Мать Бетти испустила отчаянный вой. Майра обняла ее за плечи, пытаясь утешить.

— Бедную девочку съедят, — шепнул на ухо Уокеру Берл. — Гады ее съедят. И помогает им Коллинз. Как знать, быть может, Коллинз достанутся объедки. Лично я не удивлюсь.

Пленникам не оставалось ничего другого, кроме как устраиваться на ночлег. Все понимали, что завтра придется не легче. Майра заснула, прижавшись к мужу, но к Уокеру сон не шел. Даже в тусклом сиянии свечей он видел темное пятно, расползающееся по потолку, и знал, что на самом деле оно алое.

Когда наступило утро, пленников погнали наверх. Пройдя через забрызганный кровью обеденный зал, они вышли на холодный дневной свет. К этому времени мать Бетти полностью замкнулась в себе, ее взгляд стал пустым. Если несчастная женщина видела кровь и поняла, чья она, то никак этого не показала.

Погода стояла холодная, но ясная. Когда колонна направилась на север, Уокер разглядел высоко над головой три белых инверсионных следа, расчертивших голубое небо. Скорее всего, «Сейбры», летящие на высоте двадцать пять тысяч футов, находились в полном неведении по поводу пленников на земле. Впрочем, летчики все равно ничем не могли помочь несчастным — разве что положить конец их страданиям.

К счастью для Уокеров, при обыске у них не отняли теплую зимнюю одежду и прочные ботинки; однако так повезло далеко не всем. Некоторые пленники были одеты относительно легко и были вынуждены утепляться чем придется. В борьбе с холодом они накидывали на плечи одеяла и обматывали ноги тряпьем. Колонна напоминала сборище оборванцев. Пленники шли мимо домов, таращившихся на дорогу пустыми глазницами выбитых окон, мимо автомобилей, раздавленных лапами боевых машин, и мимо исклеванных вороньем трупов, обернутых саваном сверкающего инея.

Прошел час, затем еще один, и наконец колонна подошла к перекрестку, где уже ждала другая группа пленных. Обратив внимание на дорожный знак, Уокер понял, что они обошли стороной Рокфорд и попали в штат Висконсин.

После непродолжительной паузы, когда гибриды общались друг с другом на своем языке, Коллинз, которой, видимо, не терпелось продемонстрировать свою сомнительную власть новичкам, озвучила новые приказания.

— Построиться в колонну, не раскрывать рот и шагать вперед.

Пленникам запрещалось разговаривать между собой, однако с этим не возникало никаких проблем, если только Коллинз находилась далеко. Уокер поравнялся с Берлом и тихо спросил:

— Итак, Харли, какие у тебя мысли? Куда нас ведут вонючки? И зачем?

— Понятия не имею, — признался Берл. — Но ведь это ты у нас министр обороны, ты и скажи мне.

Уокер ответил не сразу. Они с Майрой тщательно старались ничем себя не раскрыть, опасаясь, что если вонючки прознают, кто они такие, то обязательно используют это каким-либо образом. И все же, учитывая, сколько раз фотографии Уокера мелькали в газетах, было ясно, что обман не сможет продолжаться до бесконечности. Уокер взглянул на Берла.

— И давно ты знаешь?

— С прошлой ночи. В гостинице на столе лежала газета. Месячной давности. И ты был на второй странице. Корреспондент приводил твои слова: «все под контролем, и мы победим», — Берл криво усмехнулся. — Не хочешь пересмотреть позицию?

Уокер поморщился.

— Да, хочу. Наши дела плохи — но я по-прежнему убежден, что мы сможем победить. Если будем сражаться как одержимые. Вся беда в том, что Грейс, похоже, намеревается выкинуть белый флаг.

Брови Берла поползли вверх.

— Вот как? Будь добр, поделись ценной информацией.

Уокер понимал, что больше не может хранить тайну один. Если с ним что-нибудь случится, то кто поможет Майре доставить диктофон «Только свободе». Поэтому он рассказал Берлу все. Когда Уокер закончил, тот кивнул.

— Ты прав, Генри. Если все так, как ты говоришь, эта запись дорогого стоит. Дороже некуда. Можешь на меня рассчитывать. Сделаю все, что в моих силах.

Уокеру стало немного легче. Казалось, даже время потекло быстрее. Колонна шла мимо заброшенных пашен. Небо оставалось чистым, и солнце даже начинало греть. Один раз Уокер увидел вдалеке три огромных силуэта. Вспомнив прошлогодние донесения, он опознал «голиафов». Громадные четырехногие машины имели высоту почти двести футов и несли на себе мощное вооружение. Тот факт, что боевые машины абсолютно безнаказанно передвигались среди бела дня, был очередным свидетельством тотальной власти химер над севером континента.

Где-то через час к колонне присоединилась еще одна группа пленных. Очевидно, химеры прочесывали местность в поисках людей, а затем сгоняли их в некий единый центр.

Начало смеркаться. Колонна тащилась на север медленно, и Коллинз приходилось подгонять пленников.

— Ускорить шаг! — строго кричала она, расхаживая в связке с гибридом вдоль растянувшейся колонны. — Мы уже почти прибыли на место. Или вам хочется провести эту ночь под открытым небом?

Никто не знал, что это за «место», но и под открытым небом спать никому не хотелось, поэтому измученные пленники брели дальше. Наконец гибриды, шедшие в голове, свернули на разбитую грунтовую дорогу, отмеченную указателем «Карьер Хасбро», и вдалеке показалась россыпь ярких огоньков. По обе стороны от дороги высились огромные механизмы и здания, которые постепенно исчезали в сгущающихся сумерках и за пеленой сухого снега, повалившего с неба, как только стало холодать.

И вот пленники оказались «на месте»: их подвели к краю открытого карьера, освещенного установленными на столбах фонарями. Уокер увидел дорогу, которая спиралью уходила вниз по стенам карьера, и лачужный городок, сооруженный на самом дне. Вокруг трех мерцающих костров жались друг к другу десятки людей.

— Дом, милый дом, — съязвил Берл.

Гибриды повели пленников вниз. Глядя, как стены карьера уходят все выше и выше, Уокер размышлял о диктофоне и о Чикаго. Смогут ли они с Майрой бежать из этого карьера?

Уокер не собирался сдаваться, но чем глубже он погружался в чрево земли, тем труднее было сохранять оптимизм.

Неподалеку от Валентайна, штат Небраска

Понедельник, 3 декабря 1951 года

На Уильяме Дентвейлере были шапка-ушанка, костюм и теплое пальто, но в пулеметные бойницы СВВП врывался ледяной ветер, и главе президентской администрации очень хотелось накрыть колени теплым пледом. Только вот пледа не было, по крайней мере, Дентвейлер его нигде не видел, а спросить никак не решался. Отчасти потому, что не хотел выставить себя скулящим штатским, отчасти потому, что знал: стоит встать — и тонкая прослойка теплого воздуха между кожей и одеждой исчезнет. А встать нужно было обязательно, если он хотел обратиться к бортмеханику в шлеме, сидевшему на ящике с надписью «патроны 7,62 мм, модель М-5А2».

И Дентвейлер сидел на месте, глубоко засунув в карманы руки, и так одетые в перчатки. Мерно гудя двигателями, СВВП летел на север к базе АСНИП номер шесть. Как и президент Грейс, Дентвейлер придерживался мнения, что дать АСНИП право строить и самостоятельно обслуживать собственные базы было ошибкой, хоть этого и требовали соображения секретности. Ведь теперь, когда война затягивалась, высшие чины армии, военно-морского флота и морской пехоты по-прежнему оставались покладистыми, а вот агентство начинало демонстрировать строптивость.

Но отнимать у АСНИП базы было слишком поздно, а пока бюджетом агентства распоряжался Грейс, верхушке АСНИП приходилось держать себя в руках.

От этих мыслей главу администрации президента отвлекла резкая перемена в гуле двигателей. Сквозь одежду Дентвейлер ощутил вибрацию другого рода: самолет на мгновение завис в воздухе, разворачивая двигатели вертикально. Затем СВВП быстро устремился вниз, и внутри у Дентвейлера все оборвалось. Меньше чем через минуту шасси с ощутимым толчком соприкоснулось с механической палубой, перепачканной машинным маслом.