Ты – ведьма, я схвачу твой рот, схвачу язык твой, схвачу твои сверкающие очи, схвачу твои быстрые ноги, схвачу твои движущиеся колени, схвачу твои размахивающие руки и свяжу их тебе за спиной. Светящийся лунный бог да низвергнет твое тело и да низвергнет тебя в пучину морскую и огненную.
С целью изгнания болезни из тела больного колдун рвал и бросал в огонь клочки шерсти, приговаривая:
Как эта шерсть ощипана и брошена в огонь,
И пылающее пламя ее пожирает,
И ни один ткач не сошьет из нее одежды,
Так и проклятие, мука, болезнь, грех, отлучение,
Находящиеся в моих мускулах, моих членах,
Будут разорваны расщеплены,
Пусть сегодня же пожрет их пылающее пламя.
Ассирийцы и вавилоняне верили, что наряду с добрыми богами, которых можно разжалобить мольбами и умилостивить жертвами, существуют злые духи, которых не задобрить никакими средствами. Такими были семь духов бездны. Они представлялись бесполыми существами
(«не мужчины они и не женщины, они не имеют жен и не производят детей»).
Они не внемлют молитвам и поражают всёх, кто им встретится. Единственный способ защиты от них – колдовство.
К числу свирепых сверхъестественных существ, созданных фантазией шумеров, вавилонян и ассирийцев, относятся также две злые богини: Лилит («Ночная») и Лабарту, Лилит выступает еще в шумерской мифологии как лесная волшебница, гнездящаяся в стволе дерева. Ассирийцы и вавилоняне представляли ее свирепой чародейкой, охотно нападающей на детей. Лабарту, дочь Ану, чудовище с туловищем осла и мордой льва, считалась другим пугалом детей. Ее изображение вместе с фигурой черной собаки ставили на три дня к изголовью заболевшего ребенка, а затем обе статуэтки разбивали, закапывали в землю и заливали мучнистой похлебкой.
Конечно, ассирийцы и вавилоняне уповали на защиту богов, которые могут отразить от них злые силы. Но считалось, что и добрые боги могут разгневаться на грешника, оскорбившего их своим поведением, отдав его на растерзание беспощадным демонам, которые только и ждут случая расправиться с беззащитной жертвой. Вот как говорит об этом один из ассирийских текстов:
Проклятие поднялось из недр морских.
Отлучение спустилось с неба, злые духи покрыли землю, как трава.
Они помчались туда, где тяготеет гнев богов, с громким криком.
Они напали на человека, которого покинул его бог и его богиня,
Они облегли его тело, как одежда,
Они выплюнули из него ядовитую слюну,
Они связали ему руки и сковали ноги,
Проклятием и отлучением было стиснуто его тело,
Удушьем и кашлем ослаблена его грудь,
Слюной и пеной был наполнен его рот,
От боли не мог он успокоиться.
Убеждение в результативности магических действий породило в религии вавилонян и ассирийцев веру в возможность предсказывать будущее по различным предметам.
Ворожбой занимались в основном жрецы. Они гадали по полету птиц (подобно римским авгурам), по колебанию пламени свечи, по печени овцы (как греки и римляне), по различным отклонениям у новорожденных животных (например, у теленка с двумя головами или с шишкой на лбу).
Верили, что перебегающая дорогу гиена предвещает несчастье, рыжие тараканы – счастье, а черные – неудачу. Трудно даже перечислить бесконечные примеры, поражающие своей нелепостью, которые заботливо регистрировались и заносились в длинные списки.
Большую роль в предсказаниях играли звезды. В сохранившихся записях мы находим, например, такие объяснения влияния небесных светил:
«Если в день рождения человека Иштар (т. е. Венера) восходит, а Мардук (Юпитер) заходит, то жена этого человека будет сильнее, чем он сам».
Составлялись гороскопы для ребенка на основании расположения светил в момент его рождения. Делались попытки предсказать погоду и наступление урожайного года (или неурожая), опять-таки исходя из наблюдений звездного неба.
«Если в течение месяца сивана (май – июнь), – говорилось в ассирийском тексте, – с первого по двадцатый день наступит затмение солнца, то рост злаков в стране приостановится».
Во времена Нововавилонского царства жрецы и маги (которых греки называли халдеями) развили предсказания по звездам в целую науку, точнее, лженауку, используя наблюдения для самых фантастических выводов.
Демон бури. Бронзовая фигурка. Париж. Лувр
Зачатки философии
Ассиро-вавилонской религии не удалось достигнуть уровня более поздних универсальных религий. Ее философия, хотя и опиралась на достижение ряда таких наук, как, например, астрономия, была еще слишком примитивна. Религиозные представления не приобрели еще абстрактного характера, хотя зачатки идеалистической философии уже намечались. В одном из гимнов богу Сину мы читаем:
«Когда слово твое проносится как вихрь, обильны становятся пища и питье, когда оно ниспадает на землю, то является зеленью. Твое слово – далекое небо, сокрытый ад, недоступный прикосновению взора».
Здесь слово воплощается в различные элементы материального мира, что предвосхищает позднейшее учение о логосе, столь характерное для греко-римской философии.
В нововавилонский период, уже после разрушения Ниневии, возникают сложные богословские теории, перерабатывающие старые ассиро-вавилонские религиозные традиции в духе монотеизма. Великие боги объявляются различными воплощениями единого Мардука. Каждый из них воплощает одну из его функций: могучий и жестокий Нергал – это Мардук силы, Набу – Мардук мудрости и т. д.
Знакомство с ассиро-вавилонской религией, оказавшей большое влияние на формирование иудейства, христианства и ислама, помогает нам вскрыть глубокие исторические причины возникновения религиозной идеологии и сохранения ее в классовом обществе.
Этика
Ассирийские и вавилонские жрецы выработали целую систему правил, которым должны были следовать люди, чтобы обеспечить себе помощь и защиту богов. В их основу были положены старинные представления, восходящие еще ко временам родового строя, и более поздние нормы, выработанные в классовом обществе привилегированной знатью, частью которой были сами жрецы. Все эти моральные концепции получили форму религиозных предписаний или запретов.
Несчастья, выпадающие на долю человека, объявлялись наказанием за грехи. Избавиться от божьей кары можно было лишь путем искреннего покаяния и искупления греха добрыми делами.
Ассиро-вавилонские жрецы составляли списки добрых и злых поступков, предлагая кающемуся припомнить, что он сделал недозволенного и какие благочестивые дела не удосужился совершить.
В одном из этих текстов жрец вопрошает богов, желая узнать, за что они гневаются на неудачника, подавленного болезнями и скорбями. Вполне естественно, что особенно подчеркивается момент возможного пренебрежения к богам.
Разве он презрел своего бога?
Разве он презрел свою богиню?
Не знает ли он за собой греха против бога?
Не знает ли он за собой проступка против богини?
Разве он оскорбил бога?
Разве он пренебрег богиней?
