Трудностей по доставке к месту службы не возникло. Спустя полчаса Леха уже покачивался рядом с водителем на жестком сиденье новенького «УРАЛа».

Солдат-водитель всю дорогу восхищался новой машиной, выплескивая на Леху свою радость, чем значительно улучшил его настроение, навеянное последними размышлениями.

«Нет, — думал Леха. — Хорошо, что письмецо не прочитал. А то душа дрогнула бы, ответ начал бы сочинять. Антимонию стал бы разводить всякую бесполезную. А так, уехал адресат — и все. До свидания — ку-ку! У нас тут тоже погода неплохая. Хоть сказала бы тогда, зараза, что собирается с концами укатить, а то я, как тимуровец, уголька, выходит, на весь педагогический состав школы ей наволок, чуть грыжу не надорвал! Жаль, не догадался звездочку ей на калитке нарисовать. А то народ-то думал, что я жених. А я, получается, не жених, а ослик тупорылый. Так что читай свое письмо сама! Перечитывай наизусть!»

Ехали больше часа. За окном лил дождь. От сильного ветра дождевые струи летели почти горизонтально. Щетки стеклоочистителя с трудом успевали сбивать воду с лобового стекла. Колонна машин петляла меж невысоких холмов по песчаной степи, превращенной в большое, нескончаемое военное поселение. Повсюду стояла техника различных видов и назначений. Такого скопления техники Леха еще никогда не видел. Он восхищенно, с долей необъяснимого радостного ужаса смотрел на бронированную ударную мощь, копившуюся, набирающую здесь силу, как брага в закупоренной бутыли, чтобы в нужный момент выбить пробку и могучим ревущим потоком выплеснуться на карту местности соседней державы.

Водитель притормозил у столбов с колючей проволокой, огораживающей рембат.

За ограждением в ряд стояло с десяток больших темно-зеленых палаток и с десяток маленьких квадратных песочного цвета. В стороне, под брезентовым навесом, дымили две походные кухни. Дальше располагался большой авторемонтный парк, заставленный рядами различной техники.

Часовой, стоявший рядом со шлагбаумом, сделанным из ошкуренного соснового ствола, пропустил Леху внутрь расположения части без особых вопросов, мельком только взглянув в его документы. Он указал ему на большую палатку, у входа в которую торчал из земли кол с дощатой табличкой: «Штаб».

Вопросы и даже раздраженное недоумение возникли у командира батальона, когда Леха доложил ему о своем прибытии. Полный, низкорослый, кубообразный майор с заметным вторым подбородком, тяжело свисавшим на форменный воротничок, развел руками и с ехидцей усмехнулся:

— Ну, я что тут, отдел по трудоустройству прапорщиков!? Они там, в штабах, за собой следят? Или как? — Он уставился на Леху, как будто тот мог ответить на его вопрос. Но быстро успокоился и поинтересовался: — Откуда?

— С Украины.

— Долго, значит, ехал?

— Долго, — кивнул Леха, расстегивая влажный бушлат. Палатка была хоть и большая, но хорошо прогревалась двумя буржуйками.

— Ты у нас уже второй лишний прапорщик. Чего они там? Одному мы пару дней назад уже устроили перевод в другую часть. Ладно. Посыльный! — Комбат громко позвал стоявшего у входа в штаб солдата. — Боец! Найди мне быстро начальника штаба!

Вскоре начштаба, тоже майор по званию, стоял рядом и выслушивал комбата:

— Человека, — он кивнул на Леху, — поставь на довольствие, а сам хочешь звони, хочешь езжай, но реши мне этот вопрос раз и навсегда! Чтоб нам больше никого не присылали! Скажи им, что батальон укомплектован. Предписание у него, — он кивнул на Леху, — забери и лично займись этим!

Начальник штаба попытался проявить обратную инициативу:

— Так давайте мы на его предписании свою отметку поставим, что вакантных должностей нет, еще и письмо сопроводительное ему дадим, пусть сам едет.

Комбат, широко разведя руками, с металлическими нотками в голосе продолжил:

— Ну, конечно! Давай его снова в Ташкент! Он не накатался еще! А может, сразу в Москву его послать?! Прямо в приемную Главкома Сухопутных войск?! Ляп-то он допустил, когда приказ о назначении подписывал! Пускай он там со своим верхним штабом и разбирается?! Так, что ли?! Это твое упущение, почему после первого раза ты вопрос не снял. Это твои братья-штабисты над людьми изгаляются! Им лень лишний раз трубку снять да с батальоном связаться. Он тебе чем виноват? — комбат снова кивнул на Леху. — И больше меня этими вещами не дергай! Чтоб все уладил!

С этим и разошлись. Обозленный начштаба, когда они вышли на улицу, остановился и указал пальцем на одну из стоявших невдалеке небольших палаток:

— Иди туда! Там прапорщик Кульков квартирует. Скажешь, я на постой прислал. — Майор коротко вздохнул. — А с направлением из управления кадров округа я переговорю. Чехарда тут! За речку всем попасть надо, а переправа тут одна — очередь, как в ларек за пивом!

Леха подошел к палатке, аккуратно слил с брезентового козырька, свисавшего над входом, скопившуюся на нем воду и протиснул внутрь палатки сначала чемодан, а потом вошел сам. В палатке никого не было. Два соломенных тюфяка с ватными подушками, буржуйка посередине, один ящик с углем и два маленьких у тюфяков, вероятно, служивших тумбочками, составляли минимальный, но достаточный в полевых условиях набор жизнеобеспечения. В изголовье одного из тюфяков стоял точно такой же, как у Лехи, чемодан, свидетельствующий о том, что у тюфяка уже был хозяин. Леха с интересом потрогал ручку того чемодана, убедившись в ее целости, и задвинул свой в изголовье свободного тюфяка.

В палатке было прохладно. Леха открыл дверцу печки. На дне, в кучке золы, тлели несколько углей. Он выгреб железной кочергой золу, подбросил в печь угля и вышел из палатки.

Под навесом походной кухни суетились два солдата-повара.

— Обед еще не готов, товарищ прапорщик, рано пока, — объяснил один из них. — Осталась гречка от завтрака, будете?

— Давай! — охотно согласился Леха.

Миска гречки с кусками тушенки промелькнула по Лехиному пищеводу, как быстрый приятный сон про голую женщину, не успев вызвать в конечном итоге при скоротечности этого явления ничего, кроме досады за несбывшееся удовольствие. Как водится в таких случаях, все нормальные мужики снова, хоть и напрасно, закрывают глаза, чтоб досмотреть сон, так и Леха потянулся за добавкой. Но, как и второй серии сна, гречки больше увидеть не удалось.

— Это последняя была, — виновато ответил повар. — Но скоро на обед рассольник будет и картошка! — пытался он подбодрить Леху.

Почти сытый Леха вернулся в палатку и обнаружил там соседа. Сидя на корточках, тот ковырялся кочергой в печке.

Он обернулся, захлопнул чугунную дверцу буржуйки и встал. Ему было уже за сорок. Небольшого роста, с брюшком, круглолицый, с пшеничного цвета усами и лысеющей головой с остатками редких светлых волос, он смахивал на недовольного хомячка, в норку которого забрался непрошеный гость.

— Новый? Опять, я слышал, лишний? Это ты угля сырого в буржуйку навалил? — Он испытующе посмотрел на Леху.

Тот только неопределенно пожал плечами.

— Там почти прогорело все, не замерзать же… — Но, желая сгладить момент, миролюбиво протянул руку: — Прапорщик Шашкин Алексей, можно Леха!

— Вижу, что прапорщик, — пожимая руку, ответил хозяин брезентовой комнаты без удобств. — Прапорщик Кульков Николай Михайлович, можно просто Михалыч! А сухой уголек ближе к углу ящика лежит. — Он провел кочергой черту по кучке угля и аккуратно положил ее рядом с печкой. — Давай уже, обживайся.

Леха уселся на тюфяк, выдвинул чемодан и стал вынимать пожитки. Когда на свет появился радиоприемник ВЭФ, Михалыч оживился.

— Во! Теперь страну будем слушать. А заодно и вражьи голоса! Тут знаешь, как берет — граница рядом, почти без помех.

А когда Леха извлек со дна чемодана еще и бутылку с наклеенным на нее ярлыком «Горилка с перцем», купленную еще на Украине, то Михалыч сказал:

— Спрячь до вечера! Командир этого не терпит! Кого днем с запахом учует, сразу без разборок в харю бьет! Он бывший штангист. Удар — как бампером самосвала, на ногах устоять невозможно! — Михалыч вжал голову в плечи и поморщился.