Если к этому прибавить чрезвычайную напряжённость, которой требовали текущие события, вскоре увеличившуюся ввиду бесконечных выступлений террористов, каждому легко понять ту степень физического и нервного напряжения, которые были необходимы для выполнения моих обязанностей.

Я должен отметить также, что громадная работа, выполняемая Столыпиным, высокие душевные качества которого и бесконечная преданность долгу общеизвестны, с течением времени все больше и больше приводили меня в изумление.

В течение всего периода времени, в который заседала Дума, партия социалистов-революционеров готовила ряд террористических выступлений, направленных против высших чиновников государства и против агентов полиции, которые она практиковала с самого начала революционного движения.

В начале лета эта партия опубликовала в иностранной прессе заявление, что "ввиду открытия заседаний Думы и в ожидании, что народ уяснит себе политическое положение, следует отказаться от террористической тактики, не прекращая, однако, подготовки новых выступлений; центральный комитет партии укажет момент, когда вновь должна проявиться революционная активность".

Роспуск Думы дал сигнал к возобновлению террористических выступлений, которые проявились в ряде террористических актов.

В субботу 26 августа, около трёх часов пополудни, страшный взрыв разрушил часть дачи, занимаемой Столыпиным на островах.

Премьер-министр не пострадал, но около тридцати человек были убиты и ещё больше ранены, некоторые из них серьёзно, среди последних двое детей Столыпина.

Я был в это время в городе, принимая в Министерстве иностранных дел Нитрова, начальника двора великого князя Владимира, который просил его посоветоваться со мной относительно одного дела. Окончив разговор, я задержал моего посетителя ещё на полчаса, желая показать ему некоторые внутренние украшения, которые делались в то время во дворце министерства.

Покинув меня, Нитров отправился в резиденцию премьер-министра по другому поручению великого князя, и случилось так, что эта случайная отсрочка спасла его от смерти на вилле Столыпина, иначе он прибыл бы за несколько минут до катастрофы.

Извещенный по телефону о случившемся, я бросился в экипаж и через двадцать минут прибыл на место катастрофы, ужас которой превосходил всякое описание.

Около трети дачи было разнесено в щепы, и если разрушение не было полным, то это произошло только потому, что дом был построен из дерева; каменное или кирпичное строение было бы разрушено совершенно, и число жертв было бы более значительным. Можно было видеть погребенными под обломками разрушенного дома человеческие тела, частью мертвые, частью подающие ещё признаки жизни. Там и сям валялись куски платья и окровавленные части человеческого тела; крики агонии и призывы о помощи разрывали сердце; перед входом виднелись бесформенная масса дерева и железа и трупы двух лошадей – все, что осталось от экипажа, который привез сюда исполнителей этого страшного дела. Буквально ничего не осталось от вестибюля и от трёх комнат нижнего этажа, соприкасающихся с той, в которой в это время находился Столыпин; как будто чудом действие взрыва коснулось только порога рабочего кабинета премьер-министра.

Я нашёл его в маленьком павильоне в саду, бледного, но совершенно спокойного, отдающего приказания спокойным голосом относительно помощи раненым, среди которых только что была обнаружена одна из его дочерей, девочка пятнадцати лет. Он собственными руками извлёк своего единственного четырёхлетнего сына из-под груды обломков.

Он сам рассказывал мне, как он нашёл своего ребенка, наполовину погребенного под обломками дачи. Малютка не получил серьезных ран, но положение дочери было очень серьёзно; ей была оказана первая помощь и с большой тревогой ожидался известный хирург Павлов, вызванный по телефону.

Вот точное изложение того, что случилось, согласно тем сведениям, которые я получил на месте катастрофы.

Суббота была приемным днём Столыпина, и его ожидало много посетителей, разместившихся в комнатах нижнего этажа дачи.

С обычным мужеством он оставлял без внимания предупреждения о готовящемся на него покушении и продолжал принимать посетителей без всяких формальностей и совершенно свободно. Принимались все, кто желал говорить с министром, без представления какого-либо рекомендательного письма и даже без того, чтобы установить личность посетителя. Только немногие агенты тайной полиции были помещены в первой передней и внимательно осматривали всякого прибывающего посетителя. В следующей комнате один из крупных чиновников министерства, генерал Замятин, с помощью секретарей записывал имена посетителей и спрашивал их о цели посещения, прежде чем разрешить войти в следующую комнату – приемную, расположенную рядом с рабочим кабинетом министра, находившуюся в правом крыле здания и выходившую в сад. В верхнем этаже находились комнаты, занимаемые детьми Столыпина.

Прием начинался в два часа, и в приемной находилось около сорока человек – высшие чиновники, финансисты и даже крестьяне, посланные своими обществами изложить свои нужды министру.

В половине третьего к подъезду дачи прибыло ландо, в котором находились три человека, одетые в военную форму.

Они уже прошли первую переднюю, когда полиция, заметив, по-видимому, что-то подозрительное в одежде или поведении посетителей, задержала их у дверей второй комнаты. Послышался шум борьбы, сопровождаемый возгласом: "Да здравствует революция!", и в тот же момент раздался страшный взрыв. Все находившиеся в первой комнате были убиты, включая и преступников, имена которых так и остались неизвестными. Во второй комнате генерал Замятин был тяжело ранен, а другие чиновники или ранены, или убиты. В приемной около тридцати человек были убиты, а остальные ранены. Три комнаты нижнего этажа были совершенно разрушены, так же как и в верхнем этаже, но благодаря тому, что дом был построен из дерева, остальная часть здания осталась невредимой.

Дверь между приемной и кабинетом министра была сорвана с петель, и Столыпин, который в это время разговаривал с посетителем, был опрокинут на пол, но ни тот, ни другой не пострадали, только получили несколько царапин.

Среди убитых был прежний предводитель дворянства полковник Шульц, начальник полиции Таврического дворца и несколько других чиновников высокого ранга, но большинство жертв состояло из полицейских агентов или скромных просителей, среди которых находилась и одна бедная женщина, труп которой был страшно обезображен.

Сила взрыва была настолько велика, что деревья по набережной Невы были вырваны с корнем и все стёкла домов противоположной стороны набережной разбиты.

В тот же самый вечер Столыпин вместе со своей семьей переехал в официальную резиденцию министра внутренних дел, но несколькими днями позже ввиду трудности защитить здание от нападения террористов он поселился в апартаментах Зимнего дворца, которые не были заняты императором с начала революционного движения.

Обыкновенно в субботу вечером я покидал город и воскресенье проводил в Петергофе, где в это время двор имел резиденцию и где император предоставил в моё распоряжение апартаменты в императорском дворце. Но в этот вечер Столыпин просил меня прийти к нему, чтобы принять участие в чрезвычайном заседании Совета Министров, ввиду чего я отложил свою поездку на следующий день.