нашего дыхания. Моё было быстрее, чем его.

Когда мы подошли к кухне, он остановился, затем прижал мою спину к доскам.

— Жди здесь.

— Но…

Он мягко коснулся моих губ, остановив мой протест.

— Красться — это моя профессия, и им не нужен я. Оставайся здесь.

Я кивнула. Он отнял свою руку, исчезая в ночи, за несколько секунд превратившись в тень. Я присела на корточки, используя кусты в качестве прикрытия, и старалась услышать, что происходит.

Но ночь напомнила о себе, ветер утих, остались лишь звуки, принадлежащие темноте.

После того, как, казалось, прошли годы, от тревоги закололо кожу, я подняла глаза и увидела Трея, шагающего навстречу мне, почти извиняющаяся улыбка тронула его губы.

— Что? — прошептала я, поднимаясь.

— Оказывается, это всего лишь перегоревшая лампочка, — он пожал плечами и протянул свою руку. — Давай отведем тебя внутрь и согреем.

Я взяла его за руку и снова позволила вести себя. В доме было не теплее, чем снаружи, но хотя бы не дул ветер.

Он оставил фонарик включенным, хотя батарея была на последнем издыхании, и испускаемый свет был не очень ярким. Он также оставил включенным и открытым свой ноутбук, и яркий свет экрана пробивался сквозь тени, обеспечивая достаточно света, чтобы видеть, куда мы идем.

— Тебе удалось придумать план, как ограбить дом старой леди? — я остановилась около скамьи и начала изучать планы этажа на экране. — Это место огромно - чертов сейф может быть где угодно.

— Наиболее вероятно, что он будет в библиотеке или кабинете, — он потянулся через скамью и поднял пластиковые пакеты с одеждой, которую купил мне. — Не хочешь пойти одеться?

Я взглянула на одежду, затем на него.

— Ты уверен, что хочешь этого?

Он послал мне кривую улыбку, наполненную нахальством мальчишки, однако не было ничего невинного в желании и потребности в его глазах.

— Честно - нет. Но ты потеряла слишком много крови сегодня, и не имеет значения, как ты себя чувствуешь, или как хорошо эта рана заживает, ты все ещё слегка бледная. Тебе нужно отдохнуть, не напрягайся ещё больше.