— Узнайте, в чем дело, — повернулся нарком к управляющему делами.

Тот быстро надел полушубок, спрыгнул со ступенек вагона в глубокий снег и, обходя сугробы, стал пробираться к бревенчатому зданию полустанка.

У дверей домика он увидел рослого широкоплечего железнодорожника в тулупе, который с поднятым флажком в руке провожал проходивший мимо длинный товарный состав.

— Кто тут начальник? — подойдя к нему вплотную, громко спросил он.

— Я начальник, — ответил железнодорожник, не отрывая глаз от бегущих вагонных колес.

— Как ты смел задержать литерный поезд? — набросился на него управляющий делами экспедиции. — Правил не знаешь?

Начальник полустанка молчал, пока не прошел последний вагон. Затем спокойно и внушительно ответил:

— Вне очереди пропускаю только продовольственные маршруты. Через 25 минут отправляю второй, — при этом он кивнул головой на паровоз, который осаживал товарный состав, чтобы с запасного пути перейти на главный. — А потом пропущу ваш служебный…

— Да ты что? Как разговариваешь со старшим командиром? Знаешь ли, кто едет в литерном? Под арест захотел?

— Вы меня арестом не пугайте, — с достоинством ответил железнодорожник. — Я уже Деникиным и Колчаком пуганный и все же не испуганный… Правила знаю. А вот приказы наркома № 6 и № 17 вы читали? Там говорится: в порядке боевого приказа пропускать на запад продовольственные маршруты вне всякой очереди. А в приказе Дзержинского № 17 что сказано? — и он на память процитировал: «Умирающее с голода Поволжье, дети и рабочие России ни одного дня не должны оставаться без хлеба». Ни одного дня! Понятно вам? А служебный поезд полчасика подождет.

— Кому ты напоминаешь об этих приказах? Они все через мои руки прошли.

— Через руки не знаю, а через душу, видать, не прошли, — безбоязненно заметил железнодорожник.

— Прекрати болтовню! Я — управляющий делами сибирской экспедиции НКПС и приказываю немедленно отправить литерный. В поезде едет сам Дзержинский!

Начальник полустанка на минутку опешил, а затем отрицательно качнул головой:

— Не отправлю. Только сам Дзержинский может отменить свой боевой приказ.

— Ну ладно, смотри. Пеняй на себя! — угрожающе произнес управделами. «От этого тупого упрямца ничего не добьешься. Надо его отстранить от работы». С этой мыслью направился он обратно к стоящему в тупике литерному составу. Не успел пройти и тридцати шагов, как встретил Беленького.

— Ну что там? — спросил комендант поезда.

— Начальник полустанка — упрямый тупица. Один товарняк впереди нас пропустил и говорит, что отправит наш поезд через час по отправлении второго грузового маршрута. Абрам Яковлевич! Прикажите ему своей властью, а если откажется — арестуйте его.

Однако Беленький с сомнением покачал головой:

— Тороплив ты больно, молодой человек. Сразу же — «прикажите, арестуйте!» Плохо ты знаешь Феликса Эдмундовича. Это ведь его приказ — пропускать продовольствие вне всякой очереди. Его и спросить надо. Так-то… А вот он и сам идет…

По следам, протоптанным в снегу, подобрав полы длинной шинели, торопливой походкой ступал Дзержинский.

Начальник полустанка увидел его значительно раньше, чем Беленький, и, слегка прихрамывая, стремительно побежал ему навстречу.

«Откуда он знает Дзержинского в лицо?» — настороженно подумал Беленький и быстро пошел за ним.

Не дойдя трех шагов до наркома, железнодорожник остановился, вытянулся и лихо, по-военному отдал честь. Представившись, он доложил, почему принял литерный поезд на запасной путь, пропустил вперед хлебный маршрут и готовится отправить второй.

— Правильно действуете, товарищ Иванов, — одобрил нарком.

— А вот «они», — язвительно сказал начальник полустанка, кивая на подошедшего управделами, — бранили меня и грозили отправить под арест.

— Что вы себе позволяете? Безобразие! — сердито бросил Дзержинский управделами и отвернулся от него.

— Вы давно здесь служите? — поинтересовался нарком.

— Я возвернулся сюда после демобилизации. При старом режиме служил тут стрелочником. А теперь, как бывшему красному командиру, доверили полустанцию.

— А где вы воевали?

— И на Южном был, и на Восточном, а потом на Юго-Западном. Я вас на фронте видал, товарищ Дзержинский, совсем близко, чуть дальше, чем сейчас. А вы меня не признаете? — простодушно спросил начальник полустанка.

С большой симпатией всматривался Дзержинский в стоявшего перед ним железнодорожника. Он не помнил, где видел этого человека, но ему были хорошо знакомы такие обветренные мужественные лица со светлыми пшеничными усиками, типичные лица русских солдат революции. Где же он встречался с этим солдатом? На Юго-Западном фронте или на Восточном? Да и фамилия у него такая распространенная — Иванов. Сколько таких Ивановых беззаветно сражались на многочисленных фронтах гражданской войны!

— Ваше лицо мне знакомо, товарищ Иванов, — ответил Дзержинский. Но только не помню, при каких обстоятельствах мы встречались…

Вдруг в его памяти почему-то всплыл демобилизованный красноармеец, ремонтный рабочий Козлов, предотвративший сход литерного поезда с рельсов по дороге в Сибирь, у 68-го разъезда близ Вятки. Козлов по своему облику тоже был типично русским солдатом революции. И, видимо, по этой ассоциации нарком спросил:

— На Восточном фронте вы не в лыжном батальоне служили, в том, что формировался под Вяткой?

— Так точно! — радостно изумился Иванов. — Значит признали меня? Я же был командиром первой роты и на смотре докладывал вам и Сталину о боевой готовности моего подразделения. У меня же вся рота из сибиряков-добровольцев была.

— Мне везет на бойцов лыжного батальона, — улыбнулся Дзержинский, очень довольный тем, что угадал, где он встретился с этим Ивановым. — А у вас в батальоне служил еще один мой знакомый — Козлов. Вы его знали?

— Козлов Андрюша?

— Имени не помню.

— Ну такой высокий, худой, он у меня в роте правофланговым был, немного курносый?

— Да, да!..

— Так это ж мой боец. Классный был пулеметчик. В доску расшибется, а в бою такую позицию выберет для своего «Максима», прямо закачаешься. А вы недавно его встречали?

— Да, он теперь тоже железнодорожник, только путеец…

Внезапно послышался женский голос:

— Ваня! Тебя к аппарату требуют.

Это из бревенчатого домика позвала закутанная в платок женщина, стоявшая на пороге у раскрытой двери.

— Разрешите, товарищ нарком… Вызывают.

— Занимайтесь своими делами, товарищ Иванов.

Железнодорожник побежал к себе, а Дзержинский и Беленький пошли по тропке, осматривая территорию полустанка. Все было занесено глубоким снегом и только рельсовые пути тщательно убраны. Пожилой стрелочник старательно очищал метелкой стрелочные переводы и заправлял керосином фонари. Чувствовалось, что на этом маленьком остановочном пункте есть настоящий хозяин. Вот послышался свисток кондуктора, и товарный состав, стоявший на главном пути, тронулся на запад. Когда он прошел, нарком со своим спутником направился к тупику, где находился их поезд. Около вагонов стояли сотрудники экспедиции, вышедшие подышать свежим воздухом.

Дзержинский еще не дошел до своего вагона, как услышал, что кто-то его догоняет. Это был запыхавшийся от бега начальник полустанка.

— Разрешите доложить, — обратился он. — С соседней станции запросились аж два маршрута сразу с семенами для Поволжья. Пачками идут сегодня.

— Как же это сразу два?

— Только что получено разрешение до двенадцати ноль-ноль пропускать поезда на запад по двум путям одновременно. А встречные все стоят, дожидаются. Теперь уже одиннадцать ноль пять. Всего 55 минут осталось, — выразительно подчеркнул Иванов и замялся.

— Ну и что ж?

— Хотел вас спросить, как вы считаете, товарищ нарком, может по такому случаю пропустить их по главным путям напроход, без остановки?

— Вам виднее, товарищ Иванов, как их пропускать!

— Но ведь тогда неприятно получается, товарищ нарком, придется вам еще около часу простоять здесь, на тупиковом пути…