Благоговейный трепет или страх, оттенок внутри оттенка. Но различие, проводимое между этими словами-кузенами при описании эротических вопросов, могло бы иметь решающее значение. Мы слышим такое скрытое задание тона в нюансах, которые отличают «возможность» от «ожидания», то есть, обаяние трепетной тайны от нетерпеливого оптимизма четко определенного требования.
В то время, как ясная формулировка взаимных ожиданий поддерживает пару силой определенности, каждый шаг на пути тех, кто преданы эросу как тайне, более загадочным образом питает благоговейный трепет перед возможным -- даже перед более ужасными возможностями, вроде потери, катастрофы, или смерти. Энн и Майк обнаруживают, что знание ожиданий друг друга почти закрыло от них ощущение возможности, которое делало для них столь важным такое знание.
Энн и Майк совершенствовали свои навыки общения с помощью психотерапии и чтения нескольких книг. Им обоим оказывается гораздо легче ясно выражать друг другу свои ожидания. Когда они начинают понимать духовный контекст эротической тайны, их недавно улучшенные навыки открывают им более глубокое значение их усилий.
Эти старания работать над своим общением представляют собой выражения того волшебного чувства «для нас все возможно», которое они испытывали, когда впервые полюбили друг друга. Именно эти чувства, в большей степени, чем приобретенные ими навыки, питают их отношения, и представляют собой то, о чем они действительно хотят общаться, и чем они хотят делиться друг с другом. Этот волшебный настрой заставляет их чувствовать себя «более живыми», и осознавать что в реальной жизни, их время «здесь» ограничено. Но даже ощущение ограниченности жизни лишь добавляет оттенок благоговения их отношениям.
Побочный эффект длительной приверженности отношениям, как разворачивающейся тайне вдвойне удивителен. Во первых, мы не должны бояться называть такую приверженность ее возвышенным именем: вечной безусловной любовью. Во вторых, мы не должны слишком бояться говорить, что мы научились нуждаться в отдельном и незаменимом другом, и быть нужными ему. И вспомним: «потребность» -- это то, что мы в большей степени ощущаем и разделяем друг с другом, чем удовлетворяем, ибо устойчивая потребность индивидуализирует нас своей объединяющей и углубляющейся страстью.
Пожизненная приверженность: суть конечности
В качестве органичной цельности или благодати конечности, одна жизнь, которую мы на протяжении лет и десятилетий своего существования понимаем так, а потом иначе, дает нам фундаментальное ощущение диапазона человеческих возможностей, и может стимулировать нашу вовлеченность. Мы снова и снова обращаемся к эросу и танатосу, захватывающей тайне и неотвратимой неизвестности, Таков путь взросления. Беспокоящий образ тикающих репродуктивных часов; пугающие знаки кризиса половины жизни; заботы о финансовой обеспеченности в настоящее время и потом; и питающая надежды на движение в обратном направлении поглощенность метафорой «утраченного внутреннего ребенка» -- всё это современные беспокойные реакции на поступательное движение жизни.
Всякий раз, когда мы постигаем истины жизни и подстраиваемся к ним, в нас вибрируют глубокие ритмы. Одна из таких истин -- это воплощенная, эротическая истина, ощущение конечной, стареющей жизни. Возможно, что умирая - неважно, в каком возрасте - мы получаем последнее пробуждение, замечая про себя: «Так вот в чем смысл жизни!»
Еще один естественный промежуток времени, предполагающий пожизненный брак - это двадцатилетняя программа рождения и воспитания детей (или сорокалетняя программа воспитания внуков). Как говори одна китайская пословица: «брак достигает завершенности с рождением первого внука».
Скоро в семейной жизни конечные возможности числа задач, выполняемых за день, количества долларов, зарабатываемых за год, или числа тем, затрагиваемых в одном обсуждении, начинают соединяться с той или иной экономической интерпретацией эротической тайны. В демистифицированном мире зачастую преобладает материалистическая интерпретация, и ничто таинственное более не наполняет жизненные затруднения пластами чуда. Да, Фрейд пытался раскрыть более таинственный смысл семейной жизни, но, как правило, доходил только до секса. Нам нужно идти дальше.
Время, деньги, и дар речи, должно быть, своего рода полубоги - то есть, их пронизывает требование испытывать перед ними почтение и страх. Клиент, пришедший на консультацию, заглядывает в свой кошелек, чтобы мне заплатить. Его молчание и робкие движения заставляют меня чувствовать, будто он входит в храм. Его плата мне - это болезненное жертвоприношение, и внезапно, поколебавшись в своей вере, он не вполне знает, что он получает от меня взамен. За поверхностными «благодарю вас», «к вашим услугам» проходит тайна сомнения, веры, надежды, и выживания, выходит на поверхность какое-то спокойствие.
Ссоры из-за денег, из-за приобретения чего-то, что есть у всех других, или по поводу того, что было или не было сказано, которые столь часто вспыхивают в семенной жизни - что окружает подобные страсти? Моменты преходящей тайны, угасающие на границах бесконечного.
Брак, моногамия, и пожизненная приверженность - это не цели или гарантии, а естественные результаты того, что вы и ваш партнер ощущаете глубины возможностей друг в друге. Когда мы воспринимаем другого человека достаточно глубоко, чтобы видеть в нем свечение тайны, мы обнаруживаем, что для осуществления всего, что предполагается тем, что мы видим, и что мы чувствуем, когда так видят нас, нам нужна вся жизнь. Боязнь пожизненной моногамии, и ее привлекательность - это отражение благоговения перед возможностями между любыми двумя людьми, которые видят друг друга настолько глубоко, ибо когда нам требуется все оставшееся время жизни, конечность всего этого оживает. Такова обогащающая природа потребности.
Перед разрывом люди часто говорят, что их отношения «умирают». В замешательстве, типичном для подобных ситуаций, человеку бывает трудно определить, в какой степени это чувство умирания вызывается его мыслями о прекращении отношений, каким-то недостатком отношений, или просто неизбежными подозрениями в отношении его собственной смертной природы.
Оставаться или уходить?
«Следует ли мне уйти или остаться?» Будучи однажды поставлен, этот вопрос требует ответа, в то же время пропитывая наши отношения ненадежностью и невозможностью, даже с самых ранних моментов: «Он опаздывал, явно безответственно!» «Она была нетерпелива, мне это не нужно!» Некоторые партнеры приобретают привычку видеть друг друга как бы через объектив мощного психологического микроскопа, а потом удивляться, почему их возлюбленные выглядят такими неловкими. Конечно, им требуется какое-то время, чтобы понять, что они всматриваются в своих партнеров таким сверхкритическим образом, и задуматься, не это ли всматривание вызывало незрелость или ненадежность, которую они столь проницательно выявляли.
Подобно многим солдатам, они могут приспосабливаться к этим условиям готовности к бою, и находить определенное циничное удовольствие в том, как хорошо они видят недостатки друг друга, и как им приятно указывать на них. Это так приятно потому, что теперь эти партнеры имеют в своем распоряжении сладость праведного гнева или даже пассивной агрессивности; каждый, затаившись, ожидает, что другой совершит ошибку, на которую можно указать, которая поддерживает их развивающуюся теорию, и так далее, в ожидании приближающегося темного взрыва яростного разрыва. Это теневая сторона эротической тайны разделяемого пола - разделение друг с другом безрассудных сил разрушения и угрозы жизни.
В результате серии пережитых романов, и всего, что мы, возможно, узнали о «военном искусстве брака» от друзей, специалистов, или своих родителей (а они от своих друзей, и так далее), мы начинаем накапливать собственное сомнительное искусство в постановке этого вопроса «оставаться-уходить» и в оценивании «пригодности» отношений. Все такие накапливающиеся навыки, в особенности, когда о них умалчивают, разъедают возможности, которые мы видим друг в друге.
