— Правильно, товарищ Дзержинский, мы докажем! — подтвердил старый железнодорожник.
— Еще раз благодарю ваших товарищей за память, — добавил нарком, — прошу передать им мой горячий привет от имени коллегии НКПС.
Тепло простившись с делегатом Гомельских мастерских, Дзержинский объявил:
— Переходим к первому пункту повестки дня — о страховых взносах на транспорте. Слово имеет представитель ЦК нашего профсоюза.
* * *
Благонравов и Халатов получили от наркома записку с просьбой остаться после заседания.
Когда члены коллегии разошлись, Дзержинский вынул из папки доклад о ревизии складов Московского железнодорожного узла. Затем он порывисто встал с места и зашагал по кабинету.
— С бесхозяйственностью и хищениями у нас сплошной ужас! — взволнованно воскликнул он. — Хищения из вагонов, хищения в кассах, хищения на складах, хищения при подрядах, хищения при заготовках…
И, остановившись возле стола, уже тихо добавил, как бы про себя:
— Подумать только, какую сильную волю, какие крепкие нервы нам надо иметь, чтобы преодолеть все это море разгула и распущенности…
Собеседники молчали. Нарком сел за стол.
— Георгий Иванович, вы уже собрали по дорогам сведения о хищениях грузов?
— Собрал, но не совсем полные, — ответил Благонравов. — Но сравнению с прошлым годом хищения уменьшились, но они все еще очень и очень велики. За десять месяцев текущего года пропало около девяти с половиной миллионов пудов груза. Если перевести на деньги, то потеряно примерно 30 миллионов рублей золотом.
— От этих цифр страшно становится, — сказал Дзержинский. — До сих пор мы односторонне подходили к делу. Только и знали, что увеличивать численность охраны. А в результате попадали в заколдованный круг — приходилось охранять груз от нашей же охраны! Я считаю, что следует предельно уменьшить охрану, зато тщательно подбирать ее состав, лучше оплачивать, премировать за уменьшение хищений. Георгий Иванович, вы обратили внимание на то, какие вагоны в первую очередь подвергаются разграблению?
— Конечно! Вагоны, отцепленные от составов и стоящие в тупиках станций. Даже поговорку сложили: «Табачок — на десятый тупичок…».
— Бороться с отцепками вагонов — важнейшая задача. Это нелегкий путь, кропотливый. Но другого выхода я не вижу. Посоветуйтесь также со специалистами, как ускорить доставку грузов клиентам. Нужно составить подробный план и обсудить его.
— Может быть, создать центральную и дорожные комиссии по борьбе с хищениями? — спросил Благонравов. — Комиссии по борьбе со взяточничеством полностью себя оправдали.
— Согласен! Только подумайте, быть может, лучше создать не отдельные, а объединенные комиссии.
Нарком поднялся, прощаясь с Халатовым и Благонравовым. Его взгляд скользнул по столу и остановился на письменном приборе, сегодня преподнесенном.
— Как вам нравится эта вещица? — спросил он, показав глазами на подарок.
— Тонкая, ажурная работа, — промолвил Халатов.
— Ювелирное мастерство! — с гордостью подтвердил Дзержинский, любуясь письменным прибором. — Вряд ли кто-нибудь поверит, что это сделали руки, ремонтирующие паровозы!
И что-то вспомнив, добавил:
— Я сегодня не буду на Лубянке. Вечером — заседание Совнаркома. Георгий Иванович, скажите, пожалуйста, Беленькому — пусть утром зайдет ко мне. Хочу поручить ему, чтобы он передал этот серебряный прибор в фонд помощи голодающим.
— Феликс Эдмундович! Но ведь это — память от рабочих…
— Верно, конечно. Мне очень, очень дорога эта память, но что делать? Не могу же я в наше время, когда после голода остались десятки тысяч осиротевших детей, пользоваться такой ценной вещью…
Пора возрождения
Вы помните пророчества буржуазных ученых относительно гибели наших железных дорог… а мы все-таки, несмотря на все их пророчества, живем и двигаемся вперед.
Ф. Дзержинский
1
Секретарь доложил, что в приемной ждут профессор Образцов и инженеры наркомата.
Дзержинский вышел из-за стола, чтобы поздороваться с вошедшими. Главный инспектор НКПС представил Образцова как автора проекта размещения железнодорожных узлов на сети дорог.
Нарком благожелательно и с интересом вглядывался в лицо профессора, о котором ему рассказывали Борисов и Благонравов.
— В общих чертах я знаком с вашей идеей, — обратился Дзержинский к профессору, — но хотел бы поподробнее узнать, какую реальную пользу мы получим, осуществляя ваш проект.
Образцов кратко сообщил о том, что в дореволюционный период многие станции строились стихийно, без заранее продуманного плана. Его же проект предусматривает плановое распределение сортировочной работы между узлами. В результате значительно сократятся маневры и простой вагонов на станциях.
— С чего вы предлагаете начать? — задал вопрос народный комиссар.
— С объединения таких пунктов в руках одного хозяина. — Профессор показал на карте многие железнодорожные узлы, которыми одновременно руководят несколько дорог.
— У семи нянек дитя без глаза, — привел профессор старую пословицу. — То же получается и на таком узле. Каждая дорога-хозяин имеет там свои отдельные станции, свои вокзалы, свои депо, склады, водокачки, подъемные пути. В результате они полностью дублируют друг друга. Таких узлов на железнодорожной сети насчитывается около 70.
— Я предлагаю, — закончил Образцов, — каждый такой узел объединить в руках какой-либо одной дороги.
— Осуществление вашего предложения, как я полагаю, даст большую экономию, — одобрительно отозвался народный комиссар.
— Кроме того, — добавил профессор, — появится возможность дать специализацию станциям и ликвидировать различные технические несуразности, которые противоречат здравому смыслу.
— У вас недавно возникла эта идея?
— Нет, товарищ народный комиссар. Я давно вынашивал се. Но в дореволюционное время на этих узлах скрещивались денежные интересы нескольких дорог, не только казенных, но и частных. И не мне вам рассказывать, что частная собственность была святая святых, куда никто не смел вторгаться. Если бы до Октябрьской революции я выступил со своим проектом, меня бы по меньшей мере высмеяли.
С большим интересом слушал Дзержинский высказывания профессора. Он знал, что в молодости Образцов участвовал в революционном движении, а в 1905 году ему лишь случайно удалось избежать ареста, но все же в послужном списке молодого инженера появилась запись «Увольняется с 5 декабря 1905 года» и с такой записью ни одно управление дороги не принимало его на службу. Пришлось заняться преподавательской работой. И только Октябрьская революция открыла перед ним возможности полной свободы технического творчества.
— Идея объединения перечисленных вами узлов в руках одного хозяина, — убежденно сказал Дзержинский, — непоколебимо верная идея. Что вы предлагаете предпринять в первую очередь?
— Объединить Смоленский узел, Феликс Эдмундович. Этот проект я уже подробно разработал с помощью инженера Земблинова, моего бывшего студента.
Профессор кивнул молодому инженеру, который скромно сидел в сторонке. Тот развязал тесемки папки и вынул несколько листов ватмана и кальки с начерченными цветной тушью схемами.
«Так это и есть Земблинов из отдела пути, — подумал нарком, глядя на очень высокого и худощавого молодого человека. — Ему, пожалуй, и 30 лет еще нет. Тесля-Тесленко как-то рассказывал мне об этом молодом инженере, сочувствующем большевикам. Образцов — это перешедший на сторону народа представитель старой технической интеллигенции, а Земблинов уже из подрастающего племени красных специалистов».
Разложив схемы и диаграммы на столе наркома, Образцов сделал короткий доклад. Некоторые станции Смоленского узла принадлежали Орлово-Витебской дороге, другие — Московско-Брестской. К узлу непосредственно примыкали сооружения Рязано-Уральской дороги, которая до революции была частной собственностью. Профессор водил тупым концом карандаша по схемам и пояснял: