26. В страхе Господни упование крепости, чадом же своим оставит утверждение мира (твердый мир).

Страх Господень есть твердая опора в жизни. Кто Бога боится, тот возлагает упование на Него, и не посрамляется в своем уповании. Господь, на Которого он уповает, ограждает Своею силою его мир и безопасность, спасает его от бед и напастей. И не только он сам находит в Боге свою крепость и защиту, но и детям оставит твердый мир. Дети, наследующие от отца страх Божий, наследуют и благословение Божие. «Господь крепость людям своим даст. Господь благословит люди своя миром».

Гл. XIV, 27. Страх Господень источник жизни, творит же уклонятися от сети смертныя.

Источник живота есть собственно Господь. Им мы живем, движемся и существуем. От него исходит всякое даяние благое и всякий дар совершенный. Он дарует все, что нужно нам для жизни временной, духовной и вечной, и для избежания смертной сети, — т. е. временной и вечной погибели. Но так как эта милость Божия привлекается и продолжается при помощи страха Божия, благочестия, то поистине и страх Божий, как условие для её стяжания и сохранения, есть источник жизни и творит уклонятися от сети смертныя, т. е. помогает избегать смерти. Люди благочестивые пользуются особенным о них промышлением Божиим. Знаменательно здесь слово: источник. Вода, текущая из источника, прохлаждает, очищает и жажду утоляет. Подобное благотворное значение в отношении к жизни временной, духовной и вечной имеет благословение Божие, привлекаемое страхом Божиим. Душа, проникнутая страхом Божиим, находит в Господе силу для перенесения трудностей жизни, для борьбы с ними, для стяжания чистоты сердечной, для утоления свойственной ей жажды истины, добра и счастия. Сверх того выражение о страхе Господнем: источник, родник, знаменует неистощимость, подобно неиссякаемому источнику, милостей Божиих, привлекаемых сим страхом. Не менее знаменательно выражение: от сети смертныя. Это значит, что Господь богобоязненную душу избавляет не только от явных зол, но и от непримечаемой ею опасности впасть в ту, или другую беду, в то или другое искушение. Непримечаемая опасность поистине есть ловчая, подобно сети, неприметной для птицы, сеть: от ней–то избавляет богобоязненную душу Господь.

28. Во мнозе языце (во множестве народа) слава царю, в оскудении же людсте сокрушение сильному (беда властителю).

Что многолюдство подданных составляет славу царя, это легко понять: чем больше подданных, тем больше у царя силы для ограждения их от внешних и внутренних врагов, больше средств для распространения в народе удобств жизни частной и общественной и следственно тем больше дается царю возможность сделать добра и за сие стяжать себе право на уважение со стороны не только своего народа, но и других народов. Но в оскудении людсте, в малолюдстве государства, беда властителю: ему трудно тогда обеспечить независимость и безопасность своего государства и благоустроить состояние своих подданных. Отсюда вытекает для царя обязанность искать себе славы не в великолепной обстановке своей жизни, — не в многочисленности придворных, не в роскошном столе и т. под., — но в умении жить в мире с сильными соседями, управлять малолюдным царством мудро, правосудно и милостиво. За такое управление подданные будут благословлять царя и, несмотря на малочисленность подданных, он не будет чувствовать трудность своего положения.

29. Долготерпелив муж мног в разуме, малодушный же крепко безумен.

Мысль стиха та же, что в 17–м стихе той же главы (см. предыдущую паримию). Под долготерпеливым разумеется здесь человек, который на полученную обиду не спешит отвечать обидою, и как бы ни была тяжела обида, долготерпеливый переносит ее. Такое долготерпение иным может показаться признаком трусости, неуважения к своему достоинству; но на самом деле оно делает честь долготерпеливому, — оно свидетельствует о великом благоразумии терпеливого (долготерпеливый мног в разуме), ибо удерживает его от действий, в которых он впоследствии стал бы горько раскаиваться. — Долготерпеливому противополагается в рассматриваемом стихе малодушный, — такой, которому недостает самообладания, силы духа для перенесения обид, — иначе вспыльчивый. Он может быть умным человеком; но вспыльчивость, не сдерживаемая ничем раздражительность помрачает в нем разум, и он в этом состоянии способен наделать множество безрассудств, непоправимых ошибок. Поистине малодушный, — вспыльчивый, — крепко безумен.

30. Кроткий муж сердцу врач, моль же костем сердце чувственно (чувствительное).

Незаслуженные оскорбления болезненно отзываются в сердце. Но кротость или незлобие оскорбленного врачует, умяг- чает эту боль, ибо удерживает его от душевных волнений, свойственных вспыльчивым и терзающих сердце, и нередко приводит обидчика в раскаянию, которое успокоительно действует на невинно оскорбленного. Напротив, раздражительность, привычка воспламеняться негодованием за каждую обиду (чувствительность), мучительна не только для сердца, но и для тела: чувствуется моль в костех, — т. е. самые кости ноют в человеке гневливом, как бы пораженные тяжкою болезнию.

31. Оклеветаяй убогого раздражает Сотворшаго и́ (его), почитаяй же Его милует нищаго.

Честь есть такое благо, которое для иного дороже жизни. Иной лишен земных благ, беден и убог, занимает самое униженное положение в обществе, — за то утешает себя сознанием, что не утратил чести, — главного своего сокровища. К сожалению есть люди, которые по гордости и жестокосердию не только не милуют нищих и убогих, не помогают им в их нуждах, но еще посягают на их честь, единственное благо, которое у них остается, не щадят их доброго имени, клевещут на них, — несправедливо и злобно обвиняя их в пороках, которых те за собою не знают. Такие клеветники тяжко грешат не только против оклеветанных, но и против Бога, сотворившего их, забывая, что последние — тварь Божия, как и все люди, украшенная образом и подобием Божиим, что нищета и убожество не отнимает у них этого достоинства. Таким образом, оскорбляя клеветою нищих и убогих, клеветники в лице их уничижают Самого Бога и вполне заслуживают Его гнев, — раздражают Его. Напрасно они стали бы уверять всех и каждого, что каковы бы ни были их отношения к ближним, они не перестают быть богобоязненными, сохраняют благочестие. Нет, — их уверениям нельзя верить, — ибо истинно чтущий Бога милует нищего, — относится к нему с состраданием и любовию, и его честию дорожит, как своею собственною.

32. В злобе своей отринется нечестивый, надеяйжеся на Господа своим преподобием (святостию) праведен.

Речь идет о судьбе нечестивых и праведников. Нечестивый не надеется на Господа, не хочет по злобе своей, по злому своему душевному настроению, признавать свою зависимость от Бога, мечтает устроить свое благосостояние одними собственными силами, уменьем, мудростию, и за эту злобу будет отринут Господом, покинут Им без помощи, если случится с ним беда. Но благо уповающему на Господа, смиренно ожидающему от Него милости! Своим упованием и смирением он привлекает с себе благоволение Божие и в случае беды, напасти, не отринется Господом, найдет в Нем опору и защиту, будучи предан Господу во всех положениях жизни, сохраняя святость (преподобие) и правоту не только среди благополучия, но и среди бедствий.

33. В сердце блазе почиет премудрость, в сердцы же безумных не познавается.

Доброе сердце есть верное хранилище мудрости, ибо для того, чтобы быть истинно мудрым, надобно быть добродетельным, любить добродетель сердечно. Истинная мудрость немыслима без добродетели. Мудрец без доброго сердца злоупотребляет своим умом, подражая диаволу, существу умнейшему, но проявляющему свой ум только в злых кознях. Такие мудрецы в сущности заслуживают название безумных: в них мудрость неприметна (не познавается). Они сознательно отвергают различие между добром и злом, — черное они считают за белое, тьму за свет. Их можно назвать хитрыми, лукавыми, а отнюдь не мудрыми, ибо истинная мудрость почиет только в добром сердце.