Дикая кошка пришла на водопой и не собиралась отступать: человек стоял на том месте, с которого она обычно пила. Раздражение ее все более усиливалось, а он словно прирос к камню и не мог даже шевельнуться. Наконец измученный жаждой зверь громко зарычал и медленно пошел к воде, но не туда, где был человек, а немного в сторону. Ахсур, увидев, что хищница уже совсем близко, дико вскрикнул и бросился к берегу. Навстречу ему из зарослей вышел Кулл.

Львица бросилась за человеком и почти настигла его, но в это мгновение перед ней оказался другой. Она прыгнула на него, но наткнулась на что-то острое. Это ее остановило лишь на миг. Она издала яростный рев и прыгнула снова, стремясь вцепиться зубами человеку в горло.

Атлант увидел, что кинжал, который он успел выхватить и вонзить львице в грудь, натолкнувшись на кость, не причинил зверю никакого вреда. Он отпрянул, и большая кошка пролетела мимо него, однако тут же развернулась и снова изготовилась к прыжку. Кулл за это время успел схватить большой камень и метнул его в львицу именно в тот миг, когда она взвилась в воздух. Камень попал ей в плечо, рассек его и заставил отклониться в сторону. Львица снова промахнулась. Но атлант не дремал. Он бросился навстречу зверю и, схватив его одной рукой за горло, другой нанес мощный удар в шею. Клинок вошел по рукоятку, хлынула алая кровь. Львица обхватила его передними лапами за плечи, царапая их, а задними сильно ударила по ногам. Острые когти пропороли глубокие борозды на бедрах и коленях Кулла, разорвав в клочья его кожаные штаны. Рука, державшая львицу за горло, постепенно сгибалась под ее напором, и пасть разъяренной хищницы неуклонно приближалась к лицу атланта. Он уже чувствовал смрадное дыхание и видел огромные влажные клыки, слышал надсадный хрип и прерывистое рычание. Кулл еще сильнее сжал ей горло и отвел руку для последнего удара. Если он будет неточен, ему конец. Львица еще раз взбрыкнула задними лапами, стараясь разорвать противнику живот. Боль была невыносимой, атлант взревел и нанес удар ей в грудь. Клинок, пройдя между ребрами, задел сердце, и злобная кошка вдруг ослабела, задергалась, лапы, которыми она обхватывала человека, разжались, и львица рухнула к его ногам.

Кулл оглянулся, высматривая Ахсура. Сначала он подумал, что парень испугался и убежал в лес, но вскоре заметил его, распростертого на берегу среди камней, и бросился туда. Ахсур лежал лицом вниз. Кулл перевернул его на спину. Лицо юноши было бледным, глаза закрыты. Атлант осмотрел его — ни царапины. Он похлопал мальчика по щеке, потом по другой. Это не помогло. Потряс за плечи. Ахсур по-прежнему не подавал признаков жизни. Кулл прижал ухо к его груди и услышал тихое и мерное биение сердца. Тогда он пошел к ручью, подхватив по дороге брошенный котелок, и набрал в него воды, а затем плеснул ею Ахсуру в лицо. Это тоже не возымело действия. Кулл взял его на руки и отнес на лужайку.

Он долго сидел рядом, смывая с себя кровь, которая сочилась из глубоких царапин, оставленных львицей, с надеждой посматривая на лицо юноши. Ахсур открыл глаза, когда атлант на мгновение отвернулся.

— Где львица? — спросил он.

— Я убил ее. Ну, как ты, оклемался? — Кулл обрадованно улыбнулся.

— Ты снова меня спас, Кулл.

Атлант хмыкнул и пожал плечами:

— И себя тоже.

— Я вспомнил, — сказал Ахсур.

— Что вспомнил?

— Я вспомнил свою мать. Я видел, как ее убили…

— Кто убил? Говори толком, парень. Постарайся ничего не пропустить.

Юноша провел ладонями по щекам и, уставившись в одну точку, заговорил:

— Тогда был солнечный день. Я видел много веселых, ярко одетых людей вокруг нас. Они скакали верхом, а мы ехали в повозке. Моя мать, удивительно красивая, все время улыбалась. Рядом болтали и смеялись еще какие-то молодые женщины. Вдруг все вокруг закричали, и я увидел львицу — она бежала к нам. Пасть у нее была красная, из нее торчали огромные клыки. Вдруг появился какой-то черный человек…

Ахсур замолчал. От волнения он не мог говорить.

Северянин не торопил его, понимая, что пережитое потрясение помогло мальчику вспомнить то, что выпало из памяти тоже из-за какого-то происшествия, которое напугало его и надолго лишило дара речи.

Через некоторое время Ахсур снова заговорил:

— Этот человек с заросшим черной бородой зверским лицом схватил меня. Мать уцепилась за мою одежду и не хотела ему меня отдавать. Тогда он ударил ее ножом в грудь, и она упала. После этого я ничего не помню.

— Думаю, того, что ты вспомнил, хватит, чтобы отыскать твоего отца и других родственников. Такое не забывается. И, клянусь Валкой, если судить по твоему рассказу, они люди совсем не бедные!

— Скорей бы добраться до города. Мне не терпится все разузнать.

— Завтра будем там.

Город предстал перед ними на следующий день после полудня. На вершине большой горы даже издали хорошо были видны мощные стены дворца и храма. Чуть ниже теснились высокие каменные здания, а у подножия горы рассыпались маленькие домишки попроще вперемежку с зелеными садами. Город с трех сторон был обнесен высокой стеной, сложенной из сырцового кирпича, которая заканчивалась там, где гора круто обрывалась. Дорога вела к воротам, обращенным на юг, которые, когда путники подъехали к городу, закрылись прямо у них перед носом.

Кулл страшно разозлился и принялся дубасить огромным кулаком по деревянной створке, обшитой железом, с такой силой, что выпало несколько заклепок.

— Эй, откройте! — рявкнул он — Мы не собираемся ночевать тут, как собаки!

За воротами слышались голоса. Несколько человек спорили, стоит открывать или нет. Наконец чей-то грубый голос пророкотал:

— Он развалит нам ворота, если мы не откроем. Эй, — крикнул он, — потише, а то будешь ночевать в тюрьме!

Створка чуть приоткрылась, из-за нее выглянула голова с большими висячими усами, и обладатель пропитого баса спросил недовольно:

— Кого это Тог принес? Сейчас так тебе заеду, что полетишь туда, откуда приперся! — Он со злостью уставился на Кулла.

— Ты не очень-то грози, усатый.

Кулл понизил голос, не желая обострять отношения, а сам незаметно поставил ногу в проем между створками. Усатый стражник заметил это, но его больше интересовало другое. Стоявший перед ним верзила был весь в лохмотьях, сквозь которые виднелось располосованное длинными красными царапинами тело.

— Кто это тебя так разукрасил? — спросил он удивленно.

Кулл усмехнулся:

— Львица приласкала. Соскучилась, видно, по мужскому обществу. Обняла так крепко, что насилу от нее избавился.

— Ты что, убил ее?

— Конечно. Или, думаешь, я бы стоял сейчас перед тобой, зануда усатая? Открывай!

Стражник вышел из ворот и еще раз оглядел ссадины и царапины, украшавшие крепкого, широкоплечего молодца, который, судя по всему, не собирался отступать. Понимая, что открыть все равно придется, он решил не упустить свою выгоду.

— Гони золотой, тогда пропущу, — заявил он грубо.

— Это за что же? — Кулл недобро ухмыльнулся.

Стражник выставил копье вперед и грозно сдвинул брови:

— Не хочешь платить — оставайся за воротами, а будешь их ломать, очень быстро в тюрьме окажешься. У нас порядки строгие.

— Ты со всех берешь по золотой монете за въезд?

— Ворота были закрыты, когда ты подъехал, — раздраженно буркнул стражник.

— Значит, ты берешь золотой за то, что створку приоткрыл? Дорого ценишь свой груд. — Атлант просунул голову между створками и крикнул: — Эй, кто там на страже? Идите сюда.

Из ворот один за другим вышли еще три стражника. Кулл обратился к ним:

— Вот этот усатый требует золотой за то, чтобы пропустить нас. Как вы считаете, дать ему?

Стражники возмущенно заговорили наперебой:

— Вот еще! Плати всем! Он тут не один.

Кулл согласно закивал:

— И я так думаю. Всем понемножку, и никому не обидно. Держите!