– Не волнуйся, – пропела Китти. – Это скоро пройдет.

Хлоя еще немного постояла с закрытыми глазами, собираясь с силами, чтобы удержать равновесие. Когда же она осторожно открыла их, оказалось, что незнакомцы разглядывают ее.

Мужчина протянул ей аккуратно сложенную тряпку.

– Она чистая, – пояснила Китти.

Дождавшись, когда Хлоя возьмет тряпку и вытрет губы и подбородок, Джек вежливо наклонил голову.

– Джексон, но все называют меня Джек.

Женщина, поддерживавшая Хлою, тут же вмешалась:

– А еще мы называем тебя…

– Это моя сестра Кэтрин, – продолжил Джек. – Она совсем не такая вульгарная, какой хочет казаться.

– Китти, а не Кэтрин, – поправила его женщина и сказала, улыбнувшись: – Пойдем, Хлоя. Тебе надо поскорее разобраться что к чему, а то, глядишь, и умом рехнешься. Так или иначе, тебе будет легче, когда ты отойдешь от укачивания и немного отдохнешь.

– От укачивания… – эхом откликнулась Хлоя. – Я просто напилась, и вы мерещитесь мне в белой горячке… или я в коме, и вы мне все равно мерещитесь. – Она повернулась в сторону пастбища и увидела там нечто невообразимое – игуану размером со слона. – Нет, я все-таки в коме.

– Конечно, конечно, милая. – Китти покрепче обняла Хлою одной рукой за талию. – Почему бы нам не отправиться в лагерь? Там ты вздремнешь, а потом мы все-все обсудим.

Подумав еще пару секунд, Хлоя решила, что выбора у нее, в общем-то, нет. Или идти с этими людьми из сна или галлюцинации, или торчать здесь и глазеть на гигантскую ящерицу, дожидаясь, пока реальность восстановится в нормальном состоянии.

– Но ведь я не умерла, нет? – спросила Хлоя.

Джек широко улыбнулся.

– Знаешь, никто еще не осмелился обозвать Кэтрин ангелом.

– А вот этот тип, может, и дьявол, но лишь настолько, насколько прикидывается перед другими, – мягким успокаивающим голосом подхватила Китти. – Хлоя, все будет хорошо. Сейчас мы придем в лагерь, отдохнем немножко, и скоро ты почувствуешь себя бодрой, как весенний дождь.

До лагеря оставалось около мили, когда Джек заметил незнакомые следы и решил, что для всех будет лучше, если он понесет ничего не понимающую женщину. Она оказалась разговорчивее большинства, тараторила что-то насчет сотрясений и опухолей мозга, которые воздействуют на ее сознание, а потом заявила, что она, конечно, находится в больнице, где ее накачали наркотиками, которые и создают такие сложные галлюцинации. Умолкла она лишь после того, как Джек взял ее на руки и зашагал шире.

Кэтрин без единого вопроса прибавила шагу.

Он изо всех сил старался думать о том, как без неприятностей попасть в лагерь – и не думать о женщине, которую он точно так же нес туда в прошлый раз. Мэри окончательно умерла. И сколько ни думай о ней, ничего этим не изменишь. Новенькая – Хлоя, вспомнил он ее имя – была легче Мэри. С каждым разом ему было все труднее заставлять себя вспоминать, что все они люди, личности, а не просто замена тем Прибывшим, которые умирают.

Он знал, что эта – Хлоя – прибыла из более поздних времен, чем большинство из них, вероятно примерно из того же времени, что и Мэри. Но одета была иначе. Джек никогда еще не видел, чтобы брюки – джинсы – так туго обтягивали ноги. Поверх чего-то вроде блузки на ней была курточка из мягкой кожи с узкой талией, как у женского платья. На женщину в такой откровенной одежде, как у Хлои, любой мужчина обратил бы внимание. Джек не был ни святым, ни проповедником; он, конечно же, заметил ее привлекательность – и сразу же почувствовал угрызения совести.

Когда Джек, Кэтрин и Хлоя добрались до ограды лагеря, Джек прежде всего увидел Эдгара, который стоял, опираясь рукой на бочку, использовавшуюся часовыми вместо табуретки. Он окинул их своим обычным оценивающим взглядом.

– Кит, – произнес Эдгар без какого-либо выражения. Потом молчун перевел взгляд на Хлою, в полудреме прикорнувшую на руках Джека. – Джек… и?..

– Хлоя. – Девушка оторвала голову от плеча Джека и взглянула на Эдгара. – Пусть я ни в чем другом сегодня не уверена, но то, что я Хлоя, – это точно.

Джек опустил ноги Хлои на землю, но продолжал обнимать ее за талию. Она немного покачивалась, но, если не считать усталости, потрясения и не желавшего никак проходить состояния, которое называют морской болезнью, а на суше – укачиванием, похоже, чувствовала себя на редкость хорошо.

– Хлоя, идите с Кэтрин. Здесь вы в безопасности.

Кэтрин без своих обычных шуточек подошла к Хлое с другой стороны и тоже положила ей руку на талию ниже руки Джека.

– Обопрись на меня, – предложила она.

Как только Хлоя оперлась на Кэтрин, Джек убрал руку и поручил новенькую заботам сестры.

Эдгар закурил сигариллу. Он разглядывал Кэтрин с таким же пристальным вниманием, с каким смотрел на нее всякий раз, когда она возвращалась в лагерь с патрулирования. Кэтрин продолжала делать вид, что не замечает этого, но ни один, ни другая никого не убеждали – в том числе и самих себя. Джек не мог представить себе, как он будет управляться с сестрой, если с Эдгаром что-то случится. Его так и подмывало запереть их обоих в одной комнате, чтобы они наконец разобрались между собой, но его удерживало то, что однажды он уже попробовал такое и результат оказался отнюдь не блестящим.

Две женщины медленно побрели к палатке Кэтрин. Как только они вошли туда и Кэтрин задвинула клапан, Джек повернулся к Эдгару.

– Это новая Прибывшая.

– Это я уже понял, но обычно ты доставляешь их по-другому, – ответил Эдгар, протягивая ему вторую аккуратно свернутую сигариллу.

Джек покачал головой.

– Не могу. Нужно продолжать обход, а после вон этого курева я ничего не смогу учуять.

Эдгар молча убрал сигариллу.

– Останешься на воротах? – полуутвердительно спросил Джек.

Эдгар затянулся, выдохнул облачко дыма и лишь потом ответил:

– Джек, я не манкирую своими обязанностями. Поговорю с нею после дежурства. – Голос Эдгара звучал спокойно, однако можно было не сомневаться, что он все еще волнуется из-за того, что Кэтрин решительно настояла на том, чтобы отправиться с Джеком. Обычно вместе с Кэтрин в патруль отправлялся Эдгар, а когда она находилась в лагере, он стоял на посту в ночную смену. Но в последние дни Кэтрин взбунтовалась. Она всегда тяжело переживала смерть кого-нибудь из Прибывших, тем более сейчас, когда речь шла о Мэри, которую она называла своей подругой.

Джек кивнул. С учетом всех обстоятельств, это было лучшее, на что он мог рассчитывать.

– Какая она? – спросил Эдгар.

– Новая Прибывшая? Трудно сказать. – Джек заставил себя оторвать взгляд от палатки. – Все время называет нас галлюцинациями.

Эдгар фыркнул.

– Прямо как Фрэнсис. А она не говорила, что ее «настоящее имя» Росинка или Звезда?

Джек ухмыльнулся.

– Нет. Насколько я понимаю, она не из одного с ним времени. Она кажется… новее, чем все остальные.

Прибывшие являлись не из последовательно шедших лет, но из одного широкого периода. Джек и Кэтрин жили в конце 1800-х годов, Мэри – почти веком позже. Из времени, предшествовавшего появлению Джека, не было никого; все остальные жили в двадцатом веке. И жили все в разных местах. Эдгар – в Чикаго. Мелоди все время называла разные места. Фрэнсис утверждал, что его занесло в Пустоземье откуда-то из-под Сиэтла. Джек много лет пытался разгадать закономерность времени и места жительства Прибывших, но так и не смог.

Джек и Кэтрин были первыми; Джек потом не одну и не две ночи ломал голову: не могло ли их забросить сюда из-за чего-нибудь такого, что он когда-то сделал? О том, что именно могло явиться причиной, он не имел понятия, но за прошедшие с тех пор двадцать шесть лет вновь и вновь возвращался к этим размышлениям. А также к возможной взаимосвязи времени и места, но каждый раз без толку. Ему удалось установить наверняка только одно – тем, кто попадает в этот мир, нужна помощь, чтобы сориентироваться здесь, и эту задачу он взял на себя. Переход в этот мир давался тяжело. Будь в его силах сделать так, чтобы никто не подвергался этой участи, он сделал бы это.