Дядя Костаке выпучил глаза, губы его беззвучно зашевелились. Он еще крепче сжал ключи. Аглае протянула руку и хотела взять их, но тут старик героическим усилием отодвинулся в глубь дивана и пробормотал:

— Н-не хо-хочу льда!

— Говорит, — заметил Василиад. Стэникэ сделал жест восхищения и досады:

— Старикан известный плут! Я-то знаю. Живучий!

— Но, Костаке, — в полный голос крикнула Аглае, — нужны деньги на расходы, надо заплатить доктору. Ты что, хочешь, чтобы я платила?

Старик долго лежал неподвижно, потом сделал знак Феликсу подойти к постели, поднял ключи, с большим трудом выбрал один из них и показал юноше. Но как только Феликс попробовал взять всю связку, старик запротестовал, и тот понял, что ключ надо снять с кольца. Старик пытался объяснить:

— Ши-шифоньер... в гостиной... там коробка! Феликс прошел в гостиную. Стэникэ двинулся было за ним и даже махнул ему рукой, чтобы он подождал его, по Олимпия, ничего не поняв в создавшейся ситуации, помешала этому, попросив Стэникэ остаться около нее, чем и привлекла внимание больного. Стэникэ остался, пожирая глазами дверь. Феликс по очереди открывал ящики комода. Один из них был набит спичечными коробками цилиндрической формы. Взяв одну наугад, он убедился, что коробка полная; следовательно, вряд ли старик держал в них деньги. В другом ящике были обивочные гвозди, среди которых лежало несколько костылей. Но в верхнем ящике Феликс, действительно, обнаружил жестяную коробку из-под табака, наполненную монетами разного достоинства. Он не знал, сколько же денег взять, и решил забрать всю жестянку. Под коробкой он увидел стопку исписанной бумаги, прошитую красным шнурком, в виде тетради. На обложке была выведена надпись, которая, несмотря на то, что Феликс спешил, все же привлекла его внимание, поскольку там стояло его имя. Он вытащил тетрадку и прочел на обложке следующее:

Отчет о расходах, произведенных мной на несовершеннолетнего Феликса Сима.

Охваченный любопытством, Феликс поставил жестянку с деньгами на комод и стал листать страницы. На последней он увидел какой-то счет. Страница была разделена на две части красным карандашом, словно в приходо-расходной книге. С левой стороны доморощенный бухгалтер записал приход, с правой — расход.

Феликс так и застыл с открытым ртом, изумленный, величиной своего дохода — около вось­мисот лей в месяц, суммой весьма значительной по тем временам, — а с другой стороны, возмущенный такой огром­ной статьей расходов. У него был доход министра, а дядя Костаке решил уверить его, что все деньги уходят на жал­кое содержание. Феликс не предполагал, чтобы ежеднев­ный расход на питание мог быть больше двух лей. Ско­рее даже гораздо меньше. Хлеб стоил двадцать пять бань [30] с небольшим, мясо около восьмидесяти бань. Он никогда не получал ни карманных денег, ни денег на те­атр, ему никогда не покупалось пальто. Одежду он приоб­ретал в долг, то есть брал деньги под вексель. Хирурги­ческий инструмент был выдумкой, так же как и болезнь, лекарства, доктор, поездка в Яссы и носовые платки. Он рассмеялся, прочитав слово «отопление» в расходах за ап­рель, потому что, несмотря на холода, печки не топились. Но самой неслыханной наглостью были 2142 леи за строительные материалы. Какие строительные материалы? Значит, гвозди, старый кирпич, балки — все шло за его счет? Старик воздвигал дом на его средства, но для него ли — это еще неизвестно. Ошеломленный от­крытием, Феликс забыл, зачем он в этой комнате, забыл, что старик болен. Нужно учинить скандал, думал он. Счет, написанный чернилами разного цвета, не был закончен. Феликс

Получено на 3 янва­ря с. г. 2000 лей из На­ционального банка как 4% годовых с вложен­ного капитала в 50 000 лей.

Получена в течение апреля месяца арендная плата за большую лавку 1000 лей за полгода, за две другие лавки по 800 лей за полгода.

Получена квартир­ная плата со второго этажа 350 лей за три ме­сяца.

Получена квартир­ная плата с третьего этажа 300 лей за три месяца.

Январь

Квартирная плата за комнату и отопление – 80

Стирка – 10

Дано на руки на театр – 20

Дано на руки на карманные расходы – 100

Покупка хирургического инструмента – 10

Приглашен доктор, потому что мальчик заболел – 20

Одежда, белье – 120

Стол по 10 лей в день – 310

_______________________________

И т о г о: 670

Февраль

Квартирная плата за комнату и отопление – 80

Стол по 10 лей в день – 280

Стирка – 10

Дано на руки на карманные расходы – 120

Дано в долг – 200

Перчатки – 20

Ремонт в комнате – 60

_______________________________

И т о г о: 770

Март

Квартирная плата за комнату и отопление – 80

Стол 10 лей в день – 310

Добавление к ужину – 100

Дано денег на развлечения – 200

Лекарство – 20

Поездка в Яссы, чтобы осмотреть дом – 100

Носовые платки – 30

Пальто – 40

_______________________________

И т о г о: 880

Апрель

Квартирная плата за комнату и отопление – 80

Строительные материалы – 2142

наткнулся также на стопку замусоленных бума­жек, на которых химическим карандашом были сделаны различные пометки и написаны цифры. Например: 10 мая обед с пирожными — 10 лей; 11 мая деньги на кинемато­граф — 10 лей; 12 мая большие гвозди — 20 лей. Видимо, и эти записки должны были войти в счет. Стало быть, Стэникэ говорил правду: старик мошенничал. Феликс швырнул счет на место и задвинул ящик, услышав за спиной голос Стэникэ:

—Ну, пройдоха, нашел что-нибудь? Есть деньги у старика? Дай-ка я посмотрю.

После минутного колебания Феликс повернул ключ и решительно заявил:

—Ничего нет, кроме этой жестянки с мелочью. А в других ящиках только коробки со спичками.

—Из табачной лавочки, конечно, — уверенно заметил Стэникэ. — Я же говорил, что у него есть табачная лавка, записанная на чужое имя.

Феликс, на горьком опыте научившийся осторожности, подумал, что будет стыдно и даже опасно, если кто-ни­будь узнает о его доходах и о том, как старик обкрады­вал его. Скоро он станет совершеннолетним и избавится от подобных неприятностей. С такими деньгами он смо­жет жить за границей где угодно, посвятить себя науке только ради славы. Однако увидев дядю Костаке, который неподвижно лежал на диване и тяжело дышал, он забыл всю свою неприязнь. У Отилии был такой подавленный вид, она казалась такой чужой в этом доме, что Феликса охватила жалость. Нет, провидение позаботилось о нем, оно дало ему доброго отца и средства к существованию, которых он не достоин. Старик истратил доходы, но не притронулся к основному капиталу. Значит, несмотря ни на что, нужно сохранять спокойствие и выдержку, чтобы помочь Отилии. Она гордая девушка, и любое неосторож­ное слово может ее оскорбить.

Старик взял жестянку левой рукой. Правую он под­нимал лишь с большим трудом — по-видимому, она была слегка парализована. Свело также мускулы в уголке рта, опустившегося вниз, затронуто было и веко. Дрожащей рукой дядя Костаке пошарил в жестянке, достал монету в пять лей, быстро положил ее обратно и вытащил мо­нету в пятьдесят бань, которую и протянул Аглае.

—Что же я сделаю на эти гроши? — воскликнула Аглае. — Нужны деньги на лекарство и для домнула доктора.

Стэникэ кинулся к больному:

—Разрешите, дядя Костаке, я достану сколько надо. Вот этого хватит на лед и на пузырь (и он вытащил не­сколько монет по пяти лей). Тебе, Василиад, я даю де­сять лей, ведь ты домашний врач и не захочешь грабить людей. (Стэникэ вытащил еще четыре монеты, но док­тору отдал только две.)

Больной, видя, что жестянка пустеет, застонал, потя­нул ее к себе и сунул под одеяло. Стэникэ дал Марине десять бань и тихо проговорил:

—Иди к аптекарю на улице Рахова, ты знаешь его, и скажи, что домнул Рациу просил одолжить — ты слы­шишь?— одолжить пузырь для льда. А на десять бань возьми льду.