— Не насилуй тропу, — бросил Кабальо через плечо, слегка повернув голову. — Бери то, что она дает тебе. Если надо выбрать, сколько шагов сделать между камнями: один или два, — делай три.
Да, Кабальо уже столько лет «курсировал» по разным тропам, что даже камни наделил прозвищами: одни у него были «адъютантами», которые помогают вам с силой рвануть вперед; другие — «обманщиками», которые выглядели совсем как «адъютанты», но предательски откатывались при попытке от них оттолкнуться, а еще были этакие «гаденыши», которые так и норовили подставить подножку.
— Урок второй, — продолжил Кабальо. — Когда думаешь о чем-то, делай это просто, легко, плавно и быстро. Для начала просто, потому что даже если это все, что у тебя получится, то и это не так уж плохо. Потом постарайся, чтобы легко. Не напрягайся, вроде бы тебе чихать, какой высоты этот холм или много ли тебе еще осталось пройти. Ну а когда ты с этим пообвыкнешь, привыкай делать все это пла-аа-а-а-вно, и тогда не надо будет беспокоиться о последнем: с первыми тремя скорость придет сама собой.
Я все время следил за ногами Кабальо, обутыми в сандалии, стараясь повторить его странную манеру ходьбы на цыпочках. Я так долго шел, наклонив голову вниз, что сразу и не заметил, как мы вышли из леса.
— Ух ты! — невольно вырвалось у меня.
Над горами только что взошло солнце. Воздух был пропитан дымом сосновых дров, поднимавшимся из зазубренных железных труб, торчавших из покатых стен индейских хижин на краю городка. Вдали, из плоских вершин столовых гор, вырастали огромные каменные глыбы, похожие на статуи с острова Пасхи, за ними возвышались припорошенные снегом горы. Если бы я не задыхался от быстрой ходьбы, то задохнулся бы от восторга…
— А я что говорил, — торжествующе произнес Михей. Мы дошли до места, где должны были повернуть. Я знал, что глупо было бы пытаться пройти больше, но легкая пробежка по этим тропам доставляла мне такое удовольствие, что до смерти не хотелось пускаться в обратный путь. Кабальо точно прочел мои мысли.
— Лет десять и я думал так же, — сообщил он, — хотя я все еще только учусь, как надо двигаться.
Но ему надо было торопиться, и он в тот же день засобирался в свою хибару, однако ему вряд ли хватило бы времени вернуться домой до наступления темноты, и тогда он принялся объяснять, что делал в Криле.
— Знаешь, — начал Кабальо, — много чего случилось с тех состязаний в Ледвилле.
Супермарафоны прежде были просто кучей придурков, трусивших по лесу с карманными фонариками в руках, но за последние годы все изменилось, после того как в это дело вмешались «молодые стрелки». К примеру, Карл Мельцер, который бежал с портативным аудиоплейером, откуда звучал рок, победил в соревнованиях «Хард-рок-100» три раза подряд; Грязная Дива Катра Корбетт, красивая, зататуированная цветными, как из калейдоскопа, картинками готская цыпа, которая просто так, забавы ради, пробежала все 341,5 км по тропе Джона Мура[31] в Йосемитском национальном парке, а потом развернулась и отмотала еще столько же обратно; Голыш Тони Крупицка, который редко надевал на себя что-нибудь, кроме обгрызенных шорт, и который целый год ночевал в чулане приятеля, тренируясь, чтобы победить в соревнованиях Leadville Trail 100; ну и, наконец, легендарные братья Скэггз, Эрик и Кайл, которые автостопом добрались до Большого каньона и установили новый рекорд в скоростном беге туда и обратно, от края до края.
Этим «молодым стрелкам» хотелось чего-то новенького, улетного и экзотичного, и они стекались на состязания в беге по тропе в таких количествах, что к 2002 году этот бег превратился в самый быстроразвивающийся вид спорта на открытом воздухе в стране. Это были не просто состязания в скорости, которые они обожали; это было сенсационное исследование прекрасного нового мира их собственных тел. Кумир супермарафона Скотт Юрек резюмировал неофициальное кредо «молодых стрелков» цитатой из Уильяма Джеймса, которую присовокуплял к каждому отправленному им по электронной почте сообщению: «За гранью величайшей усталости и дистресса часто обнаруживаются предостаточный запас легкости и энергии, об обладании которыми мы и не помышляли; источники силы, вообще никогда не подвергаемые испытаниям, потому что мы не преодолеваем преград».
Отправляясь в леса, «молодые стрелки» захватили с собой все, что узнали о науке о спорте за последнее десятилетие. Мэтт Карпентер, участник состязаний в беге по горам в Колорадо-Спрингс, проводил сотни часов на «беговой дорожке», чтобы измерить изменения колебаний тела, когда он, к примеру, выпивал глоток воды (самый эффективный с биомеханической точки зрения способ держать бутылку с водой — это сунуть ее под мышку). Карпентер пользовался ленточно-шлифовальным станком и опасной бритвой, чтобы соскабливать микрочастицы материала своих кроссовок, и погружал их в ванну, а затем вынимал оттуда, чтобы оценить удержание воды и скорость высыхания. В 2005 году он использовал свои обширные познания, чтобы побить рекорд в Ледвилле, — финишировал с потрясающим результатом 15:42, пройдя дистанцию почти на два часа быстрее самого быстрого из тараумара.
Но! Что могли бы сделать тараумара, если оказать им поддержку? Ага, так вот что хотел узнать Кабальо. Викториано и Хуан бежали как охотники, то есть как их учили: так быстро, чтобы поймать добычу, — и не быстрее. Кто знает, насколько быстрее они прошли бы дистанцию, соревнуясь с бегуном вроде Карпентера? И никто не знает, как бы они повели себя дома, на родной территории. Разве они, как чемпионы, защищающие свое звание, не заслужили право хотя бы раз воспользоваться преимуществом, так сказать, своего поля?
Но если бы тараумара не смогли вернуться в Америку, размышлял Кабальо, тогда американцам пришлось бы приехать к тараумара. Но он знал также и то, что дико застенчивые обитатели каньонов обычно скрываются в горах, когда их берет в кольцо толпа американских бегунов, обстреливающих их огнем вопросов и щелчками фотокамер.
В голову Кабальо пришла потрясающая идея — а что если он организует состязание в тараумарском беге? Ведь как тягались между собой гитаристы в старые времена? Неделя «тренировочных боев», обмена секретами и изучения стиля и методов друг друга, а в последний день все выйдут помериться силами за титул сильнейшего…
Идея была грандиозная… и, бесспорно, абсолютно провальная. Ни один бегун из спортивной элиты никогда не пойдет на риск, поскольку это означало бы не просто крах карьеры по собственной вине, а в прямом смысле собственноручно подготовленное самоубийство. Ведь чтобы просто добраться до стартовой линии, им пришлось бы незаметно проскользнуть мимо бандитов, пешком пройти по бездорожью и строго экономить каждый глоток воды и кусочек пищи. Если бы они получили травму, то умерли бы. Я не говорю, что прямо на месте, но неминуемо — это уж точно. Они оказались бы в нескольких днях пути от ближайшей дороги и нескольких часах пути от свежей воды, без всякой надежды на то, что спасательный вертолет пробьется к ним по узкому проходу между каменными стенами отвесных скал.
Только все это сущие пустяки: Кабальо уже приступил к разработке своего плана. Именно по этой причине он и прибыл в Крил. Покинув хижину в речной долине, он переселился в ненавистный ему город, поскольку узнал, что на задах кондитерского магазина в Криле есть персональный компьютер с соединением по телефонной линии. Он изучил азы работы с компьютером, завел электронную почту и начал посылать сообщения во внешний мир. И тут-то как раз я и появился, и проснувшийся у этого «индейского гринго» интерес к моей скромной персоне, когда я заманивал его обратно в гостиницу, объяснялся лишь моим откровенным признанием, что я писатель. А чем черт не шутит: может, статья о его состязаниях по бегу и в самом деле привлечет кое-кого из бегунов?..
— Ну и кого же вы пригласили? — спросил я.
— Да так, пока только одного, — ответил он. — Мне нужны правильные бегуны, настоящие чемпионы. Вот я и посылаю письма этому Скотту Юреку.
