Колонна уходила от разгромленного аэродрома. С момента начала операции прошло всего полтора часа. Вроде немного, но на войне каждая минута имеет свою цену. Не успели они отъехать на пару километров, как повстречали два грузовика с пехотой двигающиеся им навстречу. Три пулемета, работающие по плотному скоплению людей с минимальной дистанции — это страшно… эффективно. Что самое интересное, грузовики даже не пострадали, дырки в кузовах не считаются. Потратили минут пятнадцать, очистили машины от трупов и продолжили движение, а майор задумался.

Что-то подобные операции стали входить в систему. Что бы ни говорили, но когда долго везет, это тоже плохо. Народ начинает расслабляться. Решив, что на ближайшее время таких операций не предвидится, майор несколько успокоился.

Николай «проскучал» еще три ходки, а потом вернулся на базу. Основные запасы снарядов перевезли, а охотников, желающих осветить мир «огнем своей души», почему-то больше не нашлось. Ожидая возвращения отряда Николай подремал, так как знал о планах на вечер, в которых немалая роль отводилась именно ему и Нифару, который сейчас прикрывал действия отряда сверху.

Когда отряд вернулся, Николай порадовался успешно проведенным операциям и, обменявшись новостями, пошел готовиться к вылету. К этому моменту уже стало известно, что долетели и приземлились все самолеты, правда, два истребителя посадили на брюхо, сказалось отсутствие опыта у летчиков. В целом же проведенная операция получила высшую оценку у Крома.

В 20.00 Николай вместе с Нифаром вылетели к первому аэродрому противника и через полчаса неспешного полета они зависли над аэродромом, а искины истребителей, при помощи сканеров, принялись вскрывать систему обороны. Закончив сканирование и распределив цели они одновременно начали атаку, выпустив ракеты по обнаруженным зенитным установкам. Им вполне по силам было раскатать весь аэродром в тонкий блин, но достигнутая на переговорах договоренность не позволяла это сделать: надо было оставить возможность победы бомбардировщикам. Управившись за десять минут Николай остался контролировать обстановку, а Нифар отправился к следующей точке снимать систему обороны. Ровно в 21.00 с востока послышалось мерное гудение и на подсвеченный горящими установками ПВО аэродром бомбардировщики начали вываливать свой смертоносный груз. Разнеся все, что еще оставалось на аэродроме целым, бомбардировщики удалились с чувством хорошо исполненного долга.

На следующих площадках картина повторялась с небольшими вариациями: менялось количество батарей ПВО и их расположение. Итог в любом случае был предопределен заранее.

Вернувшись на базу и наскоро перекусив, Николай снова взлетел, сопровождая челнок, который двигался к линии фронта. На этот раз целью была не переброска людей или грузов, а выполнение тщательно задуманной и согласованной с полковником Снегиревым пакости. Пакости, разумеется, для немцев.

Прибыв в 23.30 в исходную точку , челнок включил установленные на нем широкополосные станнеры и медленно двинулся вдоль немецкой линии обороны. Пройдя три с половиной километра — длину фронта, контролируемую дивизией Снегирева, челнок начал перемещаться зигзагообразно, накрывая территорию оккупированную немцами и сдвигаясь вглубь немецких порядков. Пройдя таким образом пять километров, челнок завис на месте, отключив станеры.

Прибывший в 23.00 в окопы полковник Снегирев стоял и беспокойно смотрел на немецкие позиции, словно хотел рассмотреть, что таится в глубине вражеской обороны. Периодически взлетали осветительные ракеты, освещавшие все вокруг мертвенным светом. После 23.30 ракеты перестали взлетать и полковник успокоился: все идет по плану. В 24.00 дивизия поднялась и тихо направилась к позициям немцев. Слова полковника Снегирева, что особого сопротивления не будет, бойцы поначалу восприняли с удивлением и только уважение к словам полковника, который никогда их не обманывал, дали сил встать и идти. Тем более, что полковник шел вместе в ними, попросив у старшины винтовку с примкнутым штыком. Когда, дойдя до немецких окопов, они увидели спящих немцев, вера в полковника возросла и окрепла настолько, что даже патроны тратить не стали — работали штыками.

Тяжелая была ночь. Они прошли пять километров и дошли до деревни, в которой расположилась немецкая танковая дивизия. Перебив спящих танкистов и связав командующего немецкой танковой дивизией, изрядно уставшие к утру бойцы занимали оборону за деревней, давая возможность прибывшим танкистам освоить трофейную технику и перегнать в расположение части.

Полковник, который за всю ночь тоже не сомкнул глаз, позвал своего водителя и, набросав записку. отправил в штаб фронта. После этого позвал своего начарта и сказал:

– Вот теперь, Иван Давыдович, можешь оформлять те стволы, как захваченные трофеи и давать ход проверке по номерам. Теперь вопросов и претензий к нам не будет.

– Но откуда ты знал, что сопротивления не будет?

– Давай спишем на интуицию и успешно проведенную разведку. Ты лучше подумай, как у соседей трофеи отбивать будешь, – перевел тему полковник. — Налетят ведь как коршуны: поделись, поделись…

– Ну и поделюсь, если надо будет Мы одних только орудий ПТО с полсотни подобрали, не говоря уж об остальном, вывозить намучаемся.

– Сколько раз я тебе говорил, чтобы искал водителей? Столько техники захватили — грузовики, автоцистерны, танки те же…

– Да, танкисты там прям слюнями исходят. Подумать только, сто двадцать четыре танка!

– В основном легкие, средних только двадцать четыре.

– Ну и что? Если тебе не надо, ты только свистни — очередь выстроится.

– Щас, разбежался свистеть. Это надо с командующим фронтом решать. Эх, силенок бы мне побольше, я бы так пошуршал по тылам у немцев… Ты только посмотри, какой хороший прорывчик образовался… Сейчас бы все захваченные танки да с полк пехоты на машинах туда отправить — представляешь какая красота получилась бы?

– Ты, Степа, пока особо не размахивайся. Сам же видишь, силенок не хватает.

– Да знаю я, Ваня, знаю. Мне сейчас, по хорошему, назад отодвигаться надо. Мы и так фронт растянули — было три километра по фронту, стало все пять. Ладно, чего гадать. Бог не выдаст, свинья не съест? Ждем командующего, а там посмотрим. В конце-концов, победителей не судят.