— Это притворство, — махнул рукой Монк. — Датчик на нуле по крайней мере минут пять, а вы видели как он боролся со мной из-за баллона. Будь у него действительно эмфизема, сейчас его кожа посинела бы.

Старик корчился в спазмах и задыхался на полу. Испуганные покупатели столпились вокруг. Уилтон весь взмок от пота.

— Думаю, он умирает, — проговорил охранник.

Монк проигнорировал его. — Баллон заполнен украденными товарами. Стенки баллона обиты материалом, скрывающим защитные ярлыки товара от антикражных сенсоров, что позволяет ему беспрепятственно входить и выходить из отделов.

Старик заклокотал, задергав ногами. Но даже Уилтон на этот раз не купился на это представление.

Уилтон открыл верхнюю часть баллона и… тот до краев был заполнен дизайнерской одеждой!

Старик прекратил дергаться и смиренно вздохнул. — Вот, черт, — вырвалось у него.

— Дни ваших злодеяний закончены, — констатировал Монк.

— Спасибо Вам, сэр, — поблагодарил Монка Уилтон. — Мы очень признательны за Вашу помощь. Думаю, проблема исчерпана.

— Вы еще должны знать о беременной леди, — не согласился Монк.

— О какой беременной леди?

Монк жестом указал на женщину в кафе, встающую из-за столика и собирающуюся уходить. — Она вовсе не беременна.

Женщина посмотрела на нас, и, видимо, увидела в наших взглядах нечто, ей не понравившееся. Она сорвалась с места. Не задумываясь ни на секунду, я рванула за ней. С легкостью догнав, в прыжке бросилась на нее. Этому я научилась у брата.

Мы тяжело шлепнулись на пол. Пакет, прикрепленный к ее животу, раскрылся, и из него на пол выпали одежда и туалетные принадлежности. Женщина зарычала на меня, а я зарычала в ответ. Я схватила блузку, уведенную у меня из-под носа, и победоносно сжала ее в кулаке.

Вы же не думаете, что можно просто так встать между матерью, дочерью и блузкой от Джуси со скидкой восемьдесят процентов?

Подбежали Монк и Уилтон. Уилтон задержал женщину и вызвал помощь по рации. Я поднялась на ноги.

— Отличный захват, — похвалил Монк.

— Откуда Вы узнали, что она не беременна? — поинтересовалась я.

— Она ходила прямо, а не вразвалку. И уронив сумку, легко нагнулась, чтобы ее поднять.

А я не заметила, хоть стояла прямо перед ней в тот момент. Думаю, меня ослепила вспышка праведного покупательского гнева.

Уилтон восхищенно воззрился на Монка. — Нам еще следует о ком-нибудь знать?

— Монахиня в кафе, — спокойно кивнул Монк.

Та сидела за столом, делая вид, что не замечает нас, и играла с крестом.

— На ней облачение ордена Святой Марфы из Вифании, но на ее распятии изображена фигурка Христа, — объяснял он, — а монахини этого ордена носят простой золотой крест. Она главарь шайки и стояла на стреме.

Полдюжины сотрудников охраны подошли к нам, и Уилтон тотчас отправил двоих в кафе задержать лже-монахиню.

— Было весело, — проворковал Монк. — Нужно чаще выбираться в магазины.

Я сложила блузку и направилась к ближайшей кассе. Мне не хотелось, чтобы меня арестовали за магазинную кражу. — А Ваше наблюдение принесло пользу, мистер Монк.

— Нет, я не наблюдал, — довольно улыбнулся Монк. — Я пялился.

Я спрятала покупки от Джули в своей комнате. Табель успеваемости выдадут ей через несколько дней, поэтому я решила приберечь обновки в качестве награды за хорошие оценки, которые, я знала, она получит.

В субботу утром мать одной из подружек Джули позвонила с предложением сводить детей в кино на очередной сиквел ремейка диснеевского фильма с Линдси Лохан. Она и мне предложила сходить, но я отказалась. Я мечтала насладиться парой часов покоя. Плюс, я была обязана этой мамаше свободной субботой. Это мне по душе, как и любой другой маме, поверьте.

Не успела Джули выйти за дверь, как позвонил Стоттлмайер. Я подумала, он ищет Монка, а это значило, что произошло еще одно убийство, которое нужно расследовать. Такая неприятность в мой свободный день!

— Монка здесь нет, — сообщила я. — Сегодня суббота, вероятно, он драит тротуар перед домом.

— Мне Монк и не нужен, — изумил капитан. — Я подумал, может у тебя найдется немного времени выпить со мной кофе или еще что-то… — Прежде чем я успела ответить, он быстро добавил. — Это не приглашение на свидание.

— Конечно, нет, — воскликнула я. И съежилась, представив, как болезненно для него прозвучала моя фраза. Жена только что ушла, его уверенность в себе, вероятно, опустилась ниже плинтуса. Последнее, что нужно делать — заставлять его чувствовать себя самым не нужным человеком на Земле. — В смысле, я не про то, что с Вами нельзя пойти на свидание. Очень даже можно! Я имею в виду, что поняла все именно так, как Вы хотели сказать, а не так, как это могло показаться, ну Вы поняли, о чем я?..

— Да, — вздохнул он. — Это плохая идея. Забудь, что я звонил. Этого разговора не было.

Когда Карен бросила Стоттлмайера, я предложила ему звонить, если что-нибудь понадобится. Это вполне безопасное предложение, поскольку я знала, что он им не воспользуется. С одной стороны, Стоттлмайер — полицейский, ему приходится быть неуязвимым жестким стоиком, поскольку иное считалось бы признаком слабости (вероятно, это и явилось причиной рухнувшего брака, хотя откуда мне знать?). С другой — мы не друзья. Единственное связующее звено между нами — Эдриан Монк.

Очевидно, я ошибалась.

— Постойте, все нормально, — решила я исправить неловкую ситуацию. — «Кофе» звучит неплохо. Даже очень. Я как раз искала повод освободить себя от стирки, мытья посуды и оплаты счетов. Где увидимся?

Мы встретились в кофе-хаузе у газетного киоска в квартале от меня. Кофейня обставлена ветхими диванами и креслами, полагаю, хозяин хотел придать ей домашнюю, дружественную атмосферу таким образом. А казалось, будто мы пьем кофе в захудалой, грязной квартирке. Но кофе был хорош, да и место находилось недалеко от дома.

Стоттлмайер выглядел таким же износившимся, как и мебель: волосы не причесаны, глаза опухшие, мятая одежда… Мне хотелось обнять его, но это было лишь нечто вроде материнского инстинкта. Мне хочется обнять всех, кто выглядит несчастным. Кстати, такого желания не возникало до рождения Джули. Вместо этого мы пожали друг другу руки.

Он пробормотал «Как дела?», мы немного поболтали, даже не помню о чем, пока заказывали кофе с выпечкой и выбирали столик. Затем повисло долгое, неловкое молчание, мы дули в кофейные кружки и пытались проигнорировать эту самое неловкое молчание.

— Я начинаю намного лучше понимать Монка, — наконец выдавил он.

— Почему?

— У него всегда имелись проблемы, но с Труди он нашел баланс и начал функционировать. А потеряв ее, он потерял и себя, — пояснил Стоттлмайер. — Просто развалился. Он отчаянно пытается упорядочить каждую мелочь вокруг себя, поскольку думает, это поможет ему собрать себя заново.

— Вы всегда знали это, — заметила я.

— Да, но не настолько, насколько сейчас, — помрачнел капитан.

— Почему?

— Я одинок, — вздохнул он. — Ты можешь подумать, что я и не возражаю, учитывая…

— Что учитывая?

— Моя жена часто говорила, что я живу в собственном маленьком мирке, закрывшись от нее и всех остальных, — поделился он. — Ей казалось, что она живет в нашем доме одна. Но это не так. Я знаю разницу.

— Теперь знаете, — ляпнула я, тут же пожалев, едва слова вылетели из моего рта.

Он кивнул. — Да, пожалуй, ты права.

— Мне очень жаль, — сказала я.

— Не стоит, — покачал головой Стоттлмайер. — Мне повезло, что я так долго продержался в браке, учитывая мою профессию. Каждый день я вижу худшие стороны человечества. Мне казалось, я защищал Карен от него. Думаешь, если бы приходя домой, я рассказывал ей обо всем, что случилось за день, она осталась бы со мной до сих пор?

Я пожала плечами.

Он уставился в чашку. — До сих пор я всегда был занят работой, у меня не хватало свободного времени. Дело в том, Натали, я не знаю, как теперь переносить одиночество…