Больше того, президент хотел начать переговоры о мире — предпринять последнюю отчаянную попытку если не остановить, то хотя бы замедлить неумолимое продвижение химер. Так что присутствие огромного химерианского корабля, скорее всего, имело какое-то отношение к предстоящим переговорам.

Но ничего этого Хейл не мог высказать вслух, и он ограничился не слишком содержательным замечанием:

— Большая штуковина, Харли. Лучше не выводи ее из себя.

Посмотрев на Хейла, Первис понял, что тому известно больше, чем он считает нужным сообщить, и презрительно фыркнул.

— Пусть я понятия не имею, что тут происходит, но мне хочется надеяться, что большие шишки знают что к чему.

— И мне тоже, — угрюмо согласился Хейл. — Вот только почему-то мне кажется, что это не так.

Оказавшись на земле, он увидел «Линкс», стоявший на бетонке неподалеку от специально переоборудованного четырехмоторного бомбардировщика, который прошлой ночью тайно доставил Грейса в Шеридан. Вокруг самолета стояло оцепление из вооруженных до зубов десантников. Водитель бронеавтомобиля вытянулся в струнку и лихо козырнул.

— Добро пожаловать в Вайоминг, сэр!

— Спасибо. — Ответив на приветствие, Хейл закинул вещмешок и оружие за спину. — Сколько ехать до базы?

— Минут пятнадцать, сэр, — ответил «часовой», усаживаясь за руль.

— Ясно, — сказал Хейл, занимая место рядом. — Тогда двинули.

Оценка солдата оказалась точной. «Линкс» проехал миль пять на север по двухполосному шоссе, после чего свернул на грунтовую дорогу. Все это время химерианский крейсер не только заслонял собой половину неба, но и испускал озон в потрескивающий статическим электричеством воздух. Ни словом не обмолвившись по этому поводу, водитель, петляя по дороге, то и дело с тревогой поднимал взгляд в небо.

Когда бронеавтомобиль затормозил перед главными воротами, его там встретили танк М-12 и взвод десантников. Обоих «часовых» подвергли тщательному досмотру охранники, военные, а также агенты АСНИП, приставленные к службе безопасности президента.

Благодаря тому что Хейл был офицером, возглавляющим подразделение АСНИП, его пропустили с минимальными формальностями. Через пять минут «Линкс» остановился в хвосте конвоя бронированных машин, доставившего Грейса из аэропорта. Машины стояли перед приземистым зданием из железобетона, защищенным многочисленными зенитными батареями.

Поблагодарив водителя, Хейл взял вещмешок и карабин и вошел в здание, где ему снова пришлось пройти проверку. Когда с этим было покончено, десантник провел Хейла по лабиринту коридоров в наблюдательный центр, который представлял собой длинное узкое помещение, выходившее другим концом в просторный зал.

В центре собрались десятка два человек, половина из них ученые, остальные — сотрудники службы охраны и члены президентской администрации.

Майор Блейк также присутствовал здесь: помимо того что отряд «часовых» был придан службе охраны Грейса, АСНИП помогало обеспечивать безопасность всей базы. Увидев вошедшего Хейла, майор шагнул ему навстречу.

— Поздравляю со спасением пленников, лейтенант… Жаль только, что с Дентвейлером все так получилось.

— Да, сэр, — согласился Хейл. — Не могу сказать, что этот человек мне нравился, — но все же это ужасная смерть.

Блейк кивнул.

— Прости, что пришлось тащить тебя сюда после столь сложной операции, но тут начинается самый настоящий цирк, и ты мне нужен.

Брови Хейла взметнулись. Он достаточно хорошо знал Блейка, и от него не укрылся гневный огонек, сверкнувший у майора в глазах.

— Цирк, сэр?

Блейк скривил гримасу.

— Дентвейлер использовал Ханну Шеферд, чтобы заманить Дедала в ловушку и доставить его сюда. И вот теперь президент хочет с ним говорить! Одному Богу известно, о чем.

Благодаря магнитофонным записям, лежавшим в кармане лейтенанта, известно это было не только Богу. И Хейл поделился бы всем с Блейком, если бы ровно в этот момент не заблеял сигнал. Все присутствующие поспешили прильнуть к бронированному стеклу.

— Что тут происходит? — спросил Хейл.

— То самое, — угрюмо пробурчал Блейк. — Ученые Дентвейлера методом кнута и пряника добились от Дедала сотрудничества. Предварительные переговоры длились целую неделю, и, если верить тем, кто за это отвечает, Дедал благоприятно отнесся к идее двусторонних переговоров на высшем уровне. Настолько благоприятно, что, когда он попросил продемонстрировать добрую волю, Грейс позволил химерианскому крейсеру войти в наше воздушное пространство. И вот теперь президент намерен встретиться с Дедалом лицом к лицу.

— Лицом к лицу? Да вы шутите! — воскликнул Хейл. — Неужели все забыли, что было в Исландии? Дедалу нельзя доверять. Вам это известно не хуже меня. Вы же были там, когда он сбежал!

— Именно это я им всем и сказал, — устало согласился Блейк. — Но никто меня не слушал. Эти болваны считают, что угроза боли плюс заложница жена не позволят Дедалу снова сорваться с катушек.

— Полная хрень! — высказался Хейл.

Они подошли к толстому стеклу и успели увидеть, как президент Грейс входит в огромную камеру, где содержится Дедал.

Хотя физическое тело Дедала находилось в Вайоминге, его неутомимое сознание растеклось по всему миру, перескакивая от гибрида в индонезийском Паданге к ревуну, бегающему по саванне неподалеку от чадского городка Фада, от него — к страшилищу в боливийском Ла-Пасе, к титану, бредущему через заснеженную украинскую степь, к истязателю, рыщущему по улицам индийского Дели…

И всякий раз Дедала встречали с радостью — он был выражением того единства, которому принадлежали все химеры. По крайней мере, так считали они. А вот у самого Дедала были основания полагать, что он поднялся над химерианским вирусом и даже взял его под свой контроль. Это было верно в том случае, если только вирус не контролировал Дедала настолько, что тот даже не ощущал его присутствия. Мысли о подобной возможности продолжали терзать Дедала, но тут он ничего поделать не мог.

Такими были раздумья Дедала, когда разряд электричества вернул его разум в тело, в котором он обитал. Тело это имело очень неприглядный вид, напоминая висящую в воздухе раковую опухоль с болтающимися под ней тоненькими ножками. Электрический удар не вызвал боль, но он и не был на то рассчитан. Нет, этим легким уколом люди вызывали Дедала к себе, скорее всего, ради долгого, скучного общения.

Открыв многочисленные глаза, Дедал увидел, что прямо под ним в бетонной камере стоит человек. Пол меньше часа назад помыли из шланга, и он еще оставался влажным.

— Человек, стоящий перед вами, — президент Ной Грейс, — объявил голос из динамиков. — Он хочет вступить в переговоры.

Слова бесконечным эхом разлились в сознании, и Дедала опять унесло прочь. Он был железноголовым, жадно пожиравшим человеческую ногу в Париже, когда его резко вернул назад новый, более мощный разряд.

Общение на «языке мяса», как это называл Дедал, требовало от него сосредоточенности, и чем дальше, тем больших усилий оно стоило, поэтому первая попытка обернулась лишь бессмысленным набором звуков.

— Меано понта хиблом орага.

Ной Грейс стоял в тени, отбрасываемой парящим в воздухе чудовищем, и смотрел на него, задрав голову. Если не считать бомбардировки мемориала Линкольна, он впервые так близко общался с химерой. При условии, что Дедала действительно можно было считать таковой.

Но вместо расслабляющего мочевой пузырь страха, которого он ожидал, Грейс испытывал совсем другое чувство. Ощущение власти. Висящее над ним чудовище было его пленником — не наоборот, — а значит, должно было подчиняться его воле. Единственный вопрос состоял в том, сохранил ли мутант достаточно человеческого, чтобы можно было с ним общаться. Прозвучавшая белиберда была плохим началом.

Грейс откашлялся.

— Я говорю от имени народа Соединенных Штатов Америки.

Дедал исторгнул из себя газ, и его тело обмякло. Ощутив внезапный укол страха, Грейс заставил себя не трогаться с места, пока этот ужас во плоти не опустится на уровень его глаз. Он увидел остатки человеческой головы, практически полностью поглощенной бесформенным телом. Черные как уголь глаза уставились на Грейса из глубоких глазниц, и багровые губы зашевелились.