Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
Дорога на космодром - i_078.jpg

Может быть, все это покажется вам каким-то астрономическим отступлением, но это не так, я убежден, что все это разговор по главной теме. «Астрономия увлекала меня потому, – писал Циолковский, – что я считал и считаю до сего времени не только Землю, но отчасти и Вселенную достоянием человеческого потомства». Великие предвидения Циолковского восхищают даже не сами по себе, а временем своего рождения. В годы, когда Циолковский звал астрономов в космос, оптическая астрономия переживала время своего расцвета. Константин Эдуардович был современником знаменитых астрономов: Ф. А. Бредихина, Д. Скиапарелли, С. Ньюкома, А. А. Белопольского, Э. Хаббла, В. Бааде, Ф. Цвикки и других, современником их выдающихся достижений. Ведь насколько легче быть новатором, когда все вокруг к твоему новаторству взывает, когда в нем есть потребность. Тут же потребности не было, точнее, не столь уж остра она была, – вот что восхищает в Циолковском!

Циолковский всегда связывает будущее науки с благом человека. Гипотезы и предположения Константина Эдуардовича выстроены на прочном фундаменте его представлений о социальной справедливости. Развитие науки не мыслится им без развития общества. «Параллельно, или одновременно, будут развиваться: человек, наука и техника. – пишет он. – От того, другого и третьего преобразуется вид Земли. Начнем с технического прогресса. Прежде всего достигнут того, что сейчас производят. Увеличат с помощью машин в сотни раз производительность рабочего. Сделают труд его во всех отраслях совершенно безопасным, безвредным для здоровья, даже приятным и интересным. Сократится время поденной работы до 4-6 часов. Остальное отдадут свободному, необязательному труду, творчеству, развлечению, науке, мечтам…»

Удивительно ли, что этот человек, который никогда не принадлежал ни к какой политической партии, делает на склоне лет свой выбор: «… Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и Советской власти – подлинным руководителям прогресса человеческой культуры».

За обычно очень простым, кажущимся иногда даже наивным, языком Циолковского прячется мысль гигантской глубины. Этот человек оглядывает мир, в котором он живет, и сразу видит истинное лицо этого мира. Он наделен способностью проникать в суть вещей и явлений, и, самое главное, история вопроса, предшествующие поиски не отягощают полета его мысли, он необыкновенно свободен в этом полете, свободен от чужих догм, правил и представлений, его гений словно парит в невесомости, так точно им описанной.

Читая Циолковского, можно находить новые и новые проявления этой свободы мышления, вновь и вновь удивляясь широте кругозора этого необыкновенного человека. Но ведь наша задача уже, нас прежде всего интересует Циолковский – строитель космической дороги. И когда думаешь о его вкладе в те области знаний, которые связаны с исследованиями космического пространства, на смену удивлению приходит искреннее восхищение.

Вспоминается мне один разговор с космонавтом Константином Петровичем Феоктистовым. Профессор, доктор технических наук Феоктистов принимал непосредственное участие в разработках первых советских пилотируемых космических кораблей, был одним из тех, кто впервые в мире практикой собственной работы проверял труды Циолковского. Мы заговорили о Константине Эдуардовиче, и Феоктистов сказал:

– Разумеется, нельзя утверждать, что ученые и конструкторы вот сейчас претворяют в жизнь технические идеи Циолковского. Это вульгарно. Всей сложности полета в космос Циолковский представить себе не мог. Но меня поражает, как мог он серьезно говорить и думать обо всем этом совершенно на «пустом месте», с поразительной точностью определяя все детали…

Слов этих я тогда не записал и передаю по памяти только их смысл, но смысл я запомнил хорошо и, читая Циолковского, многократно и радостно находил подтверждение мысли Феоктистова. А когда в Калуге начали регулярно проводиться «Чтения К. Э. Циолковского», в докладах которых разбирались вопросы о влиянии его идей на сегодняшние проблемы космонавтики, стало очевидным, что вновь оказался прав Константин Эдуардович, когда, заглядывая в будущее, он писал, что люди «более знающие и более сильные докончат, быть может, решение поставленных мною задач».

Мне приходилось присутствовать на десятках «космических» пресс-конференций, но глубже всего в память врезалась самая первая, в московском Доме ученых на Кропоткинской, в апреле 1961 года. Кто-то из журналистов задал тогда вопрос Гагарину:

– Отличались ли истинные условия вашего полета от тех условий, которые вы представляли себе до полета?

– В книге Циолковского очень хорошо описаны факторы космического полета. – ответил Юрий Алексеевич. – и те факторы, с которыми я встретился, почти не отличаются от его описания.

Так, звездной дорогой Юрия Гагарина мысленно уже прошел молодой учитель гимназии К. Э. Циолковский, который 12 апреля 1883 года (ровно – день в день – за 78 лет до старта Гагарина) окончил свой космический дневник «Свободное пространство». Гагарину, когда он полетел в космос, было 27 лет. Циолковский тогда был моложе – 25 лет. Раньше даже, в 20 лет, на листке с датой 8 июля 1878 года оставил он запись: «С этого времени начал составлять астрономические чертежи». Впрочем, и эту дату не должны мы считать датой космического старта идей Циолковского. Ведь сам он пишет: «Мысль о сообщении с мировым пространством не оставляла меня никогда».

В «Свободном пространстве» Константин Эдуардович уже говорит об «обитателях космоса», для которых межпланетные просторы не просто черная бездна, но новая среда, новые пространства жизни. И что самое главное – именно в этой работе Циолковский приходит к мысли, что только ракетный аппарат позволит эти пространства достичь. И Циолковский рисует принципиальную схему космического корабля.

Дорога на космодром - i_079.jpg

Моноплан К. Э. Циолковского.

Дорога на космодром - i_080.jpg

Рисунок К. Э. Циолковского к рукописи «Свободное пространство». 1883 год.

В 1896 году он развивает эту мысль в своем первом научно-фантастическом произведении «Грезы о земле и небе и эффекты всемирного тяготения». Он углубляется в самую суть реактивного принципа движения, понимая, что только отбрасывание некоторой массы может сообщить движение космическому летательному аппарату. В фантастике Циолковский так же безупречно точен, как и в своих технических статьях. Для него фантастика – лишь иная, более доступная для неподготовленного читателя форма пропаганды своих идей. Не уход, не отдых от истины, а лишь переодевание ее в более броскую, яркую одежду. Здесь он самостоятельно и независимо продолжает старую традицию, устремляя ее в будущее: фантастика Циолковского идет от «Сновидений» Иоганна Кеплера к «Плутонии» Владимира Афанасьевича Обручева, к фантастике писателей-ученых Николая Николаевича Плавильщикова и Ивана Антоновича Ефремова.

Дорога на космодром - i_081.jpg

Вот они, знаменитые формулы К. Э. Циолковского, впервые написанные его рукой.

Дорога на космодром - i_082.jpg
Дорога на космодром - i_083.jpg

Рисунки К. Э. Циолковского из «Альбома космических путешествий».

В 1961 году после возвращения из космоса Германа Степановича Титова я несколько дней прожил вместе с ним в Крыму под Байдарскими воротами. Мы много тогда говорили о его полете, и я, помню, спросил его однажды, как он спал в космическом корабле.

А я и не знаю, – задумчиво ответил космонавт, – Может быть, стоя, а может, лежа. Кто знает? Ведь разницы нет – невесомость…

Помню, именно эти слова поразили меня более всех других его рассказов. Необходимо было проделать определенную и весьма непривычную умственную работу, чтобы не только головой, но и сердцем понять, что вертикально стоящая кровать, абсолютно невозможная на Земле, не будет выглядеть дико в мире, где вертикаль равна горизонтали, а пол – тот же потолок. Но если это было трудно почувствовать мне, инженеру, знакомому с современной космической техникой, сотни раз читавшему о невесомости, понимавшему природу этого явления, то каково же было Циолковскому?!

33
{"b":"239129","o":1}